Я включала и выключала лампочку в настольном светильнике, так и не подняв головы, ожидая, пока пройдет беспокоившая меня грусть после прочтения. Знаю, что нужно лишь немного подождать – и эта странная тоска пройдет. Всё со временем проходит, если подождать.

После сделанных уроков и дополнительного задания от Вероники Александровны я наконец-то была свободна. На какое-то время. Странно, что все почему-то завидуют нашему возрасту. Повторяя с тяжелыми вздохами, что наша жизнь самая замечательная и что сейчас мы, не понимающие ничего дети, имеем. Свободная от всех хлопот и забот. Но чему здесь можно завидовать, спрашивают они? Как по мне, так вечный контроль того, что мы делаем, как, зачем и почему, и не прекращающиеся указания, как надо жить. Мне больше по душе жизнь взрослого, который работает и зарабатывает деньги. Где деньги, там ни от чего не зависящая жизнь.

Повертевшись лениво на крутящемся стуле, я решила пойти к Диане – жене Гриши. И заодно навестить малышку Жасмин. Красивое имя… Как цветок. Правда, сама она такая страшненькая и ужасно сморщенная… А еще она постоянно кричит и кричит! И не дай бог не сделаешь, как она хочет! Но теперь она новый член семьи, и нужно принимать ее такой, какая она есть. Родных ведь не выбирают. Проходя мимо гостиной и кухни, я выскочила бесшумно в коридор, пока мама была занята чем-то важным на кухне. Она всегда находит, чем заняться, чтобы у нее не было времени скучать.

Перебежав из одного дома в другой, касаясь жарких лучей солнышка, я как всегда сосчитала каменные ступеньки при подъеме. Количество не изменилось, конечно же. Всё так же ровно семь ступенек. Я бы добавила одну сюда или, наоборот, убрала, чтобы хоть как-то разнообразить счет. Скучно делать одно и то же. Тихонько приоткрыв дверь, я увидела сидящую на стуле Диану, мирно качающую на своих руках Жасмин. У нее были закрыты глаза. Видимо, она только что уснула. А она все же милая, когда молчит, и кажется довольно беззащитной вот так на руках и с подергивающейся соской во рту.

Диана, заметив мое лицо в щели приоткрытой двери, тепло улыбнулась. Жестом она показала мне входить. Осторожно, чтобы не разбудить Жасмин, я закрыла за собой немного скрипучую дверь и на цепочках, воображая себя самым легким перышком в мире, приближалась к ним.

Диана, чтобы не потревожить заснувшую на руках малышку, неторопливо поднялась со стула и отнесла ее в кроватку. Еще немного покачав кроватку, она тихо напевала какую мелодию с закрытом ртом. Вот бы меня так укачивали, когда совсем не можешь заснуть… Успокаивая приятной мелодией, для которой необязательно даже выговаривать слова. Чем взрослее ты становишься, тем меньше заслуживаешь внимания.

Вернувшись, Диана облегченно вздохнула, потирая руки.

– Я думала, она никогда не уснет, – проговорила она шепотом, закрывая детскую. – Давно пришла из школы?

– Ага, – ответила я, кивнув. – Только что сделала уроки. А как у вас день прошел? Гриши еще нет дома?

Диана принялась собирать детские игрушки, разбросанные Жасмин по всей комнате.

– Как всегда, – сказала она со вздохом. – Покушали, поиграли, сходили на горшок, спим. И так по кругу.

– Хм… Звучит не так уж плохо, – ответила я, немного завидуя своей племяннице.

До сих пор не могу поверить, что я чья-то тетя. Получается, я тоже могу командовать, раз в нашей семье появился кто-то, кто младше меня? Мои родные постоянно так делают. Если им что-то нужно принести, Алиса прям кстати.

Диана улыбнулась на мое замечание.

– Слышала, Никита прислал тебе очередное письмо? Как у него дела?

– Хорошо. Нашел любимую работу, хорошую девушку. Недавно вернулся из нового путешествия. Кажется, он счастлив, – заключила я, делая умный вид.

– Не всегда всё так просто, Алиса, – ответила Диана, поднявшись с пола. – Поначалу нравится все, что ты находишь, но только время покажет, так ли это.

– Почему? – спросила я непонимающе.

– Сложно сказать. Понимаешь, очень часто новизну путают с желанием. В общем, если тебе что-то не надоело, значит, ты это любишь.

Я задумалась.

– А может, не стоит тогда тратить всё свое время на поиски неизвестного? Так вся жизнь пройдет!

– Конечно, можно, – ответила Диана, улыбнувшись. – Но все мы хотим быть созданы для чего-то и кого-то. Вот и ищем что-то похожее на это.

Я закатила глаза. Как же всё запутано у взрослых.

С улицы послышался громкий стук калитки. Гриша вернулся с работы.

– Еще только май, а солнце жарит как в середине лета, – пробурчал недовольно Гриша, заходя в дом.

– Тсс… тихо! – воскликнула шепотом Диана, указывая на детскую Жасмин. – Если разбудишь, будешь сам ее качать на руках целый час. Если тебе, конечно, повезет так мало.

– Спасибо, но нет, – ответил уже тише Гриша, садясь за стол, – лучше я попрошу об этом Алису. Она наверняка соскучилась по Жасмин, раз сидит здесь.

– Почему я?! – воскликнула я тут же с недовольством. – Почему всегда крайней оказываюсь я?

Гришу забавляло мое непонимание.

– Ты же у нас младшая, и к тому же тебе все равно нечем заняться.

Я фыркнула в ответ.

– Как же мне получать удовольствие от своей беззаботной жизни, когда меня постоянно что-то заставляют делать?

– А ты как думала? – продолжал подшучивать надо мной Гриша. – За всё приходится расплачиваться, даже за беспечность. Мы таким образом подготавливаем тебя ко взрослой жизни, где первым делом идет ответственность за то, что ты вырос.

Диана попросила нас спорить как можно тише, без пробуждения Жасмин. Но я не собиралась просто так сдаваться.

– Между прочим, у меня есть чем заняться. Мне нужно ответить на письмо Никиты, – ответила я победоносно, что нашла занятие, не терпящее отлагательств. Так считала я, по крайней мере, сама.

Гриша некоторое время молчал.

– Что пишет на этот раз брат? – спросил он с недоверием. – Опять посещает свои курсы по духовному росту? – подметил он с издевкой, в которой больше было грусти, чем шутки.

Я его в какой-то степени понимала. Никита после посещений регулярных тренингов стал постепенно меняться. Это случилось примерно с полгода назад, когда он приезжал к нам в гости и не переставал рассказывать о своих встречах, где учат смотреть на жизнь по-другому. Я так поняла, там дают уроки счастья, раз ты сам этого не можешь познать. До этого момента я и не подозревала, что и взрослых учат, как жить. Неужели это так сложно? Никита не прекращал говорить о времени, которого всегда не хватает, о близких, на которых постоянно мы не находим этого же свободного времени, а еще… о каком-то долге перед землей и кармой, что мы несем от наших предков. В общем, Никита старался жить правильно. Родные считали, что он попал в какую-то секту. Он хотел что-то изменить, а в результате изменился сам. Никита становился всё более задумчивым, придирчивым, постоянно всех поправляя, и, как следствие, всё чаще был мрачным и раздражительным. Чем больше он говорил, тем реже смеялся. Его шутки приобретали какой-то злой характер, как у тех старшеклассников в школе. По большой части он перестал шутить. Он высмеивал.

Но тем не менее я любила своего брата, как и маму вместе с Гришей. Пускай на их лицах проскакивала недовольная гримаса каждый раз, когда Никита начинал свои нравоучения, но на нем всё еще было лицо моего брата, который часто играл со мной маленькой и убирал «Лего» на игрушечных тарелках, пока я отворачивалась, чтобы накормить другие якобы голодные мягкие игрушки. И когда я поворачивалась обратно, я с удивлением обнаруживала пустые тарелки и невинную улыбку брата. Так Никита заставлял верить меня в чудеса. Что мои игрушки действительно едят «Лего».

Поэтому Гриша и скучает по тому веселому брату, как и я. Иногда. Только он никогда в этом не признается.

– Я не помню… – ответила я уклончиво. – В основном он писал о новой работе, – солгала я, не желая, чтобы Гриша злился.

– Странно, – произнес он с подозрением, – только ты из нас обладаешь терпением выслушивать его моральные устои.