Идея выглядела авантюрной, и могла сказаться на наших отношениях с друзьями. Она не понравилась нам еще и потому, что ее высказал Чибис, а не кто-то из нас. Но, тем не менее, спустя неделю отчаянных споров, мы приняли ее. И уже через полгода не жалели.

   Конечно, первые заказы мы обслуживали себе в убыток: для покупки необходимого оборудования пришлось израсходовать все деньги от продажи пианино (покупателя, по странному стечению обстоятельство, привел тот же Чибис). Да и заказы мы получили от тех людей, что сами выражали желание нас поддержать.

   Однако Татьяна не только сумела выигрышно показать себя, но и привлекла подруг по курсу, которые, как и она, были в Москве " на слуху". Они сыграли в популярном телевизионном сериале несколько удачных эпизодов, и появлялись на "халтурках" в том же гриме и костюмах. Будто только что приехали со съёмочной площадки. Довольная публика "визжала" от восторга. Мы сразу "заработали" репутацию, которая позволила задрать стоимость услуг до максимально возможного уровня. После чего всё пошло так хорошо, что вскоре мы зарегистрировались в налоговой, и стали заключать официальные договора. Даже сняли небольшое складское помещение: нам негде было хранить постоянно увеличивающийся реквизит.

   ГЛАВА 42.

   Спустя пять лет после загадочного исчезновения Марины Юрьевны наша семья выглядела прекрасно. Мы, по большому счету, справились. Татьяна с успехом окончила театральное училище и поступила в престижный московский театр. Я и Олег завершили учебу в университете, и по генеральской протекции устроились в очень "крутую" оборонку, где занялись своей мечтой - созданием связи для полноценной работы искусственного интеллекта. По мере развития этой технологии перед нами открывались головокружительные карьерные перспективы.

   Но кроме нас троих, довольных собой людей, была еще Нина, о которой мы не могли сказать, что она счастлива. Нина заочно училась на менеджера, а также управляла организованным с подачи Чибиса предприятием. Теперь оно давало приличный доход, имело штатных сотрудников и постоянно расширялось.

   Только такой труд не приносил Нине душевного удовлетворения. Когда мы слушали очередной рассказ Татьяны о том, сколько раз ее вызывали после спектакля на "бис", или как восхищался ее игрой режиссёр нового фильма, я видел тоску в глазах Нины. Она страдала от того, что мечты ее детства о яркой жизни не реализовались.

   Я, как мог, старался утешить Нину. Часто приносил домой цветы и ставил их на таком месте, чтобы она понимала: они предназначены для нее. Если мы выходили в "свет", то Татьяна шла под руку с Олегом, а я обязательно с Ниной, зная, что женщины меня замечают и завидуют ей.

   Однако установившаяся идиллия не могла продолжаться бесконечно. Хотя бы потому, что после профессионального становления настало время определяться с личной жизнью. И подталкивал нас к этому, как ни странно, Игорь Витальевич. Его брак с Мариной Юрьевной на тот момент был аннулирован, по причине юридического признания тети без вести пропавшей. Суд так же поставил точку в вопросе о наследстве долей в квартире. Каждый из нас получил на руки соответствующие документы. И как только это произошло, Игорь Витальевич привел в дом относительно молодую женщину с несовершеннолетним ребенком. Он заявил, что честно ждал, когда мы встанем на ноги. Но теперь ему невмоготу "куковать" одному, он вновь хочет жениться.

   Женщина не скрывала, что связалась с Игорем Витальевичем из-за жилплощади. Она была согласна терпеть его выходки и надеялась, что в Москве выведет своего талантливого ребенка в "приличные люди". Причем не без нашей помощи: она восхищалась нами и хотела, чтобы дитё брало с нас пример.

   Вначале мы отреагировали на предложение Игоря Витальевича резко отрицательно. И при первой попытке знакомства не пустили женщину на порог (к счастью, она оказалась не из тех, кто помнит обиду). Но потом идея разъехаться стала всерьез обсуждаться нами. Еще и потому, что женщина совершила чудо, которое не получалось ни у одной из жен Игоря Витальевича: он бросил пить и принялся ходить на работу "от и до".

   Вот только Игорь Витальевич настаивал на своем излюбленном варианте: продать квартиру целиком. А деньги разделить "по справедливости". Мне его предложение опять не понравилось. Ведь в тайне я надеялся на возвращение тети, или на то, что мы получим от дальних родственников (с которыми она меня так и не познакомила) письмо, проясняющее ее судьбу. А если мы продадим квартиру, этого уже никогда не случится.

   В тот момент ко мне подошел наш новый сосед, нефтяной магнат. Он приобрел квартиру, хозяева которой когда-то продали Марине Юрьевне кладовку. Наш дом за свою историю много раз перестраивался, поэтому предложение магната не выглядело странным: он предложил продать ему кладовку обратно, причем оценивал квадратный метр гораздо выше реальной стоимости. Игорь Витальевич рассказывал о своих планах налево и направо, до соседа дошли слухи, и он решил "подсуетиться".

   Я не стал сразу отказывать ему, пообещал сначала вынести вопрос на "общий совет", и лишь потом дать ответ. Ведь Игорь Витальевич был в чем-то прав: сестрам надо было выходить замуж, а мне, по всей видимости, женится. В этом контексте продажа моей комнаты выглядела логично, однако денег на то, чтобы купить жилье Игорю Витальевичу, или кому-нибудь из нас, такая сделка не приносила.

   Размышляя над ситуацией, я неожиданно сделал открытие: хороши ли сестры в отношениях между собой и мной, плохи ли - мне, оказывается, без разницы, я не могу представить себя без нашего постоянного общения и сопереживания по любому поводу. Да и они признавали меня главой семьи, им было со мной гораздо спокойнее, чем с собственным отцом. Поэтому расселение, на котором настаивал Игорь Витальевич, стало бы огромным стрессом не только для меня, но и для сестер, которые ни за что не хотели разлучаться. А из них, разумеется, в большей степени для Нины. Она нервничала, даже когда я вдруг проявлял желание постирать себе рубашку. Ей казалось, что таким образом я хочу избавиться от ее опеки. У Нины тут же появлялось подозрение, что я завел женщину, и у нее начиналась истерическая реакция. Мне приходилось долго успокаивать ее.

   Кроме того, имелась еще причина, по которой я был против продажи: наш дом находился в самом престижном месте Москвы, неподалеку от Кремля. Мысль о том, что отсюда придется съехать, приводила меня в ужас. И как поведали сестры, их тоже. Имелась вероятность, что порвутся невидимые нити, связывающие нас с определенным слоем общества. Это могло сказаться на театральной карьере Татьяны, и уж абсолютно точно, на успешности предприятия под руководством Нины. А мы уже привыкли к определенному уровню достатка, и терять его нам совершенно не хотелось.