Но даже за толстыми стенами я не могла скрыться от своего неумолимого мучителя. Сквозь распахнутое настежь окно в тёмную комнату проникал не только прохладный ночной воздух, но и спектр самых разнообразных звуков, включавших злобный лай деревенских собак, шум листвы многочисленных деревьев и, разумеется, пение неугомонного соловья.
Но и без его подлого участия мои мысли были всецело заняты одним единственным персонажем.
Разумеется, нельзя просто так взять и выбросить из головы человека, с которым тебя связывает великое множество воспоминаний. Я по-прежнему любила Петю, и от этого было только неприятнее осознавать нелепость случившегося. Разве можно так издеваться над чувствами другого человека?
Естественно, моя боль и рядом не стояла с той, что испытывают люди на четвертой стадии рака, люди с обширными ожогами, травмами, да и вообще моё чувство – просто ничто в сравнении с физической болью, которую доводится испытывать несчастным больным людям. Но от осознания этой простой истины легче мне не становилось, ведь своя рубашка, как и собственное горе, всегда ближе к телу. Поэтому я охотнее стерпела бы любые побои и физические уничижения, чем была вынуждена чувствовать себя игрушкой в чужом кукольном домике. Ужасно ощущать себя использованной, особенно если являешься счастливым обладателем неискоренимой гордыни и низкой самооценки.
Хотела бы я, чтобы Петя мучился так же, как я, и ночи напролет не мог сомкнуть глаз от раздирающей душу обиды. Я бы хотела верить, что ему стыдно за содеянное. Я бы хотела заставить его почувствовать то, что сейчас чувствую я. Но пора прекращать. Ведь зайди мои размышления чуть дальше – и я обнаружу, что люто ненавижу этого человека, чего ни в коем случае не должно случиться.
Знала бы я, что вскоре у меня появится великолепная возможность нанести ответный удар – умерла бы от радости. А пока я была вынуждена бороться с возобновившимися попытками Пети вернуться в мою жизнь. Пришлось выключить телефон, чтобы не нервничать из-за частых настырных звонков и бесконечных сообщений в мессенджере.
***
Вернувшись из маленького незапланированного отпуска, я сразу же, не заходя в квартиру, заглянула в почтовый ящик и извлекла из него кучу бесполезного хлама, среди которого уже на кухне обнаружила одно странное послание. А что я хотела, целую неделю упорно игнорируя все попытки связаться со мной? Спасибо, что просто письмо, а не персональный визит к моим родителям. Ведь Петя знал адрес и вполне мог навестить меня: деревушка была всего в двух часах езды от города, где я жила и работала. Я чувствовала себя героиней средневековой романтической повести. Жаль только, что в реальной жизни нет ни благородной любви, ни прекрасных принцев, ни банальной справедливости.
Что ж, посмотрим, насколько мой бывший возлюбленный талантливый сказочник. Судя по количеству листов, сочинять у него получается превосходно.
«Прости, что так долго держал тебя в неведении и заставлял теряться в догадках о том, кто я и что со мной не так. Усаживайся поудобнее. Тебя ждёт длинный рассказ. Надеюсь, ты окажешь мне услугу и прочтешь его до конца.
Я родился и вырос в семье небезызвестных потомственных врачей, потому моя судьба, как ни банально, была предопределена заранее. С самого раннего детства родители внушали мне, что я должен стать врачом, причём не каким-то там участковым терапевтом, а непременно именитым хирургом. Именно поэтому мои неразвитые детские мозги усердно нафаршировывались проповедями о хороших отметках и примерном поведении.
К несчастью для моих родителей, характер у меня был далеко не покладистый, поэтому моя мелкая задница не раз покрывалась синяками прежде, чем я усвоил, что для меня более рационально на какое-то время подчиниться условиям, которые передо мной поставили, чем следовать по собственной дорожке. Так и начался мой долгий и безрадостный путь к становлению тем, кто я есть сейчас.
С малых лет я привык лицемерить и притворяться хорошим мальчиком. Всю свою жизнь я боялся сделать шаг в сторону и совершить какую-либо оплошность, пусть даже и безобидную. О драках и дворовых потасовках не могло идти и речи. Ибо как мог сын Михаила Юрьевича, замечательного сосудистого хирурга и просто врача от бога, очернить его светлое имя своими отвратительными выходками? Искать поддержки было не у кого, ведь даже моя мать – самый родной и близкий человек – всегда и во всём принимала сторону отца.
Я был связан по рукам и ногам, но, к счастью, на седьмом году моего существования в семье случилось пополнение, потому родители потеряли ко мне былой пылкий интерес и переключились на младшего сына.
Эх, Григорий… Всей душой его презираю. Гриша был ужасным подлизой, маминым угодником и папиным любимчиком. Этот маленький хитрый крысёныш чувствовал своё превосходство надо мной, поэтому никогда не стеснялся претендовать даже на те вещи, что законно принадлежали мне. Взять без спроса Петин телефон? Пожалуйста! Испортить Петины конспекты своими уродливыми рисунками? Да ради бога! Всё равно Пете некому пожаловаться.
Гриша регулярно докладывал родителям о невовремя сделанных мною уроках, плохо помытой посуде и неубранной в установленные сроки квартире. Более того, Грише было позволено свободно гулять на улице и даже приводить домой товарищей! Это был весомый повод для детской ревности. Я уже молчу про мелочи вроде количества ресурсов, вкладываемых в моё развитие и в развитие младшенького. Его баловали, вот он и вырос со стойкой установкой, что все вокруг ему чем-то обязаны. Поэтому сильно расстроился, когда впервые в жизни его самого принудили отдать долг отчему дому. Но всё это позже.
Поскольку у меня не было возможности сбегать на улицу и до позднего вечера беззаботно играть с друзьями, я был вынужден довольствоваться чтением книг из семейной библиотеки, большую часть которой составляли книги по медицине. Никто не заморачивался ублажением моих детских и подростковых потребностей и не покупал книги, которые бы соответствовали моему детскому уму, поэтому я изо дня в день рассматривал рисунки в анатомических атласах и колдовал над статьями, смысл которых долгое время для меня был непостижим. Но, признаться, это рутинное занятие здорово помогло мне с учёбой в университете. Я безболезненно поступил в медицинский ВУЗ (кстати, тот же, что не так давно закончила и ты) и в первые месяцы обучения получил блестящие результаты по всем предметам. Но тогда я не смел думать ни о чём, кроме становления хирургом, пусть я был далёк от хирургии так же, как далеки друг от друга соседние галактики.
Разумеется, мои академические успехи не оставили никого равнодушным. И если преподаватели в большинстве своём относились ко мне благосклонно и даже периодически выказывали одобрение моему усердию, то мои «коллеги» были не лучшего обо мне мнения. Чуть ли не с первого дня обучения я стал изгоем в группе. Одногруппники считали меня выскочкой, зазнайкой и мажором, а я же банально не умел общаться с людьми. Пламенный привет годам затворничества в стенах родного дома! В который раз они оказали мне медвежью услугу.
Я так и не смог ни с кем поладить, несмотря на все попытки. Я был зол. Зол на окружающих людей, чей распутный образ жизни удивлял и пугал меня, зол на родителей, в чьём доме я чувствовал себя бедной приживалкой, а не полноценным членом семьи, и особенно на себя за то, что всё это время послушно молчал и делал всё, что мне говорили. Я ненавидел свою притворно правильную жизнь, но боялся что-то изменить.
Правда, со временем я нашел способ немного притупить свою всепоглощающую ненависть. Я пристрастился к женскому обществу. Благо, хотя бы с девушками у меня никогда не было проблем. Сказать, что я был бабником, - ничего не сказать. За три года обучения я не встречался ни с кем дольше недели. Зачем осложнять свою жизнь, если всё, что мне нужно, можно было получить по щелчку?
Это сначала я думал, что дамы тащатся от моего острого ума и джентльменских замашек. Но постепенно осознал, что принадлежность к известной семье и материальная обеспеченность привлекают красавиц гораздо больше, чем все мои положительные качества. Более того, я уверен, что за подарочки и покатушки на мерседесе, который мне разрешили периодически выгуливать, эти девицы были готовы на многие унижения. Поэтому я не сильно заморачивался о том, что разбиваю чьё-то сердце или что-то в этом роде. Глупые, продажные существа. Так я думал о всех представительницах женского пола ровно до тех пор, пока не встретил Её, мою будущую супругу.
