Однако вторую такой подход не радовал.

Значит, молчишь?..

Горящие глаза огненноволосой девочки не могли соврать. Джесс не обозналась в ней.

У обычных людей такого не бывает… Они не просто имели алый оттенок. Они горели также сильно, как у Джессики.

Ты слышишь меня… Ты не можешь не слышать меня… Неужели ты думаешь, что я ничего не понимаю?.. Кого ты из себя строишь?..

Но Алиса продолжала молчать. Во всех смыслах и возможных проявлениях.

Джесс тяжело вздохнула, принимая факт того, что с ней не считаются до такой степени, что даже не задумываются для того, чтобы ответить, и продолжила вести тот разговор, в котором ее слова без внимания не оставались.

–Парк, каким бы огромным он не становился под конец, который уходил в самый лес, все равно заканчивался. Вот только не в самом обычном месте.

Алиса знала об этих местах достаточно, чтобы позволять себе вести беседу.

–Место, которое было последним…

–Лишь было недостроенным зоной для покупок. Сувениры, подарки и тому подобное. Я знаю это. Знаю, что у создателей этого места планы были грандиозные, – перебила ее Джесс, желая перевести на себя внимание сестры хоть в чем-то.

–Да. Там я и заблудилась впервые. Точнее… Впервые заблудилась настолько далеко, что не смогла найти выход до темноты. Я часто блуждала по парку, каждый день, слыша чьи-то голоса, но в частности это оказывались заблудившиеся туристы. Пугали они меня, конечно, изрядно, но и я их не меньше.

Хлоя остановилась, слегка улыбнувшись, вспоминая продолжение в деталях. Она пыталась описать сестре все как было. А возможно и не только сестре.

Улыбка неожиданно слезла с ее губ.

–Но по-настоящему страшно стало в самом последнем секторе. Там, где не было никого. А значит, и никаких звуков. Там, где была только я. Лишь редкие скрипы заброшенных аттракционов, которыми никто так ни разу и не воспользовался и звучание воды, которая образовалась в самом конце парка целыми горными ручьями, уходящими вниз, к лесу. Все остальное… Остальным была лишь сплошная тишина. Никого и ничего.

Хлоя остановилась и посмотрела на сестру. На ту, ради кого она, сквозь страх и страдания заходила вглубь все дальше и дальше.

–И тебя тоже…

–И ты все равно продолжала искать меня? – спросила Джесс, начиная чувствовать в самой себе толику совести, которая только-только начинала просыпаться. Ей было стыдно за этот вопрос, потому что понимала рвение Хлои найти ее самостоятельно хотя бы раз, а не дожидаться сквозь целые дни, когда она появится из парка, о котором ей сказали в городе.

Но не из того, о котором ты думаешь, моя самая обычная девочка…

Совесть начинала давить и за то, что она знала, что она ответит.

–А что мне оставалось делать? Дома мне было скучно. В городе, среди всех остальных, что не хотели меня принимать – тоже. Лишь взрослые любили меня и мою фамилию, но мне с ними было неинтересно. Я пыталась найти тебя! И пришлось делать это самой, – она остановилась и будь она сейчас на ногах, точно бы топнула одной из них по мокрой от брызгов фонтана земле. – Вспомни, что ты говорила мне, когда я просилась провести с тобой хотя бы один день. Вспомни!

Джессика помнила, что отвечала сестре.

Потом… Я занята… Отпрашивайся и матери и лишь потом липни ко мне…

И после уходила в Парк…

Джесс отвела взгляд и оставила его где-то между двумя красноглазыми девочками. Между одной всего лишь потенциальной к Семейному Дару и другой, которая точно была связана с Ним, но почему-то не желала признаваться в этом и “отвечать” Джессике так, как это было принято у них в Семье. В Роду, среди которого можно было вести незаметный “диалог” для всех, кто в Нем не состоял…

Сейчас Джесс помнила, как отвечала на каждую просьбу сестры абсолютным отказом. Нет, отказывать ей не хотелось. Виной было не ее нежелание. Ей была Джессамина. Именно она не позволяла девочке появляться в ее местах.

В ее Парке…

Джесс помнила, как пыталась найти обходные пути, способы, которые позволили бы девочке появиться в Парке хотя бы раз. Она помнила, как помогло это ей, а значит, должно было помочь и ей.

Могло помочь…

Вот только за все эти годы Джессика так и не нашла их. Ни единой возможности, которой могла бы воспользоваться, чтобы обойти ту неприступность, которой Джессамина обнесла свои владения, скрытые от глаз всех тех, кто был самым обычным человеком. Среди них в Него могли войти лишь те, кто был приглашен. Кого начинало тянуть к Нему…

А Хлоя такой не была, хоть ее случай и отличался от всего остального города. Единственный вариант, как провести младшую из Хайзенбергов в Парк, отпадал.

Других – так и не нашлось.

Джессаминой было сделано все, чтобы ее вторая дочь в Нем не появилась. Чтобы не произошло еще одной ошибки…

А значит пользоваться Джессике пришлось одними лишь отговорками.

Она вздохнула, сожалея о том, что Дар не предупредил ее о том, в какое русло зайдет эта беседа, точно также, как не предупредил и о том, кого она здесь встретит. Пускай в этом и была виновата только она, ибо она даже не просила Его об этом. Но…

Но обычно Он предупреждал Джессику обо всем. Зачастую, даже не спрашивая ее мнения…

Нет…

Она снова вернулась в беседу, но на этот раз твердо посмотрела на огненную девочку по левую руку.

Я не поверю тебе, красотка… Не верю я в то, что ты меня не слышишь…

Ее огненные глаза, примерно такие же, как и ее “горящие” волосы, не могли соврать. То, что Алиса нагло пыталась скрывать, отворачиваясь от Джессики, уже не могло спасти ее. Она тоже видела Джессику.

Нам еще предстоит пообщаться… Без Хлои, раз уж на то пошло… Не “разговариваешь” со мной так, будешь говорить по-обычному…

Джесс вернулась к жизни и попыталась вспомнить, после каких слов ей снова захотелось уйти с заднего двора и забыть этот день. Она вновь перебрала ее слова и решила, с чего начнет свои.

–Тебя не принимают в городе? – Джесс вырвала из речи сестры самое безобидное и чистое по отношению к самой себе. Конечно, факт того, что младшей из Хайзенбергов приходилось общаться только с обычными людьми из города, мог лежать и на ее плечах ответственности, но это весило гораздо меньше остального, что Хлоя успела наговорить. – Почему это?

Алиса лишь усмехнулась, вероятно понимая, почему Джесс решила не отвечать на самые последние слова сестры. Хлоя же, которая радовалась хотя бы тому, что Джесс впервые решила разобраться в ее проблемах, пускай и не в самых главных, сразу же начала отвечать.

–А ты как думаешь? Последний дом. На склоне горы. Отдаленный от всего города. И самое главное – это наша мать. Самый обсуждаемый человек в городе. Она не появляется в нем, но ты то должна знать, что в городе говорят только о ней…

Джесс молча кивала, сделав умное и всепонимающее лицо, лишь бы Хлоя не заставила подтверждать ее собственное убеждение лично. Девочка верила, что ее старшая сестра гуляет в городе, порой скрываясь в парке, как ей наговорили люди из города.

Но Парк этот был совсем не тем, о котором думала Хлоя. Джессику знали некоторые люди не из-за того, что она когда-то гуляла среди них, а потому что они видели ее там. В том Парке, в котором “остались” навсегда… По той же причине они вспоминали и Джессамину – главную хозяйку этих скрытых от лишних глаз мест. Если Джесс еще бывала в городе, что можно было пересчитать по пальцам, то она не была в Марлине вообще никогда.

Вероятнее всего, никогда…

Джессамина не была в городе. Зато сам Марлин в ее Парке – очень даже… Впрочем, это и было причиной, по которой ее все знали.

Но сейчас речь шла не об этом. Джесс все еще не понимала, почему ее сестру, вышедшую из дома Хайзенбергов и вечно появляющуюся в городе, не любили, в отличие от остальных членов семьи, которых знало большинство города, что уже побывало в Парке Хайзенбергов.

–Но… – Джесс еще раз попыталась правильно поставить вопрос, но непонимание причины, по которой с ней не хотели общаться, не позволяло ей сделать даже этого.