Оглушительный восторженный рев пронесся над толпой. Десятки тысяч рук вскидывались снова и снова в непроизвольном салюте. Феррик замолчал, позволяя народу выплеснуть свои чувства, и замер на фоне оранжевого пламени — воплощение крайней решимости на фоне огненной свастики.

Затем, когда драматическое напряжение достигло предела, он достал державный скипетр — Стального Командира — и воздел сияющее оружие перед собой в партийном салюте, как бы вонзая его в замершую в ожидании податливую плоть толпы.

Тысячеголосый стон пронесся над толпой, когда люди поняли, что перед ними легендарное оружие — Стальной Командир. Затем воцарилась абсолютная тишина, тянувшаяся минуту или две.

Набалдашник, в котором отражался свет пламенной свастики, сиял, подобно миниатюрному солнцу, когда Феррик воздел оружие высоко над головой.

Героическим был его голос, когда он обратился к народу:

— В моей руке Громовая Палица хелдонских королей. И посему я заявляю свое единственное неотъемлемое право на власть в Хелдоне и во всем остальном мире. Я заявляю его не во имя собственных интересов, не для себя, но во имя Свастики! Я посвящаю себя, я посвящаю Сынов Свастики, я посвящаю это священное оружие великому делу очищения Хелдона железом и кровью и распространению хелдонского правления, правления истинных людей, на всю территорию нашей планеты! Я клянусь, что мы не остановимся до тех пор, пока последний мутированный ген не исчезнет с лица Земли!

И случилось чудо. Вся гигантская толпа, как один человек, выбросила вперед правую руку и начала скандировать: «Хайль Яггер! Хайль Яггер! Хайль Яггер!!!» Единодушный рев десятка тысяч глоток, казалось, расколол небеса, распугав богов. Вне себя от восторга, Феррик сунул Стального Командира за пояс и вернул толпе салют. Крик, который, казалось, был уже на пределе возможного, стал в два раза громче. «Хайль Яггер! — бесновалась толпа. Хайль Яггер!.. Хайль Яггер!!!»

Никогда не думал Феррик, что такое возможно. Восторг вознес его душу на немыслимые высоты расовой славы. Подумать только, десять с лишним тысяч хелдонцев разом стали фанатичными последователями Партии! Подобно факелу, что зажег огромную свастику, пылающую за его спиной, его слова, его воля воспламенили огонь свастики в душе каждого честного хелдонца. И подобно тому, как огненная свастика выбросила яркие языки пламени в ночное небо, свастика в душах хелдонцев своим сиянием разгоняла тьму, царившую доселе в их душах.

Знак Новой Эры вставал над землей.

Штаб-квартира Сынов Свастики расположилась на четвертом этаже десятиэтажного здания. Съемщиками на остальных этажах были торговцы, врачи, мелкие предприниматели и тому подобный разношерстный люд. Феррик приказал Хаульману найти помещение, в котором домохозяин надлежащим образом мог оценить нового арендатора, сознавая, кто ему покровительствует. Хаульман блестяще справился с заданием, отыскав домохозяина-алкоголика, по уши увязшего в долгах. Поэтому, несмотря на то, что Партия занимала всего один этаж из десяти, Феррику удалось потребовать перекраски фасада здания, выложенного черным камнем.

Верхние шесть этажей были выкрашены в красный цвет, и на этом огромном красном поле красовалась соответствующих размеров черная свастика в белом круге. Таким образом, верхняя половина фасада была превращена в гигантский партийный флаг. Над входом висела громадная бронзовая доска с гордой надписью: «Национальная штаб-квартира Сынов Свастики». По обе стороны от доски торчали два больших партийных флага.

Поскольку штаб-квартира Партии в буквальном смысле слова представляла собой гигантский красный флаг прямо под носом у универсалистов, были приняты необходимые меры предосторожности на случай возможных провокаций. Отделение Рыцарей, вооруженных пистолетами и булавами, днем и ночью охраняло подъезд к дому. Еще четверо, сменяясь на посту, стояли в карауле у входа в здание. На крыше были установлены четыре пулеметных точки. Они контролировали пространство перед зданием и часть улицы. Здесь также было установлено круглосуточное дежурство. Патруль из шести Рыцарей регулярно, через короткие промежутки времени, совершал обход здания. Все десять этажей неусыпно патрулировались вооруженными Рыцарями. На четвертый этаж можно было попасть лишь по двум лестницам, каждая из которых находилась под прицелом пулеметчиков.

На противоположной стороне улицы располагался пустырь. Теперь он был обнесен колючей проволокой с пропущенным по ней электрическим током. Ток вырабатывало паровое устройство внутри периметра. Там же, за ограждением, ночевали Рыцари, в чью обязанность входила охрана штаб-квартиры. Для этой цели внутри периметра были сооружены низкие деревянные бараки. Эти же бараки служили базой для моторциклистов с их стальными конями. В случае атаки нападающий сброд оказался бы зажатым между Рыцарями в здании и моторизованным отрядом штурмовиков и уничтожен до последнего человека. Позиция была выбрана настолько удачно, что могла бы в случае необходимости долгое время выстоять против атак регулярных правительственных частей.

Четвертый этаж здания, где, собственно, и находилась штаб-квартира, был теперь разделен на ряд кабинетов, гостиных и спален. В то время как Стяг Штепке вместе со своими парнями ютился в бараке за колючей проволокой, а прочие партийные чины наслаждались домашним уютом, — у каждого из них в Вальдере был собственный дом, — Феррик спал в небольшой комнатке, примыкающей к его кабинету. Точно такая же комнатка, соединяющаяся с кабинетом, была у Богеля. И еще один человек устроился аналогичным образом — Лудольф Бест, молодой смышленый парнишка. Бест был фанатично предан делу Партии и самому Феррику. Именно это, да еще острый ум, сделало его идеальным личным секретарем. Бест тоже ночевал в штаб-квартире, чтобы в любую минуту оказаться у Феррика под рукой.

Кабинет Феррика считался самым просторным в штаб-квартире. Вместе с тем обстановка в нем была самая что ни есть спартанская. Тесаные деревянные стены, как в солдатской казарме. Оштукатуренный потолок, паркетный пол. И то и другое выкрашено в красный цвет. На полу и на потолке — огромная черная свастика в белом круге. Простой письменный стол из дома. Перед столом скамьи в несколько рядов, так что Феррик при необходимости мог созывать летучки, не вставая из-за стола. На столе, на подносе, покрытом черным бархатом, — Стальной Командир. Позади стола, на стене — большой партийный флаг и огромная картина маслом, изображающая Роостинское сражение. На окнах — плотные черные шторы.

По настоянию Богеля Партия пошла на еще большие траты и приобрела частный телевизионный приемник. Это чудо техники представляло собой простой стальной ящик со стеклянным экраном, установленный в одном из углов кабинета. Сейчас Феррик с Богелем, сидя бок о бок на скамье, в первый раз опробовали дорогостоящий механизм.

— Вот увидишь, Феррик, эта штука себя оправдает, — раз в десятый уже повторял Богель. — С таким приемником мы сможем отсматривать все передачи общественного телевидения, собирая ценную информацию.

Феррик с некоторым сомнением созерцал изображение министра финансов, которое нудным голосом зачитывало отчет по отдельным отраслям экономики в дневном выпуске новостей. Для Феррика все еще оставалось непонятным — зачем Богелю приспичило приобретать телеприемник. Ведь общественное телевидение полностью контролировалось нынешним гнилым режимом. И, совершенно очевидно, телевидение являлось невероятно мощным инструментом пропаганды, поскольку передачи принимались общественными телеприемниками — громадными экранами, установленными на каждой большой площади в хелдонских городах.

И тут в телевизоре Феррик вдруг увидел себя самого, на фоне пылающей свастики. Правда, вместо пламенной речи донесся лишь голос официального комментатора: «…Это третье за последние несколько недель массовое выступление Сынов Свастики вылилось в кровавую трагедию…»

На экране появился Изумрудный бульвар, до отказа заполненный толпами. Сплоченным строем выступали горожане, у всех на руках были повязки со свастикой, многие несли горящие факелы. Над головами демонстрантов триумфально реяли десятки красных флагов со свастикой.