Брон внимательно слушал. Молодой человек повторял слова Ши. Процесс, и только процесс. Не бренный носитель, но перводвигатель - пусть не самый-самый, пусть дериват...
- А во-вторых, - продолжал Холомьев, - они там стали трупы есть, так у меня аллергия выявилась. Пошел прыщами, чесался... ну и ушел. Наладил отвальную, сдал обмундирование...
- Что вы казнитесь, вы и так процесс, - вклинился в беседу седой Горобиц, до сих пор молчавший. Он волновался. - Вы знаете, что там у вас внутри на самом деле? знаете? ...
- Ну, что? - насмешливо воззрился на него Холомьев.
- Там... там увидите, не дай Бог, что, - Горобиц стал заикаться и сразу вслед за этим задрожал.
- Лапа, посиди тихо, - Ши коснулась его плеча, и Брон испытал дикую ревность. Его раздражало, что Ши была на короткой ноге со всем этим... Он задумался, подбирая слово. Присутствие Выморкова подбивало определить их как сброд, хотя и Холомьев, и Горобиц выглядели вполне прилично. Ши выпустила струйку дыма и знаком велела Вавилосову наполнить рюмки:
- Не трожьте лапу, - попросила она. - Его напугали в доме с привидениями, дали заглянуть в волшебное зеркало. Он долго лечился - да, лапа? Естественно, зря... Его друзья, что с ним ходили, - те вообще наглотались колес, померли. На Волково кладбище свезли.
- Да? - заинтересовался Холомьев. - Что-то я такое припоминаю... Двойное самоубийство, правильно?
Горобиц судорожно кивнул и схватился за рюмку.
- Вот, - удовлетворенно хлопнул Холомьев ладонью, - помню. Взяли мы с группой заступы, краску, лом...
Вавилосов застыл с графином в руке.
- Что стоишь? - Ши притворно нахмурилась, топнула ножкой. - Разливай! Сейчас играть сядем.
Устин помотал головой.
- Да так что-то... Ну, qui prosit?
Холомьев взял на вилку маринада и повернулся к Брону:
- Я слышал, вам надоели некоторые вещи, - сказал он доброжелательно.
Брон медленно кивнул.
- Облегчи душу, пархатый, - прогудел Выморков. - Получшает.
Познобшин схватился за кудри и приподнялся, однако Ши его осадила, напомнив:
- Что за обиды? Надоело, так надоело. Или соврал?..
Метнув в сторону незадачливого миссионера возмущенный взгляд, Брон сел и буркнул:
- Ладно... Но если каждый...
- И что же конкретно? - перебил его Холомьев во избежание ссоры.
Тот задумался, посидел некоторое время молча, а после сказал:
- Спрашиваете, что?.. Ну, конкретно, так конкретно.
Набрал в грудь воздуха и начал перечислять:
- Руки, ноги, пальцы, язык, дыхательное горло, коленные чашечки... Мысли, планы, тревоги, мечты, заботы, догадки, надежды, воспоминания... Бульвары, парки, набережные, челны, пароходы, самосвалы, автовокзалы... Николаи, Антонины, Вероники, Севастьяны, Александры, Юрии, Познобшины и Ящуки... Доги, медведи, бараны, стрекозы... Города, поселки, ГВНы, Обрыни, Азия, Африка, Антарктида... Сумерки, рассветы, приливы, луна...
Выморков внезапно начал отбивать ритм, похлопывая в ладоши. Помедлив, к нему присоединился Горобиц, а вслед за ним и остальные. Темп нарастал, и вместе с ним частил Познобшин, все больше забирая вверх:
- Кварки, квазары, атомы, протоны, белковые цепи, биотоки, логарифмы, килобайты, силлогизмы, макролиды...
- Стоп! - ударила Ши. - Достаточно, все довольны.
Она отбросила прядь ломких волос, перечеркнувшую бескровное лицо, и объявила:
- Давайте начнем игру.
- М-мм! - замахал руками Вавилосов и приглашающим взмахом обвел стол. Может, чуть позже?
- Нет, сейчас, - отрезала Ши. - Иначе все нажрутся. Один Брат Ужас останется в уме.
Устин погрустнел.
- А почему обязательно играть? - осведомился запыхавшийся Брон. - Я, если что, только в дурака...
- И отлично, все будут в дурака, - пожала острыми плечами Ши. - Глупый, это вроде пролога, увертюры. У нас будет что-то вроде психотерапевтической группы. Постепенно раскачаем лодку - и в добрый час!..
- Изменимся? - с надеждой вскинулся Выморков.
- Попробуем, - предупредительно возразила Ши. - Если долго что-то изображать, то и не заметишь, как оно прирастет... Мы попытаемся не быть людьми. Ну, понарошку. И на это будем играть.
- А кем же мы будем? - встревожился Вавилосов.
- Вот это и будет первой ставкой. Что, в штаны наложил?
Устин машинально пощупал брючину и плюнул, спохватившись.
- Плоская шутка... Конечно, я тоже сыграю.
Брон вдруг заметил, что патефон давно уже молчит. В доме хозяйничали вороватые шорохи и скрипы. Ши взяла в руки колоду.
- Интересные карты, - Холомьев прищурился.
Рубашки карт были расписаны подозрительными многогранниками вперемешку с иероглифами. В роли валетов, королей и дам выступали свирепые медведи, коронованные грифы и ундины с порочными глазами; ниже глаз их лица были скрыты чадрой.
- Откуда они?
- Не помню. Наверно, в электричке всучили.
Ши начала сдавать.
- Каждый загадывает желание, - пропела она. - Кого изображать. Двенадцать сетов - и за дело. Дурака изволохаем, а победитель заказывает масть.
9
Козыри были бубны.
- В простого, переводного? - хмуро спросил Устин Вавилосов. Компания все больше ему не нравилась.
- В простого, - сказал Брон.
- Мы люди простые, - объяснил Выморков, извлекая чиненые-перечиненные очки.
- У кого двойка?
- Дальше, дальше, - Ши в очередной раз закашлялась и схватилась за грудь.
- Тройка? Четверка? Пятерка?..
- У меня шесть, - сообщил Горобиц.
- Ходи... - Ши, продолжая кашлять, прикрылась карточным веером и замахала рукой. За окном зашуршал дождь.
Перед Холомьевым шлепнулся лукавый гриф, означавший валета.
- Ого! - тот шмыгнул носом и выбросил русалку с гребнем.
- Еще тебе, - Выморков выпустил нового грифа.
- Медведь.
- Ведмедь.
- Туз.
Туз был глазастый: одинокое око на фоне сердечка. Брон заглянул в свои карты и полюбовался таким же одноглазым крестом. Глаз подмигнул, и Брон помотал головой.
- Бито.
Карты Выморкова отражались в очках, можно было подглядеть, но заглядывать в глаза Брата Ужаса никто не спешил.
- Получите, - Холомьев изящным жестом бросил двойку.
- Так на что же мы играем? - не унимался Вавилосов.
Ши уже отдышалась.
- Я же сказала. Играем на игру. На сценарий. Когда все будут сидеть голые, играется последняя партия, двенадцатая. И выигравший объявляет тему...
Она выпила водки.
- Голые? Почему - голые?
- Ну, надо же сперва подготовиться. Первый десяток партий - на раздевание каждая.
- Потом облачимся сообразно мыслям, - кивнул Брат Ужас.
Сердце Вавилосова забилось, атакованное грифом. Думая о Ши, он издал для порядка сомневающийся всхрюк и уткнулся в карты.
Спикировала черная десятка. Устин пустил ей кровь, бросив бубну. Ему хотелось проиграть первым.
- Да возьми! - азарт уже начал куриться. Со всех сторон к Вавилосову полетели разномастные птицы. Выморков попытался сжульничать: снова сунул медведя, но обман был тут же замечен.
Ему погрозили пальцем.
- Принимаю, - вздохнул Брон. Дела его были неважные, и он раздумывал, что снимет с себя в первую очередь.
Но проиграл не он, первым в дураках оказался Выморков.
- Ведмедь! Ведмедь! Ведмедь!.. - он начал лупить карту за картой, но глазастым крестом подавился. - Добре, заголюсь... - пробасил он, оставшись с носом, и через голову стянул чавкающую рубаху. Розовая грудь, начисто лишенная волос, была испещрена красными точками.
- То клещ, - повинился Выморков и поскреб в животе ногтем.
Вавилосов смотрел на него с ужасом. Через секунду-другую он нагнулся к Брону:
- Знаешь, что?.. уведи их всех, как только будет можно. И сам уйди. У меня простыни еще бабушкины...
Но Ши не дремала.
- Лапа, раздай пока, - попросила она молчаливого Горобца. - Мне надо отлучиться. Хозяин, где тут у тебя...
