– Что это? – Марк вырывает у меня листок. – И откуда они берут эти цифры? Забей, – он машет рукой. – Что с ногой?

– Подвернул.

– Может, к врачу?

– Не надо, порядок, уже лучше.

– Тогда рассказывай, зачем ты бросил эту Элен? Вроде нормальная девка, все уже привыкли, через неделю о вашей свадьбе пишут. Опять надо тебе бабу искать.

– Не надо, давай я побуду один. Буду страдать, плакать, если хочешь! – отмахиваюсь рукой с сигаретой.

– Сейчас некогда этим заниматься. О, у меня гениальная идея! А может, пойдешь в шоу «Холостяк» – сейчас очень популярно, выберешь, какая понравится?

– А можно никуда не ходить?

– Понимаешь, Тейлор, – Марк пододвинул бумаги – они разлетелись по полу – и сел передо мной на столик, – когда тебе нечего делать, ты творишь черт знает что, тебя всегда нужно чем-то занимать. А сейчас, пока они не договорились с Диллоном и Кэрри, я не знаю, куда тебя впихнуть. Еще минимум полгода они будут переписывать сценарий. Я умоляю: сейчас, на эти пару месяцев, соберись – не пей, не трахайся с кем попало, веди себя хорошо, будь милым; мне надо, чтобы все прошло идеально. А потом я отпущу тебя в отпуск. Поедешь в Таиланд, на Кубу, в Голландию – неважно. Сейчас будь паинькой, от этого зависит моя карьера. Если Олди передаст мне агентство, я клянусь: буду заниматься только тобой весь следующий год. Жить с тобой буду. Репетировать. В попу целовать. Тебе и так дали второй шанс, если ты налажаешь, они выпрут тебя из проекта, а он, на минуточку, рассчитан на три фильма, и я больше с ними работать не буду, а у меня без тебя полно подопечных.

– Только ты не можешь забыть. Постоянно: «Тейлор, да как ты мог так нажраться и наблевать под стол на Золотом Глобусе в прямом эфире, а через неделю проспать “Доброе утро уже-не-помню-где”. Марк, да всем плевать!

– Это не самое страшное. Ты стал забывать реплики. Еще чуть-чуть, и от тебя начнут отказываться, а у нас на семь лет все расписано. Я не хотел тебе говорить, но ладно – они думают дать тебе героя в следующих «Мстителях», – он легонько бьет меня кулаком в плечо. – Слушай, нам всем ее не хватает, давай уже приходи в себя. Может, тебя к психиатру записать?

– Не надо шоу и психиатров. Я в порядке. Клянусь, – я положил руку на грудь, – ты меня не заметишь (я сделал такие честные глаза, даже слезы навернулись).

Марк кивнул.

***

Предпоказ «Сапфира» прошел, сгинул, рассыпался, испарился. Нога зажила, остался лишь кривой розовый шрам с синей точкой в месте, куда вошел стержень, – наверно, из-за чернил.

В восемь утра звонит Марк. Я, еле продрав глаза, нащупываю трубку.

– Что? Спишь! Я вот с шести читаю. Читаю и глажу себя по лысине. Слушай: бла-бла-бла фильм, сюжет, вот: «Тейлор, как всегда, поразил своей игрой. Стоит ему появиться в кадре, он моментально завоевывает внимание и удерживает его на всем протяжении сцены. Такой роскошной смерти мы давно не видели: этот снег, который мягко ложится и тает на еще не остывшем теле героя Джонса, – это просто красиво!» Ну как тебе?

– Ты написал?

– В том-то и дело – они! Короче, лучшего времени для парфюма «Сапфир» не придумаешь. Сейчас все захотят обладать частичкой тебя, захотят, чтобы их парни стали тобой, будут представлять тебя, думать, что это ты их трахаешь. Мне как раз пару недель назад присылали окончательный вариант. Завтра у тебя фотосессия, сегодня не пей и ложись пораньше.

***

Очередное after party, укромное место только для избранных. Здесь все равны, каждый – звезда. Даже Элен пришла, старается избегать встречи, поглядывает издалека, думает, что не вижу.

Сколько себя помню, всегда принадлежал к этой когорте; посвящение произошло намного раньше, чем мне официально могли продавать спиртное.

Диджей мешает треки, как и бармен коктейли. Скучные разговоры: кто какой бизнес открыл, кого утвердили, сплетни о тех, кто скуксился и потерял контракт. Их можно выносить лишь напившись. Но я обещал Марку, поэтому потягиваю томатный сок, прибиваясь на пару фраз к разным группкам, чтобы сделать фотки.

Наконец я нахожу Марка, он стоит в компании Олди и других боссов. Они улыбаются, хлопая меня по плечу: «Ты молодец».

Марк потом сказал, что «Сапфир» уже три недели лидер кассовых сборов, в два раза отбил затраты, и это не предел.

Он нюхает мой стакан – думает, это «кровавая Мэри» – и довольно кивает: «Извини, у нас серьезный разговор, подожди меня там». Ну конечно, не дорос я до серьезных разговоров.

Смотрю на них из угла, куда меня поставили. Я молодец, пока делаю их богаче; они отработают меня и выкинут, выпьют и забудут.

***

Конечно, я напился, когда вернулся. Задело, как Марк меня спровадил. Напился и лег спать.

Я пытаюсь что-то контролировать, пыжусь, а в итоге расписываюсь в беспомощности. Сплю, как вдруг что-то внутри приказывает: «Просыпайся! Быстро встал и побежал, нет, полетел! Да-да, ты не обманулся…» Из меня извергается то, что я съел – но главным образом, выпил – накануне. Я хочу спать, но у тела другие планы. Оно сотрясает меня, складывает, ломает – показывает, кто хозяин. И я не могу ослушаться.

На следующий день, когда хочу засмеяться или глубоко вздохнуть, оно закрепляет знание болью. Я все понял, все! Лучшего дня для того, чтобы бросить курить, не придумаешь.

Меня ничто не учит, поэтому я запиваю хлопья вискарем. День полон приятных хлопот, разбавленных небольшими порциями алкоголя.

Два года назад Марк подписал контракт с какой-то очень крутой дизайнершей из Бельгии, не помню ее имени: на каждом мероприятии я появляюсь в ее нарядах. Сегодня это сморщенные кожаные брюки, рубашка в разноцветный горошек, шапка в тон и белые копыта на ногах. Слава богу, контракт заканчивается через три недели и впереди ни одного выхода в свет.

К шести я полностью готов; весьма довольный своей шуткой, я сажусь в присланную машину и отправляюсь в студию, где ждет Марк.

Не пойму, как они умудряются узнавать, где я буду сегодня? Подъезжаю к небоскребу, окруженному людьми. Надеваю будничную улыбку и вылезаю из машины. Толпа начинает шевелиться: кто-то вынимает и трясет плакаты с признаниями в вечной любви, кто-то – мои здоровенные фотографии. И все орут, визжат, зовут. Я подхожу к этой массе, что стоит за хлипким заборчиком. Кто-то лезет целоваться, кто-то дергает за руку, кто-то пытается оторвать кусочек рубашки, я отшучиваюсь: «спасибо, что пришли, но уже эфир…», фотографируюсь с кем-то смазанным и безликим. Охранникам удается достаточно быстро отодрать меня от их объятий и затолкать в дверь.

Мне стало тесно. Я не влезаю в блестящую коробочку с моим именем на крышке. Вы впихиваете, но то тут, то там вылезает то рука, то нога, а то и вопящая голова. Я оглянулся – сегодня вы видите меня в последний раз, прощайте – воздушный поцелуй из-за толстого стекла, запомните и передайте потомкам.

В холле, читая что-то с телефона, стоит Марк. Поднимает голову и довольно осматривает меня.

Лифт мчится на семнадцатый этаж, и тут я снимаю шапку:

– И что это? – свел брови Марк.

– Не нравится?

– Ты зачем побрился? – он оросил мое лицо слюной. – Ты пил? С ума сошел?

– Расслабься, я могу играть в любом состоянии.

– А я не могу тебя выпустить в таком состоянии.

Двери открылись. Марк засовывает меня в гримерную и бежит в аппаратную к менеджеру.

– Привет, девочки, – плюхаюсь в кресло. – Нравится моя новая стрижка? – провожу рукой по лысой, почти как у Марка, башке.

– Красоту ничем не испортишь, – Синди наклоняется с палитрой, чтобы подобрать тон.

Красный Марк появляется через двадцать минут:

– К поклонникам не подходи, Аллан Мерфи знает, что ты поддатый, я предупредил и о твоей стрижке. Говори, что для проб, а вообще говори поменьше и побольше улыбайся. Он готов? – кивая на меня, интересуется у визажиста. Она тоже кивает и добавляет:

– А мне нравится, очень мужественно, как у Дизеля; если еще бороду отпустить, вообще классно будет.