– Привет. Да вот… – сконфуженно развел руками тот и добавил. – Дома.

– Я вот чего к тебе… Бинт бы хотел попросить.. Одолжи, а? А то на «Москву» идти из-за такой ерунды не охота, а в нашей аптеке то ли переучет, то ли еще чего…

«Москвой» было принято назвать стихийный рынок, что организовался возле остановки «Кинотеатр Москва», и был в минутах 10 неспешной ходьбы от дома Степана.

– Да без проблем. Заходи, Наполеон, – кивнул Степан, открывая дверь ключом. – Что случилось то?

– Да возвращался со смены, а на остановке потасовка была, и один из дерущихся меня за ладонь цапнул, когда я хотел их разнять.

– Что, прям так и укусил? – не поверил сперва парень.

– Так он не только меня укусил, он и того, второго пытался грызнуть. Да тот его каким-то захватом скрутил, а мне вот досталось. Плюнул я на это дело и двинул домой – вот уж, действительно, говорят: двое дерутся – третий не лезь.

– Эт правильно. Сегодня день какой-то ненормальный… – Степан промолчал про инцидент на Приморском.

– Пойдем, я рану перекисью промою. А в больницу ты все же обратись, мало ли какая зараза на зубах у того мужика психованного была.

– Ну, посмотрим, – пренебрежительно отмахнулся сосед. Подумаешь! Рана-то небольшая, крови совсем чуть-чуть выступило, да и не болит почти – пустяки! – На мне все как на собаке заживает!

– Ну, дай-то Бог! – по привычке сказал Степан, хотя верующим его назвать было сложно.

Вернее, в душе-то он и веровал, но посредников для общения с Всевышним Создателем он не терпел, так как верить в Бога, по мнению мужчины, можно и нужно, но церковь – нетерпима. Бог должен быть в душе, основной направляющей силой в поступках, наравне с моралью и совестью, а церкви, храмы, попы и прочие атрибуты современного духовенства, которое больше походило на ЗАО «РПЦ», не зависимо московского патриархата или киевского, являлись только посредниками, которые наживались на истинных чувствах прихожан.

Мужчины прошли в крохотную ванную комнату, где в настенном шкафчике хранились пузырьки препаратов первой помощи – перекись, спирт, йод, зеленка. Держа кровоточащую ладонь над раковиной, Степан полил рану перекисью и смазал края раны йодом.

– Щас перебинтуем. Но лучше на кухне – там светлее и просторнее.

– Лишь бы девчонки не перепугались, а то после той аварии, когда старшую, Аньку, чуть не сбил мотоциклист, они обе бинтов и всего, что связанно с больницами боятся до ужаса.

– Девчонки в школе? – чисто из вежливости спросил Степан, обратив внимание, что опять на улице слышен сигнал скорой – что-то частенько они сегодня разъездились.

– Да, в начале второго должны вернуться. С женой-то они как шелковые, а из меня пытаются веревки вить. И, сказать по правде, у них это прекрасно получается. Сегодня все утро ныли – не хотели в школу идти, еле уговорил.

– А жена где?

– Да в командировку уехала, в Киев.

– Ясно. Ну, все, готово. Чай будешь?

– Да нет, спасибо, я б чего покрепче, а то что-то мне не очень хорошо. Наверное, адреналин выходит. – Сосед поднялся из-за стола.

– Главное, чтобы он не был коричневого цвета, – усмехнулся Степан, провожая мужчину.

– Та да, бывай. Спасибо еще раз. И это… из-за Катерины не расстраивайся. – Сочувствующе похлопал по плечу Степана перебинтованной рукой.

Парень не стал спрашивать, откуда соседу все известно, просто молча захлопнул дверь и все. Неожиданно в голову пришла мысль, что фамилия человека, наравне с именем, данным при рождении, определяет судьбу человека. Но долго размышлять на эту тему не было ни сил, ни желания – в нос ударил стойкий запах псятины.

– Ну что, а теперь водные процедуры? А то запах от тебя – дай Бог каждому, – повернулся Степан к щенку.

10.00. Виктор Никитин. Ул. Героев Бреста.

К дому по адресу ул. Героев Бреста, 45 добрались в рекордно-короткие сроки – все же это было недалеко от отдела. Правда, пришлось попетлять по двору, чтобы найти нужный подъезд – дом был длинный, и на некоторых подъездах отсутствовали указатели номеров квартир.

– Вот там должна быть 75 квартира – показал пальцем сержант Олег Старин, перегнувшись через плечо Виктора, сидящего рядом с водителем – Володькой Володиным, именуемым никак иначе как ВэВэ.

Олег Старин был здоровяк – с таких можно писать картины про житие былинных богатырей древней Руси. Высокий парень под два метра роста, да веса килограмм ста двадцати, сразу бросался в глаза. Вовка Володин же, наоборот, был худощав, невысок и только форма придавала значимости его фигуре. Хотя, как ни странно, он никогда не пользовался своим положением.

– Сядь на место, и так уже понятно, что это там. – После выволочки от шефа и происшествия с бомжем настроение у Виктора было не ахти, еще и жена звонила из роддома, спрашивала, когда он приедет. Никитин кое-как успокоил Алёну и пообещал к 12 часам быть стабильно. Вот теперь и дергался – как бы обещание сдержать.

ВэВэ остановил машину у нужного подъезда, и стражи порядка дружно вышли из нее.

– Ну что? По пони?

– Двигай давай булками, коневод несчастный, – ткнул локтем в бок Олегу Володя.

– Ребятки! – послышался сверху старческий скрипучий голос, – Ребятки!

На балконе третьего этажа, рискуя вывалиться из окна, показалась сухонькая бабулька с ярко-оранжевой копной волос.

– Чего, бабуль?

– Вы за Сашкой-алкашом приехали? Я ему говорила, что если будет ссать в подъезде, то его загребут, а он… – начала было бабка, но Виктор крикнул, прерывая старушкин праведный гнев.

– А в какой квартире ваш алкаш проживает?

– Так в 63!

– Нет, мы в 75! На каком этаже, бабуль?!

Бабка на секунду задумалась, но тут же, как филиал горсправки, выдала:

– Дык, на пятом, милок. Как зайдете – налево. Но Сашка не там живет, он в 63 обитает. Вы уж с ним поговорите… а то паршивец весь подъезд обоссал… – принялась причитать и дальше старушка, но Олег с Виктором уже зашли в подъезд с облупленной краской на стенах и заплеванным полом. Володин же остался за рулем.

– Ну и вонизма… писец! – поморщился Олег. Хоть топор вешай.

– Ртом дыши. – Посоветовал тому Виктор, – Ну что погнали?

– Так глаза режет, – гыгыкнул сержант, перескакивая махом через две грязные ступеньки.

Минуя квартиру Сашки-обоссана, на пятый этаж, отличавшийся подметенным полом, ребята взбежали практически моментально – мало ли что там придурковатый родитель с девкой сделает. Виктор помнил одно дело, когда мачеха собственноручно прибила падчерицу и все подстроила, будто это отец девочки сделал – чтобы все имущество мужа ей перешло. До сих пор окровавленное тело девочки снится в кошмарах.

– Блин, может, на обратной дороге заглянем к этому Сашке-ссыкуну, я ему все ребра пересчитаю. Это ж надо так подъезд загадить! – возмущался Олег.

– Помолчи! – шикнул Виктор, подходя к оббитой дерматином двери с номерочком 75. Обивка была потертая и в некоторых местах в порезах, стены на этаже были украшены информативной надписью «Лена – прАститутка», хоть и затертой побелкой, но все же вполне читаемой.

За дверью было тихо. И это насторожило Виктора – то ли мужик побуянил, угомонился да спать залег, то ли…

– Так, сержант, на всякий пожарный стволы держим наготове.

– Ага. Мало ли – вдруг он ее убил и съел, как в том анекдоте! – хихикнул Олег. Но Виктор шутки не оценил – недавний случай с бомжом все еще оставался для него загадкой. Брррр…

Виктор аккуратно дернул дверь за ручку – та со скрипом поддалась.

– Эй, хозяева, у вас дверь открыта! Милицию вызывали?! – крикнул в пустое пространство коридора Виктор, держа свой ПМ наготове.

В ответ ни слова, только какой-то шум в дальней комнате, будто кто-то с ноги на ногу переминался.

– Заходим, – кивнул Виктор сержанту, который не смотря на предостережение Виктора держал в руках основное оружие пэпээсников – «демократизатор», то бишь резиновую дубинку. Так, наверное, ему было привычнее.