Он уже всё чувствовал. Между ними едва уловимая связь, на уровне вибраций. Как у Ариса с его миниатюрной подружкой.

– В восемь утра у нас самолет в столицу, – призналась она, и Кит впервые в жизни почувствовал это скользкое ощущение, когда земля уходит из-под ног. Мир вращался быстрее, чем он успевал осознать себя в нем.

– Что? – охрипшим голосом переспросил тихо, будто не услышал, и она повторила, но прозвучала так глухо, как через вату.

– Кит, всё в порядке? – участливо наклонилась она к нему.

На её лице отразилась растерянность, и он никак не мог понять её эмоций, точно так же, как и она не понимала его.

– Надолго? Когда ты вернешься?

Он задал этот глупый вопрос просто потому, что нужно было что-то спросить. Ответ он и сам прекрасно знал. Никогда. Она не вернется никогда. И он своими собственными руками оторвал её от себя, предложив в тот самый день записать у Ариса этот злосчастный трек, который сейчас гремел изо всех приоткрытых окон проезжающих мимо автомобилей.

Они сидели в парке на той самой скамейке, где буквально несколько недель назад пили кофе из бумажных стаканчиков у фонтана и мечтали о своем будущем. Южная переменчивая погода сегодня была под стать настроению ребят. Моросил мелкий апрельский дождь, противный тем, что он не настолько сильный, чтобы открыть зонт, но и сидеть под ним достаточно неуютно. Можно было бы пойти поговорить в кофейню, но там была опасность толпы. В любом замкнутом пространстве теперь была опасность толпы. И пока Алекс понятия не имела, как вести себя, когда её буквально сбивают с ног требованиями сделать селфи, поэтому предпочитала находиться там, где она еще может оставаться неузнанной.

Жизнь повернулась в один момент. Интересно, еще утром ты просыпаешься и не знаешь, чем закончится этот день. Десять, сто, тысяча бесполезных попыток, и ты ощущаешь, что уперся в потолок, пробить который у тебя нет возможности. Нет денег, нет связей, чтобы двигаться вверх. А потом просто смотришь на проблему под другим углом, и вот уже оказывается, что твоя проблема и не проблема вовсе, а возможность. И благодаря тому, что ты сменил инструмент достижения мечты, совершил невозможное и пробил потолок, который раньше казался железобетонным.

– Кит, не хочу тебя обманывать. Нам предложил контракт тот Продюсерский Центр, под которым сейчас работают все ведущие артисты страны. Это наш шанс, и мы не можем его упустить. Поэтому, я надеюсь, что мы не вернемся сюда.

И увидев, как в его глазах тухнет огонек, она продолжила:

– Но я буду прилетать по возможности, ведь у меня осталась бабушка, а ты же знаешь, что у меня никого нет, кроме неё. И я не могу её бросить. Я буду возвращаться так часто, как смогу. Мы с тобой точно еще не раз увидимся.

– Я рад за вас, – ответил он ледяным тоном, пытаясь сдержать надрыв в голосе. – Я знал, что рано или поздно это случится. Я верил в тебя. И ты не подвела. Вы все большие молодцы. Не забывай, кто был твоим первым фанатом, ладно?

– Я посвящу тебе песню, мой лучший друг. Хочешь? – улыбнулась она, ощущая, как предательски дрожит её голос от подступающих слёз.

– Хочу, – ответил Кит и потянулся к ней, раскрыв свои объятия.

Слова больше не требовались. К неизбежным расставаниям обычно готовятся заранее, продумывая до мелочей, что сказать так, чтобы не ранить человека, которому нужно отпустить и которого нужно отпустить. Они оба понимали, что это конец. И что ближе, чем сейчас, они не будут больше никогда. И сколько бы раз в будущем ни свела их жизнь, новых точек соприкосновения больше не будет.

Они ощущали тепло друг друга и оба чувствовали, как рвется что-то внутри. Все мы проходим через множество этапов на пути к зрелости, и опыт первых потерь становится одним из них. Невозможно повзрослеть, не научившись отпускать.

Всё, что сейчас мог ответить Кит со стопроцентной уверенностью, так это то, что никогда больше в его присутствии не будет играть «Игристое в бокале». Трек, сломавший ему жизнь.

Отстранившись, ребята долгим внимательным взглядом посмотрели друг другу в глаза. И уже не нашли там прежних Кита и Алекс.

11 глава.

Отыграв первое отделение, группа переместилась в комнату отдыха. Публика подобралась на удивление разномастная. И взрослые, и подростки, и рокеры, и любители танцевальных мелодий – все вместе они пели вместе с Алекс и Морганом. Постукивая палочками себе по колену Дорнан вошел в гримерную первым. У Алекс была своя отдельная от парней комната, но когда ей не требовалось переодеваться, она оставалась вместе с ними.

Взяв с накрытого в углу небольшого столика бутылку минеральной воды, Морган сел в кресло.

– Нормально всё, ребят? – уточнил у всех.

– Да, всё в порядке, голос восстановился с прошлого раза, – ответила Алекс.

– Палочки живы, – усмехнулся Дорнан, помахав ими в доказательство своих слов.

– Удивительно! – рассмеялся Морган и пренебрежительно посмотрел на Эда, открывшего бутылку виски.

– Братан, завязывай, – недовольно проворчал он, наблюдая, как тот наливает себе почти полный стакан.

– Я плохо играю? – уточнил тот.

– Пока нет, – ответил Морган. – Если бы ты плохо играл, мы бы тебя заменили.

– Так замените. Хочу бухать – бухаю. Не надо здесь устраивать братские отношения. Свои бабки я отрабатываю, а что я там делаю помимо работы – это моё личное дело, – огрызнулся тот, в три глотка осушая стакан.

– Мы, кажется, раньше были друзьями, – равнодушно пожал плечами Дорнан, подкидывая виноградины и ловя их ртом.

– Хочешь, я тебе подкину? Поймаешь? – обратилась Алекс к Дорнану в попытке перевести тему, но музыканты уже настроились на ссору и оставили незамеченной её реплику.

– Это вы все друзья, а я, типа, никто в вашей группе. Вы же все такие крутые музыканты, а я гуру трех аккордов, – грубо сказал Эд, наливая себе еще одну порцию виски.

– Нам еще два отделения играть, ты чего вытворяешь? – возмутился Морган и попытался отобрать у него бутылку, но Эд не позволил этого сделать.

– Я сказал, что не нужно лезть в мою личную жизнь. Я пью столько, сколько считаю нужным и вас, «Black Diary», это не касается.

– А ты-то у нас не «Black Diary», – саркастически развел руками Дорнан.

– «Black Diary» – это ваша жизнь. Для меня это всего лишь способ поднять бабла.

– Ребята, давайте поссоримся после концерта? В зале десять тысяч человек. Если вы сейчас разосрётесь, мы не отыграем нормально, – встала между ними Алекс, принимая удар на себя.

– Допивай свою алкашку и дуй на сцену, придурок, наша десятиминутка кончилась, – велел Морган.

Мысленно порадовавшись возможности сбежать от скандала, Алекс сорвалась на сцену первой. Дорнан вышел следом.

– Дорни, может не будем делать перерыв между вторым и третьим отделениями? Эд после второго точно не отработает, – предложила она шепотом.

– Веди алкаша на сцену и дай мне пять минут переговорить с Морганом и Иларом. Развлеки публику.

Надев дежурную улыбку, Алекс выбежала к публике, размахивая рукой. Зал встретил её бурными овациями и криками. Огни софитов на секунду осветили танцпол, а потом остановились на сцене, сфокусировавшись на солистке. Подхватив одной рукой микрофон, девушка подняла руку со смартфоном вверх.

– Я от лица всей группы хочу поблагодарить всех вас за то, что сегодня вы с нами, – проговорила она в микрофон.

В зале установилась тишина, и Алекс продолжила.

– Мы очень рады сегодня повышать градус настроения каждого из вас, и хотим, чтобы этот вечер вы провели в кайф! Спасибо всем вам за то, что сегодня мы стоим на этой сцене! Спасибо вам большое за ваши крики, танцы и эмоции, ведь вы, да-да, каждый из вас служит отличной мотивацией для нашей команды никогда не останавливаться! Вы космические, и поэтому я хочу предложить вам космический флэшмоб! Уверена, что у всех вас есть фонарики в телефонах. Давайте снимем крутое видео с полным залом звезд? Доставайте все свои смартфоны и на счет «три-четыре» включаем фонарики. Итак, готовы?