Людочка схватила свою маленькую сумочку, с адресом родителей Николая. Она уже была на третьем месяце беременности, и заранее все продумала, разузнала адрес, имена родителей и только и ждала, чтобы Николай отправился в очередную экспедицию.

Она выбежала на улицу. Город был красивый и солнечный. Троллейбус довез ее точно до родительского дома Николая.

Люда посмотрела на высотку, на эту огромную махину, даже немного поежилась. Но, гордо подняв голову, все же вошла в подъезд.

Консьержка ее остановила.

– Вы к кому девушка?

– Я к Ковалевым. Дмитрию Ивановичу и Маргарите Николаевне. Они дома? – Люда, как хозяйка посмотрела на старушку.

– Дома, дома, проходите, – Евлампия Тарасовна, сразу разгадала, что за барышня Людочка: «Да, чую скоро сюда переселится. Эх, Николай, Николай!» – она закрыла за собой дверь и вновь принялась за чтение газеты.

Люда поднялась на лифте и подошла к квартире 38. Еще раз поправила воротничок, немного потерла глаза, чтобы казались красными и позвонила.

Дверь открыла Маргарита Николаевна. Она была очень ухоженная, статная дама, со светлыми каштановыми волосами. В ушах ее блестели сережки, а на ней был надет красивый гипюровый халат.

– Здравствуйте. Вы к кому? – Она оценивающе посмотрела на Люду.

– Я к вам, разрешите войти, – Люда понизила голос до срывающегося и разрыдалась.

Дмитрий Иванович и Маргарита Николаевна, люди интеллигентные, уже не молодые, старой советской закалки, холили и лелеяли своего сына, как могли: хорошая школа, хорошее высшее образование, платные экспедиции. Но, отец, всегда придерживался мнения: мы тебе помогли, дали направление, теперь действуй сам! Ни денег, ни трудоустройства не будет. Все сам. И Николай пытался сделать себе карьеру сам. Но, продолжал жить с родителями. И когда, они узнали, что у них будет внук, и что аборт делать уже опасно, и что, бедная девушка готова исчезнуть и не мешать ему жить, но она считала своим долгом все-таки поделиться этим с родителями Николая, «самыми близкими и родными людьми», они никак не могли выгнать ее из дому.

Сначала они просто опешили. Им не хватило наглости выгнать ее, они пригласили ее войти и даже дали ей платок, от которого пахло духами.

– Так, Людочка, вы успокойтесь, сядьте, выпейте воды, – папа Николая, усадил е в кресло, и налил воды. – Никто аборт делать не будет. Мы с Маргаритой Николаевной, люди не молодые, Коля, наш долгожданный и очень поздний ребенок. И вот сейчас, такое счастье привалило.

Людочка и не сомневалась, что папа ее ухажера сразу же согласиться на все условия. Она уже представляла себе, как будет жить в этой башне, как будет красиво одеваться, ездить на машине. Ее мечты прервал голос Маргариты Николаевны: «А вы дорогуша работаете?»

– Я учусь в техникуме, иногда помогаю маме. Она у меня на пяти работах работает».

– А чем же это вы думали, дорогая? – Людочка ожидала от мамы Николаши такой реакции, поэтому была готова: она опустила глаза, начала всхлипывать, из ее больших ясных глаз потекли слезы. Она демонстративно вздохнула и встала: «Я сама решила, что оставлю это дитя, просто пришла вам об этом сказать, я не собираюсь ничего у вас просить, просто знайте, что где-то у вас будет жить и расти внук или внучка», – она взяла сумочку и пошла к выходу.

– Ну, что вы…успокойтесь, Маргарита Николаевна просто очень переволновалась! – Дмитрий Иванович усадил Людочку в кресле. – Конечно же, мы не оставим своего внука…никогда. – Отец Николая посмотрел умоляюще на супругу. Он понимал, что если Маргарита Николаевна что-то решила, то этого решения уже не изменить. Поэтому, Дмитрий Иванович всегда старался действовать хитро: он умоляюще смотрел на супругу, как будто ждал ее разрешения, а затем делал так, как он и хотел.

В этот раз, слова, что внук может быть вылитая копия Коли, смягчили сердце Маргариты Николаевны.

Так на свет появился мой старший брат Ярослав. Мама, конечно, глубоко ошиблась, думая, что ее поселят в башне и оденут в хорошие одежки. Напротив, приехавший из экспедиции папа, увидел строгую маму и спокойного папу, которые решили, что нельзя оставлять девушку одну, с ребенком на руках. А значит, как истинный и порядочный человек, Колю обязали жениться. Мой папа попался в сети, сам того не заметив. Он расстроился, но спорить и противиться не стал: надо, так надо. Пофигизм во всем снова сыграл с ним злую шутку.

– Так что сын, раз наделал делов, отвечай за них. Теперь у тебя будет ребенок, твоя плоть и кровь.

Это было единственное, что сделали для сына родители – дали совет: жениться и растить ребенка. Больше они ничем не помогли.

Николай, долго не думал. Раз надо, значит надо, тем более, по словам Люды, срок уже был большой, делать аборт было бы очень опасно.

Люда прибежала домой счастливая, стала собирать свой старый потрепанный чемодан, единственное, что оставил ей в память о себе ее папа, мой дед. Чемодан был когда-то кожаный, а сейчас уже весь пообтерся, кое-где были дыры, но по всему чемодану были наклеены марки разных стран, где побывала нога, и не только нога, как говорила мама, ее отца. Он был гитаристом, разъезжающим автостопом по городам и странам. Видимо характер и взгляд на жизнь мама в больше степени унаследовала от моего никчемного деда.

Больше она своего отца не видела. Бабушка работала на двух работах, чтобы хоть как-то прокормить свою дочь, одеть, обуть, но всегда была угрюма и строга. Она не была такой жизнерадостной и веселой, как папа. Поэтому Люда ее недолюбливала. Бабушка всегда была уставшей, нервной. Люда не обращала внимание на то, что новые туфли на выпускной покупала ей именно мама, а не папа, который всего лишь один раз прислал ей открытку откуда-то из дружественной тогда Советскому Союзу, Кубы. Но, Люда все равно гордилась своим отцом. Она всегда знала, что у нее папин характер: жизнерадостный и стойкий. И всем об этом говорила, а потом еще немного привирала, что папа сейчас в плавании, и вернется еще не скоро, но обязательно с целым чемоданом заморских подарков. Иногда Людочка так сказочно и складно рассказывала, что и сама начинала в это верить. А когда в ее светлой головушке все-таки всплывали не очень хорошие мысли об отце, она старалась об этом просто не думать.

Мама Люды, Татьяна Владимировна, была скромной и не менее доброй женщиной. Она не жаловалась на жизнь, она просто жила: «Я сама попала в сети к этому человеку, твоему отцу, сама теперь и расплачиваюсь. Хотя ведь знала, какой он человек. Но, купилась на его серенады и красивые слова» – так она постоянно повторяла дочери, но в ее глазах был какой-то неестественный блеск, как будто она что-то скрывала, но Людочке до этого не было никакого дела. Татьяна Владимировна, всегда, после каких-то слов об отце Люды, вставала перед иконой и молилась. Почему -никто не знал. Татьяна Владимировна на жизнь не жаловалась, думала только о дочери и о ее будущем. Правда видела, что та растет ветряной, жестокой и бездушной. Но, это была ее дочь, и она ее любила больше жизни. Другого смысла в жизни она не видела: бог дал ей такую жизнь. И она решила, что будет нести свой крест до конца. Хотя, очень часто повторяла – что плохой характер дочери – это божья кара за то, что она совершила. Однажды, когда Людочка услышала в очередной раз эту тираду от мамы – она спросила – что та имеет ввиду, но Татьяна Владимировна лишь снова пошла молиться к иконе.

Люда упаковала свой чемодан и стала кружиться вокруг мамы: «Мамочка. Я теперь буду жить в башне. Замуж выхожу за геолога!»

Мама присела на кровать и вытерла руки о передник. Но, она не успела сказать ни слова, в дверь постучали. Это был Николай. Он стоял в дверях с чемоданом.

– Привет! А ты что это опять в экспедицию? – Люда пропустила его в комнату.

Николай поставил чемодан, пожал руку Людкиной маме: «Добрый день. Я Николай, женюсь на вашей беременной дочери. Пока, придется пожить у вас, а потом, мне на работе обещали комнату выделить. И мы сразу от вас съедем. Вы не против? Вы не бойтесь, меня практически не будет дома, я большую часть года провожу в Сибири на горных разработках, поэтому, думаю, вам не помешаю». Он посмотрел ясным взглядом порядочного человека, на маму Люды. И она поняла, что ее бесшабашной дочери, все-таки повезло в жизни, с таким мужем.