– Ого, – с восхищением воскликнул Кит. – Неплохо. А где же в этой мечте семья? Муж? Дети?

– Какой муж, солнц? – рассмеялась Алекс. – Мне некогда заниматься личной жизнью. Я музыкант. Я живу творчеством.

– К тридцати трем твои ценности в жизни изменятся. Музыка и карьера не поцелуют твои морщинки возле глаз и не принесут жаропонижающее в чашке, если ты вдруг заболеешь.

– Одни девушки гонятся за мужчинами, а другие – за мечтами. Мой выбор очевиден, ведь карьера мне никогда не скажет, что любит другую. К тому же, неизбежная составляющая славы – это деньги. Морщинки заполняются гиалуронкой, а стоимость сиделки вряд ли будет заоблачной для музыканта с мировым именем.

– Тепло внутри не покупается. Оно либо есть, либо его нет. У тебя будет всё. Но ты будешь выть ночами в подушку от одиночества, когда по окончании рабочего дня сиделка будет убегать нянчить внуков и покупать им апельсины за те деньги, что ты будешь ей платить.

Кит снова заглянул в серые глаза Алекс. Она хмурилась. Он почувствовал кожей, насколько ей неприятно то, что лучший друг очерняет её отчаянные мечты.

– К твоим синим волосам идеально подошли бы линзы фиолетового цвета, малыш, – перевел он тему. – Вот, кстати, я тебе придумал классный имидж. Несуразные мужские толстовки и яркие линзы. Ты будешь выглядеть как нежная яркая девочка в грубой упаковке.

– Я подумаю над твоими идеями.

Её взгляд потеплел, и Кит решил завершить разговор:

– И вообще, может, ты выйдешь замуж за Эдоса, он перестанет бухать как черт, и вы проживете счастливо всю жизнь вместе и умрете в один день.

– Дурак, – рассмеялась Алекс и ласково ударила его в плечо кулачком. – Твоя очередь. Кем ты себя видишь в тридцать один, мой младший друг?

Он изобразил глубочайшую задумчивость на своем лице, и Алекс снова стукнула его, поторопив делиться мечтами.

– Я же вижу, что ты подумал на эту тему еще до разговора со мной! Говори уже, симулянт мыслительного процесса.

– У меня свой бар с крафтовым пивом. Днем моё заведение предлагает бизнес-ланчи для офисных работников. А ночью с пятницы на воскресенье, – последнюю строчку он пропел, подражая Алекс, – мой бар превращается в ночной клуб. У нас вход по пропускам только для постоянных посетителей, столики раздвигаются, образовав танцпол. Живая музыка до двух часов ночи. Играют музыканты, исполняющие каверы рок-хитов. И весь зал поет вместе с ними в унисон. А после двух ночи выходят штатные диджеи. Их будет двое: мальчик в черной футболке и девочка с белоснежными волосами до пояса. Они будут работать по очереди друг за другом по сорок минут до самого закрытия. У нас будет висеть проектор, и по пятницам мы будем проводить трансляции футбольных и хоккейных матчей. А в период затишья набирать команды и устраивать состязания по литрболу. Победителям будет доставаться бочонок крафта. Я не буду отсиживаться в каморке, как делает сейчас владелец «Синего». Я буду в центре движа. Меня будут знать все посетители бара. Формат моего заведения будет называться «фрэндс». Я хочу, чтобы у меня в баре все посетители чувствовали себя так, будто пришли в гости к друзьям.

– Контрасты, – кивнула Алекс. – Я знаю, как сильно ты любишь контрасты, Кит. Бизнес-ланчи и крафт. Днем планктон в галстучках, вечером – футбольные фанаты. До полуночи рок музыканты, поле полуночи танцевалка.

– Не просто танцевалка, малыш, – покачал головой Кит. – Это будет рок-танцевалка, металл-танцевалка. Все почитатели рока хотят олдскула. Представь на минутку, что под олдскул можно ритмично двигаться на танцполе. У меня будет ажиотажно.

– Я не сомневаюсь в тебе ни на минуту. Почему-то я всегда была уверена, что ты по этой причине и работаешь в «Синем» бармено-официанто-админом. Чтобы набраться опыта изнутри этого бизнеса и открыть собственное направление.

– С блэк-джеком и литрболом под хиты «Black Diary», – рассмеялся Кит.

– А название? – спросила Алекс, отсмеявшись с ним вместе.

– Ты знаешь, моё название уже занято. «Синее пламя». Алекс, моя синеволосая подруга, глядя на тебя, я вижу, как бы выглядел бар, если бы он был человеком. Я бы хотел назвать свой бар в честь тебя. Столько, сколько делаешь для меня ты, не делал никто и никогда.

– А что я для тебя делаю? – настороженно уточнила она.

– Ты есть в моей жизни, – ответил он неожиданно серьезно.

– Кит, тебя обожают все те, кто хоть раз общался с тобой лично. Ты лицо «Синего». Большинство посетителей ходят туда не выпить, а пообщаться с тобой. У тебя тысячи друзей. И все они есть в твоей жизни.

– Алекс, ты ни черта не понимаешь. Это я есть в их жизни. А в моей есть только ты. Я их друг. А мой друг только ты. Это совершенно разные вещи.

– Для меня это совершенно равноценно. Ну, хорошо, если для тебя это выглядит иначе, то пусть будет так.

– Я попытаюсь объяснить. Смотри. Все эти люди бегут ко мне делиться своими историями из жизни. И они не спрашивают, что происходит в моей. Они не знают обо мне ничего, кроме того, что я такой добрый весёлый парень из «Синего». А когда в моей жизни случается треш, куда иду я?

– Ко мне, Кит, – улыбнулась Алекс смущенно. – Что бы у тебя ни случилось, ты всегда приходишь ко мне. Точно так же как и я сразу иду к тебе, когда чувствую, что не вывожу свои проблемы в одного. Ты разделяешь со мной мои взлеты и падения. Я разделяю с тобой твои. У нас идеальный братский тандем.

– Ты даришь мне тепло, малыш, – кивнул Кит. – То самое, о котором я тебе говорил. Оно не продается и не покупается ни за какие деньги. Тепло – это дар. Ты даришь мне своё тепло. Я тебе – своё. Ты чувствуешь это?

– Да, чувствую. Ну и скажи, мой младший друг, на кой мне сдалась семья, если у меня есть ты?

9 глава.

С боем, но «Игристое в моём бокале, мы летим на Бали» в итоге была записана.

Ссорились все.

Морган кричал, что подобный трек отбросит группу в развитии обратно к нулевой отметке, поэтому нужно сделать её отвязно-бессвязной, как музыкантам, которым нечего терять. Алекс, яростно жестикулируя, горячо доказывала ему, что в данном случае эта песня – их пропуск на большую сцену, поэтому нужно выложиться так, как никогда. Дорнан максимально адекватно придерживался точки зрения, что песня имеет место быть, пусть и с некоторыми доработками. Эда же бросало из стороны в сторону. Он то готов был играть всё, что ему скажут, то швырял гитару в угол и убегал курить на улицу, чтобы одногруппники одумались и пришли к одному общему выводу. Единственные, кто наблюдал за всем этим со скользкой улыбкой, здесь были Арис и его блондиночка. Они молчали. Но время от времени многозначительно переглядывались так, будто понимают друг друга без слов. Если Алекс ненароком удавалось уловить этот момент их телепатической связи, по её спине неизменно пробегали мурашки. Словно она ухватила что-то запретное, чего ей не стоило видеть.

– Может, вы уже подеретесь? – обратилась девушка Ариса к музыкантам. – Ребята, мы устали наблюдать за вашей перепалкой. Сделайте нам горячо.

Она прикусила нижнюю губу и оглядела всех, будто свысока, хотя, на самом деле, ростом она была ниже их всех.

– Арис, ты что скажешь? – спросил Морган.

Больше десяти лет Арис являлся всеобщим любимцем публики, поэтому его мнение искренне интересовало Моргана.

– Если бы я видел в вас конкурентов, я бы сказал, что вам нужно держать путь в этом направлении, ребята, и продолжать делать музыку подобного плана, – он взял паузу и только потом продолжил. – Но, я не вижу в вас конкурентов, поэтому скажу честно и искренне: то, что вы сейчас делаете – это лажа. Но эксперименты в нашей жизни имеют место быть, а потому… Почему бы и нет? Сделайте песню подобного плана, будьте освистаны публикой, а потом продолжайте делать то, что всегда делали. Лично мне большее удовольствие приносит ваше привычное творчество. Но люди в барах без музыкального образования и в пьяном угаре подпоют этот трек.

Слова третьего лица, также имеющего отношение к музыкальной индустрии, возымели большое действие. «Black Diary» будто посмотрели на себя со стороны. Годы движения на месте, годы попыток создать что-то по-настоящему стОящее, годы одного и того же цикла: бары-клубы-гараж… Они не продвинулись ни на шаг, так и оставшись местной группой, на концерты которой приходили от силы около десяти-пятнадцати одних и тех же лиц. Все остальные попадали на их выступления совершенно случайно. Просто потому, что по пятницам в «Синем» была живая музыка, хедлайнерами которой раз в месяц становились «Black Diary». Если бы в этот день играла другая группа, то точно так же все эти люди танцевали бы под их песни и кидали бы смятые купюры в их шляпу.