- Эх, ладно, - махнул я рукой и пересадил котёнка за спину. - Сиди тут. Я попробую затащить плот. Только оденусь сначала.

Развязать мокрый узел и одеть ветровку было довольно-таки сложно. Я дважды чуть не перевернул плот, вызвав и Уилсона паническое мяуканье. Застегнул змейку по самое горло и вытянул рукава, чтобы защитили руки от порезов. Затем аккуратно спустился в воду и понял, что до дна не достаю. Но достаю до корней аира. Я начал раздвигать его в стороны и очень быстро порезал щёку. Ругался, переставлял ноги, подтягивал за собой плот и приближался к заливчику, где растений было куда меньше. Когда мои кроссовки погрузились в ил, я был несказанно рад. Хоть ноги утопали в грязи по самые щиколотки и я прикладывал неимоверные усилия, чтобы вырвать их из плена и при этом не потерять кроссовки, чувство облегчения накрыло меня целиком. Я понял, что почти у цели. До берега оставалось не более пяти метров.

Прорвавшись через зеленый частокол и выбравшись на прибрежную воду, я едва не обделался от страха, когда эти воды забурлили. Вцепившись в плот, я смотрел, как беснуются в тесном пространстве неизвестные крупные рыбины. Они плавали почти у самой поверхности, подставляя широкую чешую солнцу. Но, наверное заметив меня, все разом пришли в движение. Заработали хвостами и плавниками, стремясь скрыться на глубине. Они, видимо, не понимали, что я испугался куда сильнее их. Я сам уже был готов с визгом запрыгнуть на плот, но вовремя рассмотрел с кем имею дело.

С десяток рыб быстро раздались в стороны и принялись искать спасения в зарослях аира. Баламутили воду и обрызгали меня с ног до головы.

- Тьфу ты чёрт, - выругался я, когда страх отступил. - На этой планете одни мутанты живут, что ли?

Затем вытащил ногу из вязкой грязи и решительно направился к берегу. Преодолел последние метры, подтянул почти развалившийся плот и засмеялся, когда увидел шикарный прыжок Уилсона. Он не стал ждать пока я припаркуюсь, оттолкнулся и радостно запрыгал на месте, оказавшись на твёрдой земле. Подскакивал, мурлыкал без остановки и призывал к нему присоединиться.

Я толкнул плот, зашвырнул черепаший панцирь на нетронутую траву, по которой, наверное, никогда не ступала нога человека, выбрался на берег и обессиленно упал. Тело гудело. Уставшие мышцы ныли, а множественные порезы отдавались резкой болью.

- Спокойно, - сказал я сам себе, валясь без сил. - Не забывай про регенерацию. Всё пройдёт. Завтра будешь как огурчик. Только сегодня перетерпи.

Котёнок скакал рядом, а я просто лежал в мягкой траве, вдыхал её потрясающий свежий запах и просто отдыхал. Затем посмотрел на свою обувь, вспомнив как выдирал ноги из ила. Кроссовки превратились в два комка грязи. Ноги ниже колен были почти полностью измазаны, а джинсы потеряли свой цвет.

- Придётся отстирываться и сушиться прямо здесь, - пробормотал я. - И прямо здесь оборудовать лагерь. И сделать ещё кое-что...

Хоть всё тело болело и вставать совершенно не хотелось, были ещё незаконченные дела. Недавняя картинка, которая меня так испугала, стояла перед глазами и подталкивала к самым естественным действиям. Я собрал всю волю в кулак и начал приготовления. Уилсон убежал исследовать окрестности и этим же занялся я. Бродил в мокрой и грязной одеже, быстро отыскал сухие деревья и безжалостно их повалил. Организовал костёр, отметив, что осталось всего 2 монетки, но сушиться не спешил. Спешил рыбачить. Завалил молоденькое деревце, очистил его от листвы и заточил с помощью щита. Тут острога мне не нужна. Тут хватит лишь копья. Главное, чтобы крупные рыбины не ушли на глубину, а побороли свой страх и вернулись туда, где грелись. У рыб память короткая и, возможно, это сыграет мне на руку.

Я приблизился к берегу, стараясь не создавать лишнего шума, но в мутной воде так ничего и не разобрал. Ни хвостов, ни плавников не было видно над поверхностью. Небольшой залив был похож на сжатую подкову и я посетил оба её края. Искал рыбу в зарослях аира и чуть не заорал, когда рассмотрел плавник в паре метров от себя. Здесь никакое преломление мне не помешает. Главное ударить сильно и не выпустить копьё из рук. Рыба слишком крупная, чтобы промазать.

Я медленно сполз с берега и погрузился в воду практически по пояс. Поморщился, когда заныли порезы на ногах и осторожно приблизился к кусту аира. Беспечная рыба с крупной золотистой чешуёй, которая светилась на солнце, и не думала уплывать. Она косила на меня чёрным глазом, широко открывала рот с огромными губами и ожидала дальнейших действий. И они не заставили себя ждать. Я сжал копьё двумя руками, занёс на головой, прицелился и резко выкинул его вперёд. С трудом удержал, когда оно заходило ходуном, подцепил добычу, заметив как прогнулась палка, и одним движением швырнул на берег. Рыба была крупная, прыгала на траве, билась, стараясь избавиться от палки, пробившей её у хребта. Сдерживая эмоции, я одним прыжком заскочил на берег и щучкой прыгнул, вцепившись в палку. Запрыгал вместе с рыбой - настолько она была сильная, - вывернулся и наступил на палку ногой. Придавил рыбу к земле и закончил её мучения, когда одним движением щита отсёк голову. Красная кровь брызнула в разные стороны, но меня это мало взволновало. Я поднял добычу над головой и засмеялся: в рыбе было не меньше пяти килограммов! А то и больше.

Я бегал по кругу, держал палку с насаженной на неё рыбой, и хохотал. Кричал и хохотал. Наконец-то я съем что-то действительно стоящее.

- Эй, Уилсон! - заорал я, продолжая смеяться. - Сашими будешь?

Не уверен, что котёнок понял смысл слова "сашими", но появился очень быстро. Спустился с ближайшего лиственного дерева и с ходу вцепился в рыбью голову. Принялся рвать её с таким усердием, что я сразу понял насколько он голоден.

- Бедолага, - прокомментировал я, а затем махнул рукой и занялся своими делами. Вспорол брюхо и увидел красно-коричневые икринки. От моей брезгливости не осталось и следа. Не обращая внимание на кровь и не самый лучший запах, я попробовал икру на вкус. Она была довольно-таки склизкая и неприятная. Я решил оставить её до лучших времён, отыскал панцирь и сложил туда. А затем, помогая перочинным ножом, отделял крупные сырые куски со спины рыбы и проглатывал, почти не жуя. А вот рыба на вкус оказалась превосходной! Даже сырой. И даже соевого соуса с васаби мне не надо было, чтобы ею насладиться. Мясо было жирное, а кости крупные. Я без проблем их обнаруживал и отделял.

Когда я почувствовал, что мне уже становиться дурно от еды, остановился. Я сожрал почти половину. До самых костей. Рядом лежал котёнок и лениво махал хвостом. Он тоже объелся, прикончил голову почти полностью.

- Вот это мы дали с тобой жару, - выдохнул я. - Надеюсь, желудок примет, а не отторгнет. Пожалуй на вечер стоит попробовать её сварить. Благо есть в чём. Вот только воды нет...

Мутно-грязное месиво у берега для питья не годилось. Мне понадобился лишь один только взгляд, чтобы это понять. Я подкинул ещё дровишек в костёр и прошёлся вдоль берега. По правую руку кусты аира шли на сотню метров, не меньше. Я даже не стал смотреть, где они заканчиваются. Вернулся обратно и совершил такой же путь налево. Склонившееся над водой дерево привлекло моё внимание. Я осторожно забрался на ствол, разогнал водоросли у поверхности и зачерпнул воды. Здесь она была куда прозрачнее. Я дал вдоволь напиться котёнку, преследовавшему меня по пятам, и зачерпнул ещё. Сам пить не стал, а, стараясь не пролить ни капли, вернулся и поставил панцирь на огонь.

- Эх, жаль мы не захватили остальные, - разочарованно произнёс я, поглядывая на котёнка. - Так бы было куда проще. И вода бы уже была, и уху смогли бы сварить. А так придётся всё делать по очереди.

Уилсон равнодушно подёрнул усиками, выбрал себе местечко в молодой травке, свернулся клубком и моментально заснул.

- Неплохое у тебя умение - сразу отрубаться. Это я мучаюсь, заснуть не могу. А у тебя всё просто, - хмыкнул я и занялся самим собой. Полностью разделся, отыскал более-менее чистое место у берега и вымыл там обувь. Простирнул носки, трусы, джинсы и ветровку. Всё развесил на ближайшем дереве и предоставил работать солнцу. Затем осторожно снял с огня панцирь, который почернел ещё сильнее, и поставил воду остывать. Повесил рыбью тушку на ветку дерева, чтобы не валялась на земле, а затем долго бродил по окресностям. Собирал дрова, собирал мох, который я впервые увидел именно в этом лиственном лесу, и рвал нежную травку. Обустроил себе лежанку под тенью пышного дерева и только потом напился воды.