Во-вторых, неожиданно для самой себя я всё чаще стала ловить себя на мысли, что хотела бы иметь от Пети ребёнка. Я всегда равнодушно относилась к детям и едва ли мечтала о куче собственных мелких сорванцов, поэтому для меня подобная романтическая мысль казалась чем-то диким и ужасным. Но я никак не могла от неё избавиться и хотела поделиться с любимым.

Единственным сдерживающим фактором был сам Петя. Скорее всего, заговори я о детях, он подумает, что я просто претендую на его имущество, хотя на деле я всего лишь хотела, чтобы частичка его навсегда осталась со мной. В конце концов, я вполне могла обеспечить достойное существование нашего ребёнка и без его финансовых вложений.

В-третьих, за время нашего сожительства Петя сильно изменился. Он словно стал совершенно другим человеком. От него всё реже можно было услышать шуточки о его возрасте, и это не могло не радовать. Более того, Петя стал вести себя иначе. Изменения прослеживались в манере его речи, в мыслях и особенно во внешнем виде. Он стал смотреть на вещи более позитивно и чаще сам заводил со мной многочасовую увлекательную беседу, хотя прежде поисками подходящей для разговора темы занималась только я. Теперь же я послушно уступила ему главенствующую позицию и практически всегда молча слушала его рассуждения, лишь иногда вставляя короткие реплики.

Петя плотно подсел на силовые тренировки и рациональное питание и за полгода вернул былую подтянутую форму, а в его и без того не маленьком гардеробе появилось немало модных и довольно смелых вещичек.

После своего преображения он выглядел максимум лет на двадцать пять и вёл себя соответствующе. Я была рада наблюдать за тем, как стремительно он приобретает интерес к жизни, прежде зарытый в толстом слое будничной рутины.

Разумеется, столь радикальные перемены замечала и комментировала не только я. Татьяна Сергеевна не без интереса наблюдала за новым Петром Михайловичем и не упускала возможности лишний раз пошутить над его новым имиджем. Скорее всего, она прекрасно понимала, что послужило поводом для его чудесного преображения. Более того, Татьяна Сергеевна внезапно решила, что мы с ней хорошие подруги и довольно часто в моём присутствии отпускала различные шуточки по поводу внешнего вида начальника и того, что, видимо, кому-то всё же удалось поймать в свою клетку эту гордую птицу. Я слушала её и про себя торжествовала. Хотела бы я посмотреть на её лицо, когда она узнает, что этим свирепым укротителем оказалась серая и невзрачная я.

Петя менялся настолько радикально, что ежедневно удивлял меня своими взбалмошными выходками. До сих пор не могу забыть, как он предстал передо мной, мирно сидевшей на уличной скамейке у подъезда в окружении местных голубей, озабоченно урчавших на своём голубином языке, в кожаной чёрной косухе, узких потёртых джинсах и с выбритыми висками.

Открыв рот от удивления, я с минуту молча смотрела на жгучего красавца, не в силах подобрать ни единого слова, способного описать мой восторг. Петя смотрел на меня и улыбался своей обворожительной улыбкой.

- Обалдеть! – наконец воскликнула я. – Предупредил бы заранее, я бы хоть накрасилась получше. А то теперь на твоём фоне я просто потеряюсь.

Сероглазый хипстер лишь победоносно усмехнулся. У него был повод считать себя победителем. Этот его образ крепко врезался в мою память. И теперь только смерть заставит меня забыть о нём. Разве это не победа над моим рассудком?

В тот вечер с прогулки я вернулась раздражённая: не очень-то приятно, когда на твоего мужчину пялятся всякие непонятные дамочки, тем более в таком большом количестве. Но ничего, победы без боя им не видать. Пусть только попробуют показаться на моей территории!

В-четвертых, несмотря на заметный прогресс в наших межличностных отношениях, мне сильно докучала Петина ревность. По непонятным мне самой причинам со мной неоднократно пытались знакомиться в магазинах, в кафе, на улице и вообще в любом общественном месте. Более того, от чрезмерного внимания я не могла скрыться даже на работе, что явно было не мне на пользу.

Где-то после нового года я начала замечать, что один из моих коллег как-то слишком тепло ко мне относится. То пироженкой угостит, то напросится на разговор. Сначала он вёл себя вполне прилично и пытался хоть как-то скрывать свою ко мне склонность, но к весне, когда тестостерон единолично завладел всеми мыслительными процессами, этот кто-то совершенно перестал прятаться и стал открыто демонстрировать свои намерения.

- Слушай, Наташа, - не очень уверенно начал Витя, подойдя к столу, за которым я проводила вскрытие. – Может, сходим в кино? Завтра как раз премьера одного классного фильма. Я бы хотел сходить с тобой.

Я не очень дружелюбно посмотрела на него. Не то чтобы меня смутила обстановка, в которой было сделано сие предложение, ведь все мы рано или поздно окажемся на этом металлическом столе. Просто в другом конце зала работал тот, кому совершенно незачем знать о симпатии Вити, адресованной моей персоне.

Пётр Михайлович стоял к нам лицом и, кажется, едва ли был заинтересован чем-то помимо чёрных, как уголь, лёгких, исследованием которых он как раз занимался. Я вскользь взглянула на него и прикусила губу. Витя говорил достаточно тихо, так что вряд ли с такого расстояния можно было что-то расслышать, но по едва сдерживаемой Петром Михайловичем улыбке я поняла, что он прекрасно всё слышал. Теперь мне определенно достанется.

- Прости, Витя, я не могу составить тебе компанию, - мягко сказала я. Встретив его непонимающий взгляд, я пояснила: - У меня есть молодой человек. Я его люблю и поэтому не могу принять твоё предложение, - мой голос был достаточно громким для того, чтобы все присутствующие убедились в моём искреннем нежелании куда-либо идти.

Придя домой после работы, я готовила ужин и, скрепя сердце, смиренно ждала, когда на мой счёт поступят колкие комментарии по поводу случившегося сегодня. К счастью или нет, долго ждать мне не пришлось.

- Ну что, на какой фильм идёте? – как бы невзначай спросил Петя, когда мы пересеклись в ванной. Я принесла чистые полотенца. Он только вышел из душа и с нескрываемой насмешкой смотрел на моё отражение в зеркале.

- Очень смешно, - я осуждающе посмотрела на него, скрестив руки на груди.

- Да уж, Натали, в последнее время от твоих поклонников просто нет отбоя. Скоро начнут к нам в дом ломиться. Сторожевую собаку завести, что ли? – продолжал смеяться обладатель серых глаз, вытирая мокрые тёмные волосы любезно поданным мною полотенцем.

- Больно нужны мне эти поклонники, - хмыкнула я. – Сами липнут.

- Ещё бы они не липли, - пожал плечами он, наконец закончив нехитрую процедуру.

- Прекрати, Петя, - моя реплика прозвучала довольно резко. – Ни в какое кино или ещё куда я не пойду. Давай закроем эту тему, - закончив последнюю реплику на повышенных тонах, я поспешно вышла из ванной комнаты.

Фактически он не сказал ничего унизительного в мой адрес, но я чувствовала себя так, словно меня уличили в измене. Гадкое, омерзительное чувство. Неужели он приревновал меня к Вите? Он же наверняка слышал, что я отказала, так зачем устраивать представление?

Сегодняшний инцидент был далеко не первый. Не спорю, я тоже ревновала его, но делала это молча и не подавала никакого вида, когда мне не нравилось его чересчур свободное общение с некоторыми женщинами. Обычно я старалась пропускать едкие слова мимо ушей, но сегодня я была оскорблена подобным к себе отношением. Разве я хоть раз давала повод подозревать меня в неверности?

Закипая от переполнявшего меня негодования, я улеглась в кровать и с головой накрылась одеялом, пытаясь хоть как-то отгородиться от произошедшего. Сегодня я впервые за полгода ночевала в свой комнате. Но так даже лучше. Нам обоим нужно остыть. Пусть подумает над своим поведением.

К сожалению, я не успела заснуть до того, как Петя вторгся в моё личное пространство с целью помириться. Несколько минут он молча стоял в дверном проеме, словно не решаясь войти. Наконец сдвинувшись с места, он бесшумно приблизился и сел на край кровати с той стороны, где под горой из одеяла скрывалось моё обиженное тело.