Несколькими днями позже, когда Петя пришёл в себя после операции, всплыла и причина, по которой столь занятой человек смог выкроить время в своём плотном графике и спасти одну хрупкую жизнь, висевшую на волоске от погибели. Вернее, эта причина собственнолично прибыла из-за океана и немного озадачила меня своим появлением.

Григорий был очень похож на Петю внешне. Можно сказать, что они были похожи, как две капли воды, разве что глаза у Гриши были холодные, светло-голубые. Один их взгляд, казалось, мог легко остановить кровь в жилах и вызвать дрожь в коленках. Несмотря на эту пугающую особенность, Гриша оказался довольно приятным воспитанным мужчиной, которого я едва уговорила остаться в квартире Пети на время его пребывания в стране и в городе. Он был убежден, что ему не следует вторгаться на территорию брата без спроса, но каким-то образом мне удалось убедить его в обратном.

С первого же дня приезда Гриша терпеливо и преданно выхаживал старшего брата, несмотря на все дальнейшие попытки Пети избавиться от внезапно появившегося в его жизни родственника. Помню, как безжизненные, почти прозрачные глаза Пети вдруг загорелись ярким огнем презрения, когда он понял, кто нагрянул к нему с визитом. Но, узнав о том, что он жив лишь благодаря старому знакомству Гриши с выдающимся академиком и его научным руководителем по совместительству, пострадавший был вынужден принять заботу и поблагодарить брата за спасённую жизнь.

Их отношения налаживались очень медленно, но прогресс всё же был. Это не могло не радовать. Я старалась почаще оставлять братьев наедине, а то и вовсе приходить отдельно от Гриши, чтобы не мешать их маленькому воссоединению. Этим двоим нужно было побыть наедине. Ведь у них было столько тем для обсуждения!

Я же старалась свести наши с Петей разговоры к минимуму. Да и он ещё был слишком слаб, чтобы обсуждать с ним какие-то серьёзные вопросы и уж тем более говорить о будущем. Я, как и Гриша, ухаживала за Петей первые дни после операции, ведь он был не в состоянии сам о себе позаботиться. Мы не разговаривали, так как Петя ещё не до конца пришел в себя, но я чувствовала, что его глаза пристально следят за мной. Я знала, что он

прекрасно осознаёт, что с ним происходит и где он находится, но по каким-то причинам просто не хочет говорить.

У меня не было желания торопить его и первой начинать разговор. К тому же я совершенно не знала, о чём нам говорить. Стоит ли мне просить прощения за случившееся, учитывая, что моё поведение, очевидно, внесло свой вклад в последующие события? Стоит ли переступить через гордость и вернуться к Пете, ведь сейчас ему, как никогда, нужна поддержка извне? Или же надо оставить всё как есть и продолжать двигаться дальше.

Находясь в стрессовой ситуации, я не могла решить, какой из вариантов будет наиболее правильным. В итоге я подумала, что останусь с Петей до тех пор, пока он не поправится и не вернется к прежней жизни, а потом буду решать, что предпринять. Как бы я ни препиралась, как бы ни противилась самой себе, в глубине души я прекрасно осознавала, что люблю Петю даже сильнее, чем прежде, несмотря на всё случившееся; что хочу вернуться к нему и никогда не отпускать; что хочу прокричать ему о своих чувствах.

Однако побороть собственную гордость оказалось не так просто. Спустя три недели после аварии Петю отпустили домой. Теперь его здоровью ничего не угрожало, но для восстановления сил ему придется побыть дома ещё неделю. Стоя на пороге больницы в день выписки, я пообещала ему, что подумаю над своими чувствами и озвучу своё решение, когда он вернется на работу. Петя лишь улыбнулся и сказал, что будет с нетерпением ждать моего ответа.

Целую неделю всеми возможными способами я избегала честного диалога со своим внутренним “Я” и занималась чем угодно, но только не решением своих внутренних проблем. В итоге подсознание решило всё за меня.

***

Вскоре я стояла перед нужной дверью. Аккуратно повернув ключ в замке и тихо открыв дверь, я замерла в дверном проёме, с минуту прислушиваясь к звукам, наполнявшим тёмное жилище. В квартире царила полная тишина, потому я слышала лишь грохот собственного сердца. Сняв верхнюю одежду, я на цыпочках прокралась по коридору и остановилась у спальни Пети. Дверь была открыта. Пробравшись в комнату, я снова прислушалась. Петя лежал спиной к выходу и не издавал ни единого звука. Я напряглась. Не долго думая, я легла на краешек кровати и прижалась лбом к его спине. Он тёплый. Он дышит. Значит, живой. Какое счастье!

Почувствовав моё присутствие, Петя резко поднялся и обернулся в мою сторону. Несколько секунд он молча вглядывался в мой тёмный силуэт.

- Наташа, ты? – заспанным голосом спросил он.

- Я, - сквозь улыбку ответила я, приподнявшись следом за ним. – Извини за неожиданный визит. Кошмар приснился. Решила убедиться, что с тобой всё хорошо.

- Мой дом – твой дом. Так что не извиняйся, - сказал Петя, протягивая руки ко мне. - Я чертовски рад тебя видеть. Может, я всё ещё сплю? Ты же не уйдёшь? Хотя бы сегодня?

- Не уйду, - глупо ухмылялась я, обнимая его так крепко, как только могу. - Больше никогда не уйду.

Я перебралась на своё привычное место и укрылась одеялом. Петя, как и прежде, обнял меня одной рукой. Через несколько минут он уже мирно посапывал. Его тёплое дыхание щекотало шею. Я гладила его ладонь, покоящуюся на моём животе, и ещё долго не могла уснуть. Но в конечном счёте усталость взяла своё. На пару часов я забылась сладким, безмятежным сном.

Соблазнительный аромат кофе вынудил меня проснуться. Взглянув на часы, я ужаснулась. Я опоздала на работу! Вскочив с кровати, я взяла в руки телефон и, чуть не устроив ему тесное знакомство с полом, посмотрела на дату. Сегодня воскресенье. Из-за своих переживаний я совершенно потерялась во времени. Выдохнув с облегчением, я последовала за ароматом прямиком на кухню.

- Утречко, - улыбнулся Петя, выливая кофе из турки в чашку. – Как раз собирался тебя разбудить.

- Этот чудесный запах разбудит кого угодно, - ответила я, довольно потягиваясь.

Закончив последние приготовления к завтраку и придвинув ко мне тарелку с румяными оладушками, Петя наконец занял своё законное место и оказался прямо напротив меня. За прошедшие сутки я практически ничего не ела и успела нагулять недетский аппетит, поэтому сразу же принялась за угощение. Но есть под таким пристальным взглядом было невыносимо.

- Твой взгляд меня смущает, - наконец не выдержала я. Приостановив свою трапезу, я добавила: - Что ты хочешь сказать?

- Извини, - виновато улыбнулся он, прикрыв сияющие серые глаза. – У меня к тебе один вопрос, и мне не терпится его задать.

- Задавай, - кивнула я и выпрямилась, приготовившись слушать.

- Наталья Петровна, не желаете ли вы узаконить наши отношения? – его обворожительные глаза застыли на мне.

Я подняла на него озадаченный взгляд и с минуту пыталась собрать мысли в кучку, чтобы донести их до собеседника.

- Ты серьёзно? – наконец ответила я, не до конца осознавая масштаб случившегося.

- Более чем, - кивнул Петя и протянул мне футляр, обтянутый красным бархатом. – Я собирался озвучить своё предложение ещё в тот вечер, когда мы поругались. Но я даже рад, что так произошло. Жизнь дала мне хорошего пинка, и теперь я понял, чего хочу на самом деле. Я бы хотел провести остаток своей жизни в твоём приятном обществе. Что скажешь?

Вместо ответа я протянула ему правую руку. Он надел кольцо и поцеловал мои похолодевшие от неожиданного эмоционального потрясения пальцы.

- Я люблю тебя, - прошептал он, всё ещё не выпуская мою руку из своей.

***

Прогноз метеорологов на первый месяц оказался удивительно точным: на смену двухнедельному истощающему зною наконец пришли спасительные дожди, по-летнему тёплые и освежающие, а через несколько дней установилась нейтральная температура, при которой находиться на улице было сплошное удовольствие.

Агрессивное солнце большую часть дня пряталось за пеленой светло-серых облаков, а когда светило всё-таки показывалось на небесном полотне, лёгкий тёплый ветерок смягчал его обжигающее действие.