А на четвертый день пути обостренное чувство опасности позволило Рангару первому почувствовать тень надвигающейся беды.
Колокольчик тревоги вначале звякнул едва слышно, да и тень скорее угадывалась, чем ощущалась, и выглядела далеко не так зловеще, как перед Холодным ущельем. Но имело место нечто, насторожившее Рангара, интуитивное надвидение _громадности_ тени и олицетворенной ею угрозы. Если ощущение зла перед последней битвой носило направленный характер и легко угадывалось, что зло это локализованно, сконцентрированно в одном определенном месте, то далеко не так обстояло дело сейчас. Пытаясь конкретизировать разницу, Рангар подумал, что подобным образом может отличаться черная, устрашающе искрящаяся молниями грозовая тучка от сплошного фронта многоярусной, неотвратимо надвигающейся облачности...
На следующий день, когда до Шумхара оставалось не более ста лиг, неладное почуяли Лада и Фишур. К этому времени уже не колокольчики тревоги - колокола смертельной опасности набатом гремели в душе Рангара, заставляя болезненно сжиматься сердце. Тень уже закрыла горизонт и продолжала наползать на мир.
Лада ни с того ни с сего начала испуганно озираться, вздрагивать, и наконец не выдержала:
- Рангар, тебе не кажется, что за нами словно кто-то наблюдает... ужасный, безликий... И еще: солнце ярко светит, на небе ни облачка, а будто бы темнее стало... Аль мне чудится?
- Не чудится. Ладушка. К величайшему огорчению.
- Но что это, Рангар? - озабоченно задал вопрос Фишур. - Засада, как тогда, в ущелье?
- Нет, пожалуй... Сдается мне, _это_ похлеще той засады, и только теперь за нас взялись по-настоящему.
И словно вторя сумрачным словам Рангара, странным, неровным светом замерцало кольцо на его руке. Но сейчас в нем совсем не ощущалось той всесокрушающей мощи, уже приходившей на помощь Рангару и не раз спасавшей его от гибели. Оно даже не потеплело, пугая Рангара несовместимым со светом холодом. Неужели сейчас они столкнулись с такой СИЛОЙ, перед которой может спасовать и его неведомый заступник и защитник? В памяти почему-то всплыл рассказ Тангора о виденной им в детстве охоте черного удава килькорбуа на ушастика. Тогда Тангор вспомнил об этом накануне битвы в Холодном ущелье, ставшей последней битвой в его жизни. Почему он сейчас подумал об этом? Образ дрожащего от ужаса пушистого зверька, идущего в пасть громадной змее, представился вдруг так явно, что Рангар даже зажмурился. Неужели он идет к _своей_ последней битве? Впрочем, как бы там ни было, он не станет, как какой-то там зверек, дрожать от ужаса. Вот только Лада... и Фишур... Им-то зачем гибнуть? И он вновь окажется виноват в смерти двух людей, и не просто людей... любимой и единственного друга.
Рангар решительно остановил тарха.
- Дальше я поеду один, - произнес он, придав голосу максимальную твердость.
Но, как оказалось, от него ожидали чего-то подобного. Лада спрыгнула с козел, подошла к Рангару и снизу вверх пристально посмотрела ему в глаза.
- Моя жизнь оборвется в тот же миг, когда ты покинешь меня, - сказала она, и такая спокойная решимость прозвучала в ее тоне, что Рангар понял: Лада не шутит.
- Что касается меня, Рангар, то весь смысл моей жизни заключается сейчас в возможности сопровождать тебя к той цели, к которой ведут тебя высшие силы, - сказал Фишур. - Я верю в пророчество Калевана Дора и знаю, что только на этом пути, где-то впереди, единственная возможность спасти Ульму... и если ты лишишь меня этой возможности, то я, не задумываясь, лишу себя жизни.
- Пойми, Рангар, - Лада положила руку на колено Рангару, - нам сейчас нельзя расставаться. Судьбу не обманешь, а она недаром сплела линии наших жизней в одну. Так что либо мы прорвемся и на этот раз, либо наши души вместе улетят на небесный остров.
Если бы так, с тоской подумал Рангар, если бы так... А ведь может быть, что он уцелеет _один_. И что тогда он скажет своей совести, чем оправдается перед самим собой?.. Ведь он уже однажды остался один - в той, прошлой жизни. Неужели он проклят некими высшими силами и у него такая судьба _в любом из миров_?
Он спрыгнул с тарха и обнял Ладу. Девушка спрятала лицо у него на груди и тихонько заплакала.
- Ну что ж... - сердце Рангара рвалось на части, когда он произносил эти слова, - вместе так вместе. До конца.
И вновь зацокали копыта по каменным плитам, но теперь слышалось ему: "Ги-бель, ги-бель..." Но тут же холодная ярость поднялась в нем из глубины души, начисто сметая упаднические, погребальные мысли и чувства, с которыми немудрено проиграть схватку, даже не вступив в нее. Нет, он будет драться, мобилизовав все силы, все свое мастерство, за живых Ладу и Фишура, за мертвого Тангора. За себя, демон побери. И как ни противна стала ему насильственная смерть, как ни претит убийство, он будет убивать - если не найдет другого выхода. Иногда зло можно победить, только уничтожив его. А если он проиграет (в сознании метеором промелькнула фразочка "Против лома нет приема")... Что ж, в этом случае он скажет, умирая: "Я сделал все, что мог".
...Ну и занесло тебя, сказал чей-то голос из-за завесы, ты бы еще вспомнил о "последней гордости солдата" или другом каком пафосном дерьме, а что остается делать, возразил Рангар, настоящие воспоминания-то вы украли у меня, они остались там, откуда ты говоришь сейчас, там, может, и я бы думал по-другому, но я здесь, на Коарме, и мне надо выполнить ваше дерьмовое задание, о котором я так толком и не знаю ничего, и постараться, чтобы остались в живых Лада и Фишур, до и самому уцелеть не помешало бы, хотя я и подозреваю, что вы выкинули какую-то гнусную шутку со мной и с моей жизнью, а для этого скорее всего снова придется драться и убивать, а ты хоть знаешь, хрен берхов, что такое _убить живого человека_, пусть даже последнего негодяя, и кок это отвратительно и омерзительно, и страшно, да-да, страшно, а если этот человек не негодяй, а просто выполняет приказ, а так вполне нормальный, хороший человек, и у него есть семья, и он кого-то любит и кто-то любит его, а ты его должен убить, чтобы спасти свою шкуру или того, кого любишь сам.
Цокали копыта, светило солнце, но незримая тень уже закрыла полнеба.
