Асия все так же сидела на берегу, с мокрых волос каплями стекала вода. Съежившись в комочек, она удивленно смотрела на бурлящие и, как оказалось, жестокие к ней потоки воды.

– Асия! – Мурат громко окликнул дочь и быстро спрыгнул с лошади.

Увидев подбегающего отца, девчонка поднялась и, мокрая, озябшая, уткнулась лицом в такой теплый родной чапан[13]

– Аке, аке, – плача твердила она.

Мурат не хотел верить, что его дочка, эта бесшабашная Асия могла сейчас утонуть. Он гладил ее по мокрым волосам.

– Все хорошо, дочка, все хорошо, – повторял отец.

Асия разрыдалась, размазывая слезы по лицу. Давно он не видел слез своей дочери и ее всхлипывающий плач. Плач прозрения и беспомощности перед жизнью.

Отец посмотрел на дочь и понял: она сейчас первый раз в жизни испугалась. Смелая, бесстрашная Асия, никто не видел ее такой растерянной и испуганной. Она плакала, та самая девчонка, которая ничего никогда не боялась, она почувствовала, что осязаемо встретилась со смертью…

Мурат ласково гладил ее по голове, и Асия постепенно успокаивалась, она чувствовала, понимала: что бы ни случилось, ее отец всегда будет рядом, он ее любит и не предаст, как сейчас это сделала река. Мурат попросил брата позвать мальчика, который спас его дочь. Касен, сев на лошадь, поехал к пасущейся отаре овец. Мурат видел, как Касен слез с коня и подошел к пастушонку. Мокрый, дрожащий от холода, мальчишка стоял перед братом, не соглашаясь, качал головой. Мурат понял, мальчишка не хочет подходить. Отец обнял дочку, укрыл полой чапана, и они вместе пошли к пастушонку. Подойдя к нему, Мурат спросил:

– Ты чей сын?

– Мой отец Балгабек, но он умер, – не робея перед отцом Асии, сказал мальчишка. Мурат припомнил сапожника Балгабека, его отец, Кудайменде, заказывал у него сапоги себе и своим детям, и всегда говорил, что лучшего сапожника во всей округе нет.

– Так ты сын Балгабека, – задумчиво сказал Мурат. Потом, помолчав, спросил:

– Это ты спас Асию?

Мальчишка молчал, и Мурат, не дожидаясь ответа, попросил Касена, чтобы он забрал лошадей и нашел человека, который побудет с отарой овец.

– Пойдем с нами в аул, – Мурат уже повернулся, чтобы идти, но мальчишка упрямо продолжал стоять.

– Пойдем с нами, – из теплого чапана отца показалось измазанное лицо Асии:

– Не бойся, с овцами ничего не случится.

Укрывая дочку полой чапана, Мурат спросил у мальчишки:

– Ты у кого живешь?

Мальчишка в мокрой одежде сильно озяб, и, чтобы этот бай не заметил, как стучат от холода зубы, медленно сказал:

– У старшего брата, Сырым-аги.

– У тебя есть братья, сестры?

Мурат не замечал, как мальчишка продрог, степной ветер обдувал его. Жангиру становилось все холоднее, ему с трудом удавалось произносить слова, но он не показывал вида:

– Да, у меня еще есть брат, Нурболатом зовут, брат Ахмет, и сестра Айгуль, но ее недавно выдали замуж, сейчас живет в другом ауле.

– Аке, – выглянула из-под полы чапана Асия, – он замерз, укрой его тоже.

– Не надо, – мальчишка остановился, прикрывая себя руками, стараясь согреться.

– Иди сюда, – Мурат распахнул другую полу чапана.

– Иди же скорее, – поторопила Асия, – согреешься.

Мальчишка, исподлобья поглядывая на бая, медленно подошел, Мурат укрыл его полой чапана, как и свою дочь.

– Сейчас согреешься, – выглядывая из-под чапана отца, сказала девчонка.

Жангир почувствовал наконец долгожданное тепло. Чумазая девчонка улыбалась, в глазах мелькали озорные огоньки. Она уже забыла, как река хотела забрать ее.

Под чапаном отца Асия чувствовала себя укрытой от бед, они были как крылья птицы, которые согревают и защищают своих птенцов. Асия была счастлива, что отец рядом и сильно ее любит, и опять все заиграло яркими красками – и небо, и река, она просто, глупая, не понимает, что Асия всех любит, как хорошо, что у нее такой отец. Мальчишка согрелся и теперь уже охотно рассказывал о себе. Он был из аула Мансура, его брат Нурболат год назад окончил школу. Жангир с гордостью говорил о своем брате.

– А, это он сбежал на учебу?

По степи вести распространяются быстро, и Мурат когда-то слышал об этом.

– Да, Нурболата не отпускали, он сам записался в школу.

– Ну, ну, – произнес Мурат, а сам подумал: «Теперь беднякам можно учиться, а кто работать за них будет, как кормиться они собираются? Или только своей ученостью хвастаться? Посмотрим, что у них получится».

Мальчишка поглядывал на Мурата: как ему захотелось иметь такого отца, чтобы он, как эту чумазую девчонку, закрывал своим чапаном.

Вскоре они добрались до аула. Белую юрту Мурата было видно издалека. Жангир знал, что такие бывают только у баев. У них в ауле, у Мансур-аги и Батыржан-аги, тоже были белоснежные юрты с узорчатой лентой и кисточками поверх туырлыка[14]. Вспомнил юрту старшего брата, покрытую грязным войлоком и обтянутую бечевками, продуваемую со всех сторон. Не думал Жангир, что когда-нибудь войдет в белоснежную юрту.

– Вот, пришли, – Мурат, словно сложив крылья птицы, снял с детей полы халата.

Асия сразу же вбежала в юрту, мальчишка, переминаясь, не знал, что ему делать.

– Входи, – улыбаясь, сказал Мурат и легонько подтолкнул мальчишку вперед. Выбежала чумазая девчонка с лепешкой в руке:

– Пойдем, апа тебя зовет.

Жангир нерешительно вошел в юрту. Убранство мальчишку поразило, он никогда не видел такого богатства. Красивые, яркие тускиизы[15] украшали боковины юрты. Дорогие цветные, узорчатые ковры были постелены поверх кошмы, конские седла, висевшие слева, были украшены кожей и серебром. Деревянная кровать усыпана узорчатой резьбой. Нет, Жангир даже не представлял, что такое бывает, что в такой красоте могут жить люди. Приветливая женщина сидела на стульчике и расшивала камзол[16]. «Наверное, это для чумазой девчонки», – подумал Жангир. Рядом с женщиной сидел малыш. Увидев отца, он побежал к нему навстречу, радостно лепеча:

– Я, я, я.

Мурат подхватил ребенка и прижал к себе. Малыш все лепетал, наверное, рассказывал что-то отцу на своем, только ему понятном языке. Фазиля отложила камзол и осторожно поднялась, придерживая живот, посмотрела на мальчишку, который, весь мокрый, стоял рядом с Муратом. Асия тоже была в мокрой одежде, с грязным лицом. Наверное, плакала, поняла Фазиля.

– Асия, что случилось?

Девчонка открыла шкаф, достала иримшик, запихала в рот и, еще не пережевав его, собралась ответить. Но Мурат сам рассказал обо всем, что произошло, и в конце добавил:

– Не будь этого мальчика, неизвестно, что могло случиться.

Фазиля испугалась за дочку, потом подошла к Жангиру, потрогала его волосы:

– Сейчас дам тебе во что-нибудь переодеться.

Она быстро нашла в сундуке сухую одежду. Мальчику дала одежду Каси, Жангир мялся, не зная, где переодеться.

– За ширму зайди, – сказала женщина и помогла закрыть ее. Асию она отправила на улицу помыть лицо и руки. Жангир вышел из-за ширмы. Одежда на нем висела, вещи Каси были великоваты. Но мальчишка улыбался, у него никогда не было такого теплого чапана и сапог. Пришла девчонка, умытая и причесанная, мать дала ей одежду, она тоже переоделась. Эта чумазая оказалась красавицей! Белое платье с густой оборкой, сверху красный расшитый камзол, сапожки, в косах звенели шолпы. Он смотрел на нее, не отрывая взгляда, Асия не обращала внимания на него. Фазиля собрала мокрую одежду и отдала помощнице Майре постирать. Мурат сел на одеяле, расстеленном поверх ковра возле стола, и подозвал Асию и мальчишку. Фазиля накрывала дастархан, заставляя его множеством угощений.

– Не сиди, кушай, – Мурат подвинул к мальчишке большую пиалу, наполненную иримшиком. Голодный Жангир хотел быстрее схватить еду, но сдерживался, ждал. Фазиля улыбнулась: