– Поясните мне, почему мы не можем оставить песню в том виде, в котором она есть сейчас? – спросил Эд. – Мне понравилось.

– Чувак, это выглядит как дешевая пародия, – пояснил Дорнан. – Нельзя накладывать тяжелую музыку на легкий текст, даже в обратной последовательности – тяжелый текст с легкой музыкой – это не всегда работает. Мы будем выглядеть как жалкая карикатура. Если и делать что-то танцевальное, то это должно и выглядеть и звучать дорого. Пусть это будет простой припев, но в обертке из глубокого текста в куплете песня станет звучать пронзительно, а не странно.

– Идея неплохая, но сама работа некачественная, Эдди. Чувствуется рука дилетанта, – дополнил барабанщика Морган. – Вместе мы отшлифуем те грубые недочеты, которые нам с Дорни режут слух и получится хорошая песня, достойная баров.

Для Алекс это прозвучало как наивысшая похвала. «Black Diary» для неё были мэтрами мира андеграундного рока. У ребят не было ни амбиций, ни стремлений в большой мир музыки, они довольствовались своими собственными, но такими родными, слушателями и почитателями, делая для них то, чего требовала их душа. Пусть аудитория фанатов не насчитывала и десяти тысяч человек, но они есть и вот уже много лет преданы группе. Они ждут выступлений «Black Diary» в «Синем», поют вместе с ними и создают видимость ажиотажа в социальных сетях перед готовящимися концертами. Не стремясь к славе и признанию, ребята просто достойно делали своё дело: писали песни, за которые не стыдно. В их осмысленных текстах не было мата и порнографии, а в тяжелой музыке – ни грамма фальши.

– Если припев у нас связан с полетом на выходные на острова, куплет можно связать с рабочими буднями. Например, пусть это будут ТРУДО-ВЫЕ-БУДНИ.

– Алекс! – хором возмутились Дорнан с Морганом.

– А мне нравится, – хихикнул Эд.

– Не удивительно. Это твой уровень, – развел руками Дорни.

– Что ты хочешь этим сказать? – сорвался в его сторону Эдди.

– Стоп! – остановил Морган их одним движением руки. – Мы сейчас работаем. Все ваши ссоры потом. Алекс. Мы простили тебе строчку о том, куда ты посылаешь всю работу. Мы готовы принять те изменения, что ты нам предлагаешь, но политика группы должна оставаться неизменной. Мы пишем такие песни, которые не стыдно слушать при родителях, окей? Каждый твой текст будет проходить жесткую цензуру группой, потому что, если ты обратила внимание, в нашей музыке помимо привкуса артхауса присутствуют нотки интеллигенции.

– Я поняла тебя. Буду держать себя в рамках.

– Итак.

Морган упал на диван и развернулся лицом к Эду и Дорнану, которые уже расселись на свои привычные места: на невысокий стульчик за установкой и в угол к бас-гитаре. Алекс определила себе место рядом с Морганом, на подлокотнике дивана.

– Итак, – повторил он. – Слушаем лейтмотив. Топ-менеджеры. Офисный планктон. Всю неделю они ходят на работу и не понимают, что они там делают и кому это нужно. Им всем за тридцать, но они не умеют ничего, кроме как перекладывать бумажки из одной стопки в другую. Они ничего не добились и влачат жалкое существование с девяти утра до шести вечера. Но всё меняется в пятницу, когда они бегут из офиса, посылая всю работу туда, куда её послала Алекс и летят на Бали с игристым в своем бокале. Тридцать минут тишины. Все пишут текст. Потом почитаем, что у нас получилось и сформируем из лучших отрывков нашу худшую песню.

Из угла гаража вслед за громкой отрыжкой донесся скрежет сминаемой жестяной банки из-под пива.

– Да-да, Эдос, братан, я про тебя не забыл. Ты тоже берешь в руки телефон и пишешь песню. Сегодня мы распределим роли по написанию текста и музыки. Я понимаю, что мы делаем всё вместе, но в каждом направлении нам нужен лидер.

– А я давно говорил о том, что каждый должен заниматься своим делом, – прокомментировал Дорнан, по привычке закидывая ноги на барабан и закрываясь наушниками от окружающего мира.

– Эта песня выстрелит, Морган, я уверена, – наклонилась Алекс и прошептала ему на ухо.

– В твоем возрасте пора перестать верить в чудеса, детка. Их не существует. Чем раньше ты это осознаешь, тем проще тебе будет жить, – тем же шепотом ответил он ей, не поднимая головы.

– Во что, вообще, тогда верить в этом сраном мире, если не в чудеса? – улыбнулась она и поймала на себе неодобрительный взгляд. Интеллигентный Морган никому не позволял в группе подобного поведения. Алекс только пожала плечами и улыбнулась, мол, она просто констатирует факты.

7 глава.

В настроении крайней эйфории Алекс влетела в «Синее» и оглядела помещение в поисках Кита. Лениво растянувшись на барной стойке, он обменивался любезностями с двумя девушками лет двадцати. С неизменно широкой улыбкой он рассказывал свои истории, от которых они смеялись, кокетливо запрокидывая голову назад. Девушки сидели на барных стульях, изогнувшись красивой волной, и пили шампанское из высоких бокалов. Их волосы волнами красиво переливались в приглушенном свете бара, колыхаясь под потоками теплого воздуха из кондиционера. Обе они выглядели будто ожившие картинки из глянцевых журналов. Длинные локоны, длинные ресницы, длинные ноги, длинные ногти… Под лопаткой заныло от колючего укола ревности. По сравнению с ними Алекс почувствовала себя какой-то несуразной. Промелькнула предательская мысль о том, что такому харизматичному красавчику как Кит ей не понравиться никогда. Но ведь они лучшие друзья, разве нет? Смело отбросив все сомнения в сторону, Алекс направилась к барной стойке.

– Дамы, уверен, что я вас уже утомил своим присутствием. Готов предоставить вам пять минут для посиделок в чисто женской компании, – сказал он и под дружный возглас разочарования отошел в сторону Алекс.

– Без тебя-я-я мой мир опусте-е-ел, моему терпению настал преде-е-ел, – спела она ему во весь голос, изо всех сил стараясь фальшивить, и Кит рассмеялся, не сдерживая эмоций. С ней всегда так. Как только Кит собирался ругаться, Алекс смешила его до слёз и все ссоры заканчивались, так толком и не начавшись.

– Вот ты мне прямо сейчас должна пообещать, что однажды, когда ты станешь непозволительно знаменита, ты запишешь фит с исполнителем этой дрянной песни, Тэйтом!

– Как только ты мне скажешь, что такое фит, и как только я пойму, что это не из раздела восемнадцать плюс, я тут же пообещаю, – рассмеялась она в ответ, глядя в его небесные глаза.

– Фит – это дуэт, моя необразованная музыкачка! Требую дуэт с Тэйтом! Ты просто обязана это сделать во имя нашей песни, которую мы спели уже миллион раз!

Музыкачка. Их с Китом любовь коверкать слова навсегда останется чем-то очень личным, практически интимным. Только их. Их двоих.

– Обещаю, – кивнула весело Алекс и приняла нарочито серьезный вид, чтобы дать Киту высказать ей то, что он собирался высказать до того, как услышал её песнопения.

– Детка, ты меня с ума сведешь когда-нибудь своим молчанием! – возмутился он вполголоса, чтобы никто не слышал их разговор. – Время десять вечера, я тебя последний раз видел утром в студии Ариса! Это нормально, вообще?

– Не нормально то, что ты просидел там со мной всю ночь, а после этого вышел на работу! Ты в курсе, что нормальные люди спят по ночам? – наигранно возмутилась она в ответ, улыбаясь легкой полуулыбкой. Кит любил всем сердцем эту её улыбку, в которой практически не участвовали губы, только глаза. Сияющие светлые серые глаза, подобные звездам.

Одним легким движением Алекс запрыгнула на стул и ударила ладонью о барную стойку.

– Бармен! – нарочито громко закричала она. – Где мой пивас? В этой чертовой дыре, вообще, наливают выпить простым работягам?

Боковым зрением она почувствовала на себе взгляд моделек, полный презрения и искреннего непонимания, что такого особенного этот блистательный бармен нашел в девочке-фрике с синими волосами.

Но она смотрела только на Кита. Тот рассмеялся и подал ей кофе в фарфоровой чашечке.

– Отвечая на твой вопрос, Алекс. Я поспал. Пока ты записывалась, я поспал пару часов на втором этаже в доме Ариса. Между прочим, он показал мне комнату для гостей, но я решил обнаглеть и завалился спать на его кровать, тем более ты бы тоже не устояла. Там футбольное поле, а не кровать. И спальня в черно-белых тонах. Черный матовый пол и белый глянцевый потолок.