– Вы пришли сюда по доброй воле, – сказал он хриплым низким голосом, который изменяли фильтры, встроенные в его бычий шлем. – Дороги обратно нет!

– Господи, какая чушь! – пролепетал Юрист, и беспомощно взмахнув рукой, тихо-тихо истерично засмеялся. Пес тут же кинулся на него и клацнул звериной пастью у его маленького лица. Эди закрыл глаза руками и заплакал, как ребенок, которого напугали.

– Не надо! – взмолилась Мелисандра, вступившись за него. – Пожалуйста! Будьте милосердны!

Минотавр оставил Юриста и тяжелой поступью подошел к заступнице. Жестом приказал он ей замолчать:

– Тс! Тише!

Он склонился к ее лицу своей бычьей мордой и обнюхал ее. Она испугано отшатнулась, но он схватил ее за шею и грубо вернул на место. Она повиновалась. Монстр грубо провел пальцами по ее бледным и сухим от страха губам. Мелисандра закрыла глаза от ужаса. Он глумливо усмехнулся, и, взяв ее за тонкую руку, поволок за собой в соседнюю комнату.

– Цербер! – коротко рыкнул Минотавр, показав кивком на горстку жалких людей.

Дог понял своего хозяина без слов, и стал сторожить их. Девушка даже не пыталась сопротивляться. Бык с силой толкнул ее в проем, и следом за ней зашел сам, закрыв за собой дверь на тяжелый засов. Никто даже не пытался прийти ей на помощь. Все в смятении трусливо поглядывали на испуганные лица друг друга. Когда за стеной послышался пронзительный женский крик, «плащи» в панике опустили глаза в пол. Крик все не стихал, вызывая оторопь. Цербер был совершенно спокоен, он хорошо знал свое дело: пес был готов броситься и разорвать любого, кто сделает хоть шаг с места.

* * *

Через час после посвящения новичков в зале казино «Уроборос» определяли первую жертву новой игры. За столом сидела шестерка новичков в коралловых плащах. На месте рядом с цифрой «1» – блондинка, психолог. Под «2»-ым номером играл мужчина с глазным протезом, коллектор. «3»–й достался менеджеру, худому молодому человеку с бегающим суетливым взглядом. Эди был «4»-ым. Крупный мужчина с массивным подбородком и ямочками на щеках, ресторатор, играл под «5»-ым. Фармацевт, с пересаженными рыжими волосами, под «6»-ым. Мелисандры среди них не было.

Юрист, нервно подергивая головой, смотрел на выложенный круг фотографий на столе. Женщина с серым цветом лица и ярко красными губами хищно улыбалась на снимке, чем-то напоминая летучую мышь. Правее лежала фотография незнакомца с печаткой в виде большого роскошного перстня-черепа на руке. Неожиданно на одном из кадров он узнал Тома – своего нового знакомого, у которого он недавно был на дне рождении. Но больше всего его здесь удивила фотография Стива, детектива с которым, к своему несчастью, он тоже был уже знаком.

Горгона подошла к столу, и от нее словно повеяло холодом. Она медленно шла вокруг, навевая ужас на игроков. Эди закрыл глаза и сосчитал до трех. Когда он открыл их, то увидел, как она, не торопясь, взяла портрет Стива и долго смотрела на него. Потом, погладив снимок рукой, обернувшись к Невидимке, сказала:

– Я понимаю твое рвение играть! Но это слишком рискованный ход! Ты очень важен для нас!

Горгона забрала фотографию и слегка подтолкнула легким касанием рулетку. Волчок послушно закрутился, стрелка, проделав несколько десятков кругов, стала мелькать все медленнее, и наконец, остановилась рядом с фотографией победно улыбающегося господина с толстой кубинской сигарой, зажатой между указательным и средним пальцем в жесте V, на манер Черчилля.

* * *

22:00. 19 октября.

Ночью в офисе полиции работали двое дежурных. Джек, сидя на посту, был занят составлением протокола. Джон, стоя перед вендинговым автоматом, никак не решался купить себе сэндвич с тунцом – диета не разрешала ему ужинать после шести вечера. Сильно мешал ему принять взвешенное решение ор, который стоял в участке уже битых полчаса. Девушка-панк с ярко-розовыми волосами в клетке, вцепившись в прутья решетки кричала:

– Да кто это сказал то?! Кто вам сказал, что мы должны платить за землю, на которой живем? Вам тупицам, когда-то объяснили: как надо жить, как думать и как делать?! И теперь вы просто бездумно следуете идиотским инструкциям. Воспроизводите и копируете заученные стереотипы до бесконечности. Ни одной своей мысли за всю жизнь!

Друг девушки – парень с зелеными нечесаными прядями, убранными в тонкий хвост, пытался ее урезонить:

– Аврора, пожалуйста!

Джон, так звали грузного чернокожего полицейского, с недовольным лицом опустил монетку в автомат и таки купил себе «с тунцом». Джек устало выдул воздух из надутых щек и откинулся в кресле, чтобы немного перевести дух от рутинной работы.

– Большую часть жизни большинство работает и зарабатывает на то, – сокрушалась Аврора, – что нам принадлежит по праву, просто по праву своего существования. Задумайтесь, даже у насекомого здесь больше прав, чем у людей. Земля, вода, воздух, тепло! Они этим пользуются даром, а мы?! Мы что хуже насекомых?!

Достав сэндвич из коробки, Джон откусил его, закрыв глаза. Стараясь сфокусироваться на вкусе и насладиться им. «Вроде свежий. Надеюсь, в нем не очень много жира и калорий», – подумал он и облизал крошки со своих черных полных губ. Джон очень любил поесть, и был крупным упитанным мужчиной.

В соседней камере пьяный бомж встал и, шатаясь, подошел к прутьям. Ему стало дико интересно, и он решил более активно поучаствовать в споре: Девушка взглянула на него с неприязнью. Бомж улыбнулся девочке во весь свой беззубый рот. Она, глядя на него, слегка запнулась, но собралась с силами и снова крикнула:

– Что это за общество такое, в котором нас держат за решеткой, только потому, что мы говорим, что думаем? И почему мы не можем жить свободно там, где хотим? Придумали границы – абсурд полный!

– Я вот хочу на Барбадос! – причмокнув, мечтательно вздохнул бомж. – Там такие девочки! Я там был… Или нет? Но это и неважно.

Джон поперхнулся и засмеялся добродушно, а он никогда едой не давился, функция насыщения и пищеварения у него работала безотказно.

Продираясь сквозь абсурд и жестокость этого мира, девушка продолжала:

– Кому нужны эти границы?! Мне – нет! Кому нужно нас разделять?!

Она торопилась договорить, чуть не плача. Трагифарс усиливался с каждой секундой, и она незаметно для себя превратилась в клоунессу. «Это так больно жить с теми, кто обесценивает все, что ты делаешь и думаешь, кто легко сделает из тебя ничтожество, как только ты зазеваешься!» – подумала она, с грустью обводя взглядом присутствующих.

Полицейский дожевал свой сэндвич, икнул и купил себе кофе. Размешивая его в пластиковом стаканчике, он подошел к ней. Бомж тут же спрятался в своем убежище, нырнув вглубь клетки.

– Так вы против государства как системы что ли? – угрюмо спросил полицейский, отхлебывая свой кофе. – Как института?

– Приехали! Сейчас начнется! – устало выдохнул зеленоволосый напарник. – Им наплевать, Аврора, разве ты не видишь?!

Девушка «с розовым ирокезом» решила, что все же попробует донести то, что ей открылось самой совсем недавно:

– Государство было нужно людям не для защиты, как нам втюхивают, а в первую очередь, для нападения. Для нападения!! И армия нужна не для обороны, а для войны. Все остальное – красивые слова!

– Точно! – не выдержал бомж и захлопал в большие грязные ладони. – Вот ведь! Молодец!

Джон слегка даже забуксовал в своих мыслях. Перевертыш, который предлагала юная леди, был не так уж и глуп по своей сути. Ему и самому порой казалось, что любая война очень похожа на игру. Жестокую, конечно, но игру – со своими миссиями, уровнями, идеей доминирования. Где-то внутри Джон был согласен с ней, но не стал долго анализировать, а просто по обыкновению выкинул из головы эти мысли.

– Если ты баллотируешься, то я проголосую за тебя! – кричал пьяный в ажиотаже.

–Поори тут у меня! – грозно рявкнул Джон на него, и прошел мимо клетки.