У меня новость. Вчера приехала мама из Нижнего Новгорода. Пока я в Китае, она будет жить с сыном и кошкой. Ваня успешно сдает ЕГЭ – пока только русский и математику прошел. Мама возмущается, что я уезжаю, не дождавшись результатов сына. Ну, так вышло. Мы с ним обсуждали. Сказал: "Мама, ты мне на ЕГЭ не поможешь." Я тоже так решила. Но мама так не думает. Осуждает мой отъезд. Еще и стоимость её смущает. Поездка кажется пустой тратой денег. Да, мы очень разные… Но Ваньку и Маруську она любит, вот и приехала мне на смену.

Одна беда, пока она ехала в поезде, простыла немного. И еще давление подскочило. Всю ночь не спала. Ну, давление – это просто. Она привезла таблетки, выпила сразу, и через два часа все нормализовалось. А вот простуда у мамы может затянуться. Я расстроилась, не хочется оставлять ее тут больной. Решили пока потерпеть с серьезными медикаментами, типа антибиотиков. Вчера температуры у мамы не было, но утром поднялась, увы. Правда, она утверждает, что чувствует себя хорошо. Днем спать не стала. Сидела, смотрела сериал. Я ей скачала из Интернета. Когда она немного утомилась, мы пообедали, и я уговорила позировать для картины. Пишу сейчас копию Клода Монэ, но там у него молодая девушка в саду. А я решила написать мамин портрет в импрессионистическом стиле. Сначала мне нужен был подмалевок. О, это непросто в импрессионистических картинах. Делаю типа гризайли9, где основной цвет – ультрамарин. Сначала наметила сад. Показала маме, что я пишу и как. Доверила ей самой написать начало сада в сине-белом стиле. Мелкие пятна – это долгая работа. Но сделать такое может и начинающий, бояться только не надо, энергично шлепать кистью по холсту. Показала маме основные приемы, она повторила. Отлично все поняла. Я доверила ей этот этап, а сама ушла на полчаса на кухню печь пирог с капустой. Сделала тесто и начинку, потом вернулась к маме. Обняла её. Мы даже вместе поводили по холсту, я направляла её кисть как надо. Мама смеялась. Сказала, это интереснее и веселее, чем рисовать самой. Она волновалась, что мне не понравится. Нет, всё нормально. Это самое первое покрытие, оно очень сильно закроется другими слоями живописи. Потом я рисовала уже сама. За час закончила сад, наметила фигуру женщины в старинном платье. Но лицо мамино. Получилось похоже. На этом закончили первый сеанс. Завтра допишу цветы на переднем плане и подправлю мамин портрет, если увижу ошибки.

Вечер прошел прекрасно. Пирог удался. Ванька, правда, не совсем был доволен. Заявил, что хотел мясной, а не с капустой. Ну да ладно. Всем не угодишь. Вечером я уложила маму спать пораньше. Она сказала, что совсем не больна. Все, мол, прошло. Но я не поверила.

Маруська чувствует, в доме что-то не так. Возможно, понимает, что я уеду. Ластится, не отходит от меня. До слез меня довела. Как же тяжело её оставлять. Хоть и не одна, но и не со мной…

Очень ты меня удивила письмом, которое нашла у Вэя. Да уж, как всё запутано. Ищи переводчика. Как хочется узнать текст подробно и точно.

И сосед поразил – дожил до ста тридцати лет! Мама дорогая! Это же надо столько прожить! Вот бы и нам всем. Я бы и сто не отказалась. Смеюсь, конечно. Интересные у тебя там события. Постоянно что-то происходит.

11 июня. Дописываю письмо рано утром. Мама выздоровела! Как я рада. Дописала её портрет. Мы с ней повеселились: опять рисовали вместе, я ей траву доверила писать, а себе взяла цветы. Потом мы обе расписались в нижнем правом углу и повесили картину на стену. Монэ мы копировали не бездумно. Даже Ванька сказал, что круто получилось, и бабушка очень похожа. Мнение сына мне всегда важно. Он не очень общителен и, если хвалит, значит и правда неплохо написали.

Пожалуй, закончу. Иду складывать вещи. Вернее, проверять, не забыла ли чего. Выезжаю сегодня поездом в Москву, потом лечу в Гуанчжоу.

Милая Оксана, до встречи. Жду ее очень.

Мэй.

P.S1. Адрес твой записала, но надеюсь, что ты меня встретишь. Про красную сумочку помню. Я буду в белой вязаной кофточке и джинсах. Узнаем друг-друга. Даже не сомневаюсь.

P.S2. Очень хочу поделиться: никогда мама так не восхищалась моей живописью, постоянно стоит около картины, что мы с ней написали. Говорит, что она излучает нечто особое. Конечно, это ж импрессионизм! Но я так рада, что она выздоровела. Дай Бог ей здоровья.

Всё пошло не так. Я не понимаю, что происходит. Не имея компьютера, пишу в тетради, что привезла для романа. Надеюсь, это меня немного успокоит.

Я уже в Гуанчжоу. Долетела нормально, но устала. Вышла из самолета, и меня слегка качнуло. Еле устояла на ногах. Это состояние слабости быстро прошло. Когда получала багаж самочувствие улучшилось. Волновалась, ждала появления Оксаны. Она всё не шла. Я села на чемодан и стала изучать всех входивших в зал прибытия. И тут появилась она: в светлом плаще, платье под ним тоже светлое, кремовое. Красная сумочка в руках. Красная помада. Очень красивая, оказывается, женщина. На фото она мне казалась полнее немного и попроще – не такая эффектная. Наверное, потому что не накрашенная. Мы обнялись, поцеловались. Тут я снова почувствовала слабость. Чуть не упала. Оксана меня подхватила. Попросила проходящего мимо мужчину помочь довести меня до такси. Все плыло перед глазами. Хорошо, что помогли, довели. Сама бы идти, думаю, не смогла. А в такси я вообще заснула. Мысль мелькнула только: “Какой же сложный был перелет.”

Когда очнулась, стало доходить, что это, вероятно, вовсе не перелет виноват. Сейчас нахожусь в большой комнате-студии. Здесь все удобства. Но я заперта. Я – пленница. Осознание это пришло сразу, когда пришла в себя. Лежу одетая, вещи в углу, сваленные в кучу. На Оксану не похоже. Она бы всё убрала, а меня бы раздела. Уж точно сняла бы с меня обувь. Валяться на диване в кроссовках… ну, это никуда не годится!

Я сначала не паниковала, а удивлялась. Есть у меня такое качество – действовать, а не паниковать. Поэтому вскочила и стала изучать комнату. Все удобства. Есть плита, холодильник. Этот угол работает как кухня. В другом санузел – унитаз, кабинка для душа. В комнате диван, шкаф, полка с книгами на китайском, журнальный столик, совсем пустой. На полу ничего нет. Всё аккуратно и пусто. Ни телека, ни компьютера. Ничего. Мой телефон исчез. Понятно. Я точно в ловушке, и встретила меня не Оксана. Ужасно всё. Только кому это я понадобилась? Нашли важную персону.

Я запаниковала и, не ожидая сама от себя, заплакала. Подошла к двери и стала стучать в нее. Метнулась, покрутила замок. Постучала. Потом сильнее. Никто меня не услышал. Бросилась к батареям и звонко застучала в них расческой. Никто не шел… Но тут я услышала, как дверь открывается. Зашли двое мелких китайцев и та высокая и красивая женщина, которую я приняла за Оксану. Поджав губы, она сказала:

– Если будешь шуметь, пожалеешь.

– Кто вы? Почему я тут? – зло спросила я, но голос почему-то прозвучал жалобно. Никто не ответил. Один из китайцев крепко меня схватил, а другой сделал укол в плечо. Я сразу отключилась.

Не знаю, сколько времени была в забытьи, но, очнувшись, вспомнила, что со мной произошло. Долго смотрела в потолок, соображая где нахожусь. Потом вспомнила всё и решила больше не шуметь. Голова кружилась. Я встала, цепляясь за спинку кровати, ноги плохо слушались меня. Кое-как добралась до кухни. В горле пересохло. Есть здесь вообще вода? Желудок недовольно заурчал, намекая, что пора бы заодно поесть. Пошла делать себе чай и искать что-то съедобное. Еды тут много. Хватит на несколько дней.

Думаю про маму и Ваньку. Хорошо, позвонила им, когда мы приземлились. Но они будут ждать сообщений на электронную почту, а их послать я не могу. Сколько дней они продержатся и не будут волноваться? Два или три от силы. Может быть, начнут меня искать. Оксана, надеюсь, тоже беспокоится. Что же с ней-то произошло? Не понятно.