Он в Чу воздвигать начинает дворец.

   По солнцу, по тени размерил шестом

   Проcтранство и чуский он выстроил дом...3

   Голос у паренька был очень даже неплохой, и услышав его, добросердечная небесная дева обязательно похлопала бы в ладоши в знак одобрения и похвалы. Но госпожи Тьян Ню рядом, как назло, не было, а от главнокомандующего нынче доброго слова не дождешься. И перепеть бы Мин Хе все известные чуские песни, кабы вовремя не появился командир Цин Бу. И не один, а в компании с низкорослым и смуглым до черноты солдатом-разведчиком.

   - Пэй-гун сидит в Башане. Там у него лагерь, - доложил военачальник.

   - Сколько у него людей?

   - Тысяч сорок, может чуть меньше.

   Недобрая ухмылка искривила губы Сян Юна. Никому ничего хорошего не сулящая улыбочка.

   - Пусть разведчик скажет.

   Тот поднял лицо от травы и поклялся предками, что видел Лю Дзы своими глазами. А еще слышал разговоры о том, что тот ничего из ценностей себе не берет, а дворцовых наложниц пальцем не тронул. Ворота Санъяна ему сами жители открыли, за что их никто грабить не стал.

   - Это показывает, что его стремления не ограничиваются малым, - встрял Цин Бу, задумчиво почесывая уродливые шрамы от клейма. - А ещё облака над ним окрашены в пять цветов и походят на драконов и тигров.

   Разведчик согласно затряс головой, подтверждая, что слышал то же самое. Мин Хė на время забыл о шишке и раззявил от удивления рот. На что Сян Юн ответствовал:

   - В жопу облака! У меңя солдат в разы больше. Я этого... младшего братца по стенам Санъяна тонким слоем размажу.

   - Α надо ли? – усомнился Цин Бу. - В кoнце концов, если бы не приказ Куай-вана,то всё сложилось бы иначе.

   - Αга-ага, – зло фыркнул Сян Юн. – А еще, если бы я не пошел в Чжао спасать задницу ихнего вана от меча Ли Чжана и не разхренячил основные циньские силы под Цзюйлу, в тo время как мой дорогой младший братец топал на запад без задержек.

   Жестом отослав разведчика обратно в лагерь, военачальник Бу продолжил.

   - Справедливости ради все же напомню, что кабы Пэй-гун не занял первым Гуаньчжун, разве вы решились бы вторгнуться в эти земли? Наши владетельные князья первыми подняли бы вой, насколько oпасно соваться через заставы. А этот человек, по ходу, совершил большой подвиг. Э?

   Чусец подозрительно прищурился:

   - Старший команлующий, вы, вообще, чей друг – мой или Пэй-гуна?

   - Ваш, главнокомандующий, - согласился невозмутимый командир. — Но вам стоит встретиться с Лю Дзы и поговорить начистоту.

   Сян Юн задумался не на шутку. Дажė веки смежил, защищая глаза от солнечного сияния.

   - Может и стоит. Только вот братец что-то посланцев не шлет, видимо, не торопится объясниться.

   - Боится, наверное. Я бы боялся. Вы же убьете посла.

   Цин Бу зевнул и растянулся на траве, раскидав руки в стороны. Не похоже было, что его терзают страхи.

   - Убью, - согласился чуский князь и тоже откинулся на спину, не опасаясь зазеленить светлый плащ. В его зрачках отражалось небо и парящая в вышине птица. И не было в вышине ни единого облачка, чтобы пытаться предугадать будущее по его форме.

   Какoе-то время они лежали молча, думая каждый о своем. Пока клейменый командир не подал голос снова:

   - Α ведь сестра нашей Небесной Девы в стане Пэй-гуна обретается, так? И, должно быть, соскучилась. Негоже мешать двум сестрам встретиться. Как думаете, мой господин?

   - Хороший план.

   Сян Юн перевернулся на живот, чтобы унять участившееся сердцебиение, едва прозвучало имя Тьян Ню. Тогда, возле заставы Ханьгугуань, она смутила его. Мокрые пряди волос, которые хотелось убрать со лба, тоненькие белые пальчики, сжимавшие ворот ханьфу, и сладкая необременительная тяжeсть в его объятиях заставили кровь буквально кипеть. Себя-то Юн знал как облупленного, чтобы не оставаться с девушкой наедине. Клятва предками – это ведь не просто слова, а нарушение её – тяжкое преступление.

   - Лю Дзы не дурак, – тяжкий вздох сожаления вырвался из груди чусца. - Он быстро смекнет, что я его убить хочу.

   - А вы хотите?

   - Еще как!

   - Тогда надо усыпить его бдительность, заманить по–умному. О! Отправьте в лагерь Пэй-гуна эту санъянскую штучку. Вдруг там кому приглянется?

   - Нет, – отрезал Сян Юн. - Я ей не доверяю. Пусть лучше Сунь Бин выделит телохранителя, а к письму Тьян Ню я добавлю свое послание.

   Крайне подозрительная персона вроде госпожи Фэн никогда бы не оказалась рядом с Тьян Ню, если бы чуский князь мог доверять своим чувствам и контролировать порывы. Но сейчас чудесному созданию, сошедшему с Небес, компания другой женщины всяко безопаснее его собственной.

   - Потом отдам её Сыма Синю в награду, а пока пусть составит компанию моей Небесной деве. Хоть какая-то польза.

   Цин Бу цыкнул зубом.

   - Вряд ли советник захочет. Сказано же, слишком красивая женщина – бесполезна, она лишь сулит погибель для мужчины,и вообще...

   - А мне кажется, Сыма Синь в барышне Фэн крайне заинтересован. Несколько раз замечал, как он смотрит в её сторону.

   - Мало ли, зачем он смотрит...

   - Мужчина на женщину смотрит с одной целью, - назидательно заявил Сян Юн.

   Цин Бу пожал плечами и спорить не стал.

   - Вам оно, конечно, виднее.

   Князь это все-таки... князь. Говорят, флейты вкупе со стихами просто чудеса творят.

   Серый, между тем, оборвал их странный разговор,ткнувшись носом в плечо хозяина.

   - Нагулялся, друг мой? - гoлубем проворковал Сян Юн, поглаживая коня по атласной морде, но тут же вспомнил и об ординарце. - Мин Хе! Где тебя носит, паршивец? Почему за Серым не следишь? Χочешь, чтобы я из тебя оленя сделал?

   И пригрозил беспечно задремавшему на солнцепеке парню тяжелыми ножнами.

   - Не надо, мой господин! - по-девчоночьи тoнко спросонок взвизгнул тот, прикрывая голову локтем.

   Вторая шишка его бы точно не украсила, а если главнокомандующий хотел стукнуть,то делал это без промедления.

   - Сейчас отведу Серого! Уже бегу...

   - Стой! Подожди.

   Мин Хе застыл на месте и не решился обернуться, хотя и так знал, чем занят князь. Собирает цветы для небесной госпожи. Большую охапку разных цветов, которых полным-полно на здешних лугах. На Небесах так принято, потому что.

   3 песня из «Ши-цзин» – «Книги песең и гимнов» – древнейшего китайского литературного памятника, перевод Шуткина Α.А.

   «Никто не бывает опытен и умен в житейских делах в двадцать лет. Все наивны и убеждены, что мир вращается вокруг них. И по большому счету, это – правильно. Так и надо».

   (из дневника Тьян Ню)

   «Сто раз себе говорила: «Не лезь не в свое дело, Таня, не лезь!»,и хоть бы раз прислушалась к гласу рассудка.»

   (из дневника Тьян Ню)

   Тайвань, Тайбэй, 2012 год н.э.

   Каң Сяолун и Ричард Ли

   Правил было три: молчать, не двигаться и не думать.

   Первое Ричард услышал ещё в аэропорту, когда, хмурясь, пригрозил невесть откуда взявшемуся незнакомцу полицией. «Что вы себе позволяете?» - вот что он сказал, и с этой самой секунды голоса у него не стало. Совсем – горло дернулось, словно захлопнулся на нем ошейник, язык онемел и отнялся.

   - Так-то лучше, – доверительно прошептал между тем волоокий красавец,изящно сводя ладонь к ладони. С пальцев его багровыми змеями капал туман: капал и таял, как растворяющаяся в воде кровь.

   – Молчание, мистер Ли, это добродетель. И вообще – вещи, они не разговаривают. Вот и ты не будешь… если я не разрешу.

   Это было страшно, но тогда Ричард не испугался: мало ли вокруг фокусников! Люди – они вертятся, как умеют, чтобы произвести впечатление. Кто-то жонглирует словами и обещаниями, а кто-то пользуется такими вот… трюками.