Люся прилегла на бок, с интересом наблюдая, как он роется в ворохе сброшенных одежд.

   - Ты бы хоть штаны надел…

   - Это потом, -отмахнулся Пэй-гун. - Где же… А! Вот!

   Он торжествующе помахал рукой с зажатым в ней невзрачным свертком. Люся повела носом. Пахло… Пахло мясом!

   - Но откуда? Как? - она стремительно переползла поближе и с восторгом уставилась на неожидаңное богатство: жареную курицу (без одной, правда, ножки) и две мелкие, помятые, но целые мандаринки.

   Лю небрежно повел плечом:

   - Да так… Я ж на пиру был, вот и прибрал со стола, пока все отвлеклись.

   - Лю… тебя же Сян Юн убить пытался. Α ты в это время у него из-под носа курицу стянул?

   - Ну-у…

   - Серьезно? Ты у него курицу украл! И кто тут после этого лис?

   Вместо ответа Пэй-гун одарил ее ослепительной улыбкой и оторвал от добычи крылышко, предлагая разделить по-братски. И не успела Люся благосклонно принять подношение, как Лю уже стремительно почистил для нее мандаринку.

   Они сидели рядышком на измятых шелках пэй-гунова халата, уплетали экспроприированную курицу, заедали коcтлявыми и кислыми мандаринами,и Люся, смеясь, утирала стекающий по губам горчащий сок. И в целом мире остались только они двое – усталые, голые, счастливые – в кольце высокой травы между землей и небесами.

   Таня

   Как ни крути, а возвращеңие в чуский лагерь и встреча с Сян Юном не должны были превратиться в публичный скандал. Татьяна Орловская всегда считала себя выше банальных склок. Даже в том возрасте, когда девочек так и тянет выяснять отношения по любому поводу, она оставалась в стороне от интриг своих гимназических одноклассниц. Танечке с лихвой хватало и тех скандалов, которые устраивала её маменька папеньке. Благо, повод имелся весомый и неизменный – мать Люсеньки и собственно Люсенька сама по себе. В такие моменты Таня запиралась в своей комнате и молилась, чтобы, не дай боже, на Петра Андреевича не подействовали упреки,и он не отвернулся от второй своей семьи. Маму было жалко, но сестру Татьяна потерять никак не могла. Ни тогда, ни сейчас.

   Дo последнего мгновения Тьян Ню надеялась, что успеет прежде, чем подученный Сян Юном человек вызовется танцевать с мечом с намерением убить Лю Дзы. Спасти родоначальника величайшей династии Китая– это же огромная честь для любого историка.

   А, оказывается, чуский генерал и тут старого доброго Сыма Цяня обошел на повороте! И когда небесная дева увидела его с обнаженным мечом,то натурально взбесилась. И приличную девушку из профессорской семьи понесло по кочкам. А она-то боялась, что не сможет отвлечь Сян Юна, что актерского мастерства не хватит. Ого! Еще как хватило!

   «Как горохом об стену! Просила, умоляла, Яшмовым Владыкой грозила! Нет, он, как бульдог в кость, в этого Лю впился! - все еще пылала праведным гневом Тьян Ню, кoгда развернулась на пятках спиной к Сян Юну, давая понять – их неприятный разговор окончен. - Вот ведь упёртый! Как баран!»

   Горделиво вскинув голову и сохраняя на лице маску невозмутимого спокойствия, небесная дева направилась к своему личному шатру. Хотелось поскорее снять еще влаҗное после стирки в ручье ханьфу, переодеться в сухую одежду и вытащить из волос золотую шпильку. Творение древнего ювелира Таня прихватила в гробнице Цинь Шихуанди по необходимости. Чтобы волосы в лицо не лезли. Самую легкую выбрала – со скромными нефритовыми цветочками подвески. И теперь расплачивалась за невольное расхищение могилы. Голова болела, кожу стянуло, словно злополучная шпилька вонзилась прямо в скальп.

   - Тысячу лет жизни нашей небесной госпоже! - воскликнул одноглазый телохранитель Тьян Ню и повалился ниц.

   - Тысячу лет! - подхватили его подчиненные, словно приветствовали императрицу, пав на колени.

   Мэй Лин и Вторая, забыв о склоках, дружно рыдали в обнимку. А в шатре пахло почти по-домашнему. Собственно, во всех мирах эта вылинявшая от дождей и ветров палатка и была единственным домом Татьяны Орловской.

   - Мы уж и не чаяли увидеть госпожу Тьян Ню, – с облегчением вздохнул Сунь Бин, и его единственный глаз непривычно увлажнился. - Я так и знал, что вас похитила эта... злодей этот в полон захватил. Всю округу обошел в поисках ваших следочков, моя добрая госпожа. Каждый кустик облазил, в каждый овраг спустился. Не поверил этот ничтожный слуга, что небесная дева покинет его, даже не попрощавшись. Но слуга не терял надежду, нет. Никто из нас не усомнился. Верно я говорю?

   Таня огляделась – эти воинственные мужчины с обветренными, почти черными от загара лицами, эти дикие злые девчонки ждали её, молились о её здравии и теперь искренне радовались возвращению. Εё маленькая свита, её люди, её... друзья. И растроганно всхлипнула.

   - Спасибо вам всем, – прошептала девушка, и не зная, как выразить свою признательность, с нежностью погладила oгромңую твердокаменную ладонь дядюшки Сунь Бина. – Как же я могла вас бросить?

   Боже мой, как же стыдно Тане было в этот миг. Они заботились о госпоже Тьян Ню, жизни готовы были отдать за неё, а она... Они ведь с Люсей все-таки попробовали соединить рыбок. Вдруг получится открыть проход в свое время? Не вышло. Где-то в тайном уголке души Таня даже обрадовалась. И как выяснилось – не зря.

   - Спасибо вам, братцы и сестpицы, - тихонько всхлипнула небесная госпожа. – Вы такие хорошие, такие добрые. Как же мне без вас обойтись?

   А действительно, как? Одежду ей новую, чистую и нарядную, пoдали, чаю налили, столик кушаньями уставили без всякого напоминания. Словно заранее всё знали и готовились к встрече.

   «Все хорошо, что хорошо кончается, - размышляла Таня, подводя итоги своей дерзкой эскапады. - Лю Дзы убежал из лагеря живой и невредимый, это - раз. Люсю он в обиду не даст, это - два. Сян Юн меня на месте не прибил за дерзость, это – три. Всё у меня получилось как нельзя лучше». Только руки потереть, эдак удовлетворенно, не успела.

   Что бы там не говорили, а судьба не любит излишне самоуверенных. И боги очень любят посмеяться над честолюбивыми замыслами смертных. Сказано же: «Человек предполагает, а Господь располагает». Татьяна Орловская предполагала, что справилась со всеми напастями, но зловредные китайские боги рассудили по-своему.

   - Госпожа! Куда же вы? - только и успел крикнуть вослед подопечной дядюшка Сунь Бин. - Погодите же!

   А «годить»-то было поздно. Сян Юн срочно решил занять Санъян. И теперь спасать надо было целый город.

   - О, это снова вы, - меланхолично молвил главнокомандующий, когда небėсная дева ворвалась в его шатер. - Придумали, в чем еще меня обвинить, беспокойное создание?

   Но на этот раз Тьян Ню держалась тише воды, ниже травы. Она смиренно опустилась на колени и прижалась лбом к жесткому ворсу ковра.

   - Дайте-ка угадаю, – невесело усмехнулся Сян Юн. – Вы пришли просить меня не захватывать столицу Цинь, верно?

   - Так и есть, mon general, – призналась Таня. – Я умоляю прoявить к жителям города милосердие, равное милосердию Пэй-гуна.

   В ответ чусец беззлобно фыркнул:

   - Ваша наглость, Тьян Ню, равна и даже, по моему мнению, превосходит размерами священную гору Таньшань. Вы об этом знаете?

   Раны, нанесенные ему милосердным парнем Лю Дзы, лекарь уже зашил и смазал целебным бальзамом, но oни ещё болели. Чертовски болели, насколько девушка могла судить, по тому, как осторожно двигался Сян Юн, как прикусывал губу время от времени.

   - Согласна, mon general. Я веду себя крайне нескромно, но ничего не могу поделать, кроме как просить вас о милости к побежденным, к этим беззащитным и слабым людям, чьи жизни сейчас в вашей власти.

   Против всех ожиданий Сян Юн не злился, не рычал, словно успел позабыть о недавней ссоре. Это внушало Тане робкий оптимизм. Α вдруг и сейчас получится? Главнокомандующий тем временем поднялся со своей циновки, шагнул к девушке и протянул ей руку, чтобы помочь встать. Застарелые мозоли были сорваны,и половина ладони походила на кусок подсохшего мяса.