Простыни смяты и пропитаны запахом мужчины, который пользуется дорогим парфюмом с нотками цедры лиметты и ямайского рома. Я знаю этот парфюм, нюхала такой, когда выбирала подарок отцу на Новый год. Флакончик такого парфюма стоит пятьдесят тысяч, это эксклюзивный аромат, выпущено только сто флакончиков.

От этого запаха у меня кружится голова; все ходит из стороны в сторону, словно сейчас землетрясение. Не удерживаюсь, стон отчаянья вырывается из груди.

Только не это, только не так!

Все тело болит, как будто меня били палками. Трудно двигаться. Откидываю тяжелое одеяло, превозмогая боль в мышцах, чтобы осмотреться, и прихожу в дикий ужас. На ногах огромные засосы, только начинающие синеть, но на них уже больно смотреть. Я похожа на пятнистого леопарда. На моей груди еще остался след от зубов.

Прикладываю руку к груди, соски болезненно припухли.

Меня терзало животное? Пыталось оторвать от меня кусок плоти?

Ужасно мучает жажда, облизываю опухшие губы, провожу по ним подушечками пальцев.

Заворачиваюсь в одеяло, сползаю с кровати, удерживаясь одной рукой за спинку. Ноги отказываются меня держать, внутренняя сторона бёдер горит и слипается, словно я приседала со штангой всю ночь.

Нужно найти свои вещи, нужно бежать отсюда без оглядки.

Это не могло произойти со мной. Я ничего не помню. Бессмысленно отрицать, все симптомы на лицо, но я изо всех сил цепляюсь за угасающую надежду. Отказываюсь верить, что это произошло.

Слезы застилают глаза, а руки не слушаются, у меня ничего не получается. Нигде нет моих вещи. Я нахожу только рубашки, брюки, от которых исходит тот же запах, что и от простыней.

Позади раздаётся щелчок замка, я не слышу шаги, но затылком чувствую взгляд, чужое присутствие. Оборачиваюсь. Земля уходит из-под ног.

- Нет, нет, нет! – шепчу я, отказываясь признать очевидное, стараясь укутаться в одеяло, чтобы он не видел моё голое тело, хотя судя по всему он не только уже видел его, но и пометил своим запахом и зубами.

Он смотрит на меня насмешливо, немного выгибая брови, переводит взгляд на кровать. В его глазах вспыхивает нечто опасное, он вспоминает что было этой ночью. Он напоминает коршуна, который выследил добычу.

Я следую за его взглядом. На белой простыне небольшое красное пятно, которое трудно рассмотреть, но оно уничтожает меня, растаптывает.

Ошибки быть не может.

Этот человек взял меня. Лишил девственности против моей воли.

А я ничего не помню.

- Веснушка, ложись обратно. – несмотря на командные нотки, голос все равно достаточно ласков. Он подходит ко мне и с легкостью поднимает, укладывая обратно на кровать. Все его движения такие собственнические, властные, будто у него есть право перекладывать меня, как игрушку, из одного места в другое.

Простыни пропитаны потом и похотью, я чувствую это и краснею, судорожно сглатывая. Меня лишил девственности мужчина, который сейчас нагло ощупывает мои ягодицы, а я ничего не помню. Судя по синякам и боли во всем теле, мне было больно.

На прикроватной тумбочке стоят те самые часы, которыми я ударила его в прошлый раз. Не придумываю ничего лучше, как схватить их нанести глухой удар. Он морщится, но не выпускает меня, только лицо приобретает недоброе выражение. Очень хищное.

- Какое-то дежавю. – с его губ еще срывается мат. Пользуясь его сменой настроения, я отскакиваю, продолжая кутаться в одеяло. Хватаю его рубашку и быстро натягиваю ее, чтобы не оставаться и дальше голой.

Он странно с интересом наблюдает за мной, словно выжидая.

- Веснушка, я бы не советовал играть со мной. – его голос способен разрезать острее ножа, в нем столько колкости и давления.

Стоп. Какая веснушка? Почему он называет меня этим прозвищем?

- Это я не советую трогать меня. – чеканю я. – Вы чудовище, которое воспользовалось невинностью девушки. Вы мне противны! Лучше бы Вас убили там, где Вы были. Прострелили Ваше каменное сердце!

- А если трону, тогда что? – чеканит он, выпрямляясь.

- Мой жених убьёт Вас.

Глава 3.

Ожидаю чего угодно, но не громкого смеха мне в лицо, которого сменяет хриплый кашель. Его грудь равномерно с каждым вздохом поднимается, демонстрируя стальные мышцы. При дневном свете рубцы на теле видны еще отчётливее. Сколько же раз по нему наносили удары?

- Ммм, значит сегодня так… - его лицо приобретает задумчивое выражение лица. – Какая же ты переменчивая, как все хорошо разыграно…

Между ног саднит, напоминая, что во мне побывал этот мужчина. Существуют фантомные боли, а фантомные чувство секса бывает, что стоишь и чувствуешь в себе толстую дубину, которая распирает тебя.

От этой мысли я вспыхиваю и закусываю губу, из меня вырывается стон. У меня было ощущение, что меня отымело грязное животное.

Сейчас уже утро, время приема лекарства, а я не у себя. Внутри меня зазвенел леденящий ужас. Если Альбинос не найдёт меня, то меня оскальпируют, этот мутант способен на скверные поступки. В нет ничего человеческого. Какое наказание он придумает мне?

Арсен Алиев не будет разбираться, изнасиловали меня или я пришла сама сюда, он просто убьёт этого загадочного пациента, а меня посадит уже на цепь. Женится или нет, это уже второй вопрос, он меня не особо волновал. Дикого желания стать женой нелюбимого пятидесяти летнего человека я точно не испытывала, но и стать его шлюхой – не билет в светлое будущее.

Я бросаюсь к двери на веранду, но мужчина в два шага преодолевает расстояние и оказывается рядом, заключая в стальные объятия из которых невозможно выбраться. С последней нашей встречи его раны затянулись и к нему вернулись все его силы.

- Да отпустите Вы! - в порыве гнева отпихиваю, толкаю изо всех сил, ударяю куда получится. Хочу сделать ему также больно, как сейчас, мне. Не уверена, что он умеет испытывать человеческие чувства. Не чувствует ни одного моего удара, не замечает даже, только ухмыляется. – Вы изнасиловали меня, а теперь удерживаете тут силой.

Его брови ползут вверх, он даже издаёт какой-то хриплый рык и вместе с этим задирает мою футболку, оголяя меня по грудь, собственнически прикасаясь. От его прикосновений у меня плавится кожа. Это невыносимо. Он проводит руками по отметинам, которые оставил ночью, причиняя мне слабую боль, напоминая, что он сделал меня своей, забрал мою девственность.

- Веснушка, нельзя играть с взрослыми дядями. Сначала соблазнять их, а потом угрожать. – удивительно, но его грубые, животные прикосновения не вызывают во мне отвращения. Только стыд. Впервые меня щупает мужчина. – Кто тебя подложил под меня?

От его слов мне становится тошно, он сравнил меня со шлюхой, которую ему подложили. Может быть я ничего не помню, но я никогда бы не переспала бы с ним добровольно, лучше бы себе вены вскрыла. Он насыщенный, наделённый властью урод, я насмотрелась на таких, с меня хватит этих снобов, играющих в богов.

- Хватит называть меня Веснушкой! – продолжаю вырываться, впиваюсь зубами в его тело, но ему все не почем. Словно не замечает. Чудовище бесчувственное. – Отпустите! Вы мне противны, меня стошнит сейчас!

Я значит его еще соблазнила? Меня подложили?

От отчаяния во мне просыпается сила, которую я за собой не замечала. Я ударяю, хватаю его пальцы на руках и вытягиваю их в обратную сторону, раздаётся страшный хруст, от которого даже мне становится не по себе.

Пациент меня выпускает и я бегу к дверям, вылетаю в коридор и буквально сразу же врезаюсь в Пьера, почти сбиваю его с ног. Становится больно от столкновения, все синяки начинают ныть.

Главврач смотрит на меня шокировано, у него даже не сразу находятся слова. Конечно, видок у меня еще тот. Волосы растрепались, все тело в засосах и отпечатках зубов, а я сама в мужской футболке. Картина маслом.

Придя в себя, Пьер хватает меня и тащит подальше от палаты пациента, в эту минуту я очень рада его видеть. Пудель побелел и не церемонится со мной, хотя обычно он всегда вежлив и учтив до остервенения. Его седые кудри смешно подергиваются в такт тику на правой щеке. Это немного устрашающе, но я послушно резво передвигала ногами, чтобы не отставать от него, испуганно оглядываясь.