Литмир - Электронная Библиотека

– Ну, слава Богу – нет мозолей! Горят ладошки-то?

– Немного есть.

Он достал из-под полотенца свою кружку, и зачерпнул из ведра воды.

– Подставь ладони. Мы их сейчас успокоим живой водичкой.

Вылив воду, он зачерпнул ещё немного, и мелкими глотками выпил её. А Настя прижала мокрые и холодные ладони к своему лицу и от удовольствия закрыла глаза.

– Ну, как тебе «не тяжёлая» деревенская работа, – спросил Саша.

– Искупаться бы! – вздохнула Настя.

– Так в чём же дело!

– Я без купальника. Он дома. Кстати, а здесь есть такое место, где можно купаться.

– Есть, конечно. Гришкин омут.

– Почему Гришкин?

– Был в селе человек – Гришка, по прозвищу «рыбак». Почти каждый день ходил на рыбалку к этому омуту. В любое время года. И зимой, и летом. Всю пойманную рыбу отдавал первому встреченному человеку.

– И себе ничего не оставлял?

– Ничего. У него была тайная мечта – поймать, или хотя бы увидеть речную русалку.

–Он, что, верил в этот миф?

– Наверно.

– Я пойду домой,– сказала Настя.

– А, купаться? Приходи, когда жара немного спадёт. Часиков в шесть-семь. Я провожу тебя. Договорились?

– Может быть. Но не обещаю. – Настя подняла ведро, и легко пошла по уже расчищенной тропинке в сторону села.

Саша долго смотрел ей вслед, пока она не скрылась за кустами орешников. Потом взял снова грабли и начал собирать оставшееся сено в валки.

– Долгонько, внученька, ты за водой ходила. Или кого встретила по пути? – спросил дед Матвей.

– Встретила, дедуля. Какой-то малахольный прицепился на поляне. Он там сено сушит.

– Так это, верно, Сашка Ершов. И никакой он не малохольный, а умный и спокойный паренёк.

– Ничего себе паренёк! – подумала Настя.

– Он мне прошлой осенью, – продолжал дед, – все дрова переколол. Лет на пять хватит баньку топить.

– Он, что, так часто приезжает в деревню?

– Нет. Просто иногда на выходные дни к Николаю заявляется. Иногда оба заходят ко мне. Мы с Колиными родителями очень дружны были. Господи упокой их души, – перекрестился Матвей. Жара- то, какая! Сейчас бы окрошки холодной с ядрёным квасом и хреном.

– Так я приготовлю. Мигом! Только сначала схожу в душ – сказала Настя.

– Ты ещё не забыла, как это делается? – спросил дед, когда она вышла из кабинки летнего душа.

– Да разве забудешь! Бабушка меня и пироги научила печь.

– Хорошо. В таком случае, я пойду в тепличку за огурчиками и зеленью.

Настя намыла картошку. Уложила её и яйца в кастрюлю, залила водой, и поставила на огонь. Потом просеяла муку, и замесила пресное тесто.

Не прошло и часа, как она уже ставила противень с пирогами в разогретую духовку. Потом она залила квасом мелко нарубленные окрошечные ингредиенты, посолила, и позвала деда обедать.

– Быстро ты управилась! – Похвалил девушку дед. – А сама-то есть будешь?

– Пока нет. У меня пироги в духовке.

– С чем пироги?

– С зелёным луком и варёными яйцами.

– Это по мне. – Довольно проговорил дед. И принялся за окрошку, предварительно сыпанув в тарелку добрую порцию мелко натёртого хрена.

– Дед, тебе же нельзя столько острого!

– Это вам, молодым, изнеженным, нельзя. А у нас, стариков, желудки, что твои жернова – всё перемелют.

Вынув из духовки готовые пироги, Настя выложила их на стол, и прикрыла чистым полотенцем.

– Дедушка, пирожок принести тебе? – громко сказала она задремавшему в кресле-качалке деду.

– Пока нет. Попозднее.

Настя взяла пирог и со стаканом молока вышла в сад. Было далеко за полдень. Но солнце жарило ещё сильнее. Даже в тени садовых насаждений было жарко. Казалось, что даже небо гудит от зноя. Допив молоко, девушка поставила стакан на столик у крыльца, и улеглась с книжкой в гамак, подвешенный между двух старых рябин. Открыв книгу, начала читать, но смысл написанного не воспринимался. Мысли, почему-то, перекинулись на поляну с сеном. Она представила себе блестящего от пота, с граблями в руках, под несусветной жарой Ершова. Как он там всё это терпит. Да к тому же голодный. Вспомнились слова деда:

– Колька на несколько дней уехал в заповедник, в свою лабораторию. Так, что Санёк один в этом сезоне с сеном мается. Что ест? Покупает хлеб и консервы. Да тётка Маланья снабжает его козьим молоком, а иногда чем-нибудь печёным потчует.

Девушка вспомнила картинку – в тени копны сена, под салфеткой стоит бутылка молока, лежит небольшой кусок пирога и жестяная банка, ещё не вскрытая.

Настя вылезла из гамака и пошла в дом.

– Дед! Она тронула его за плечо. Я пойду на речку, искупаюсь. Хорошо! Иди! Да, вот ещё что. Налей в широкогорлый термос окрошку, да возьми пирожков. Накормишь Саньку. Небось, голодный там. Ты, ведь, всё равно пойдёшь через поляну.

И мне принеси пирог и молока немного.

– Сейчас!

Выполнив указания деда, Настя прошла в свою комнату, надела, с непонятным абстрактным рисунком, купальник и оглядела кругом своё отражение в зеркале. Осмотром осталась довольной.

Пройдя на кухню, открыла холодильник, достала кусок копчёной колбасы, и положила в корзинку из тонких ивовых прутьев, где уже стоял термос с окрошкой, лежала тарелка с ложкой и завёрнутые в бумажное полотенце пирожки. Подумав, налила в бутылку «живой» воды.

Укрыв голову широкополой соломенной шляпой, она вышла из дома.

Зной стоял такой, что, казалось, звенит небо. Пройдя заросли орешников, Настя увидела поляну в изменённом состоянии. По всей её длине стояли небольшие стожки сена.

Саша, собирая сено, и укладывая его в стожки, время от времени поглядывал в сторону села. С дальнего конца поляны он увидел фигурку девушки. Настя!

Он воткнул вилы в незаконченный стог, и пошёл к берёзе встречать девушку.

– Я не думал, что ты придёшь.– Такой фразой он встретил Настю.

– А я подумала, что ты здесь с голоду скончаешься. Вот и пришла тебя накормить.

– Почему ты решила, что я голодный?

– Дед подсказал. Да и сама я здесь видела твой продовольственный паёк на целый день, а может и на следующий. Вот окрошка, вот пироги и колбаса, доставая из корзины еду, говорила девушка.

– Пироги дед пёк?

– Обижаешь!

– Ну, извини! Я знаю, что дед, кроме блинов, стряпать ничего не умеет.

– Ну, конечно! Мой дед всё умеет! – обиделась за деда Настя. – Присаживайся, ешь, а то обратно унесу.

– И увидишь утром омытое росой холодное тело бедняги Санька, – отшутился Саша. – Мне надо сначала умыться. Пойдём на речку. Ты же хотела купаться.

– Пойдём. – Настя достала из корзины сумочку и большое полотенце. – Что стоишь столбом? Пошли!

Минут через пятнадцать ребята вышли к речке.

– Вот он, Гришкин омут, – показал Саша рукой на большое закругление в излучине реки.

С той стороны, откуда они пришли, берег полого спускался к воде. Другой берег краснел крутым глинистым обрывом, а над ним темнели густые серые заросли ольхи.

– Видишь, – продолжал Саша, – течения почти нет. Зато весной в этом месте вода закручивает такие воронки, что льдины уходят вглубь, под обрыв.

Он первым вошёл в воду, и поплыл, отфыркиваясь, по кругу.

– Иди сюда, не бойся, не утонешь! – позвал он Настю.

– А я и не боюсь! – ответила та, и, расстегнув молнию на халатике, сбросила его на траву.

– Ух, ты! Вот это фигурка! – Восхитился Саша.

– Ты знаешь, я уже стала привыкать к твоим хамским комментариям. Может быть, что-нибудь новое придумаешь.

– Я над этим работаю.

– Работай, работай! – И Настя развязала, стягивающую копну волос, косынку. Волосы крутой волной скатились с головы на спину, а их концы упали в воду.

– Насть, тебе, наверно, для сна никакая подушка не нужна.

– Опять хочешь схамить?

– Нет. Просто я ничего подобного не видел.

Девушка присела и с головой ушла под воду, потом вынырнула и вышла на берег.

– Очень жаль, что нет Гришки. Он бы чувств лишился от увиденного. Не зря он верил в русалок. Да ещё каких! Днём, при свете солнца, на берег выходят.

2
{"b":"701596","o":1}