— Я ничего не имею против оборотней, и ты это знаешь.

— Что, так, это всего лишь оборотни, которые, меняют форму, как Гарретт Кейтелер? Ты только что сказал «кто-то вроде него», как будто он был чем-то меньшим, чем остальные из нас. Я знаю, что ты на самом деле имел в виду, и это не имеет ничего общего с отцовской заботой. Ты не мог бы быть более предубежденным, даже если бы попытался! — Я яростно замотала головой. — Сколько раз ему приходится прыгать через обручи, чтобы ты убедился, что он честен и предан тебе? Неужели он должен быть в огне? Должен ли он совершить двенадцать подвигов Геркулеса, прежде чем ты поймешь, что он заслуживает твоего уважения? — Теперь я была в ударе. — Он чуть не погиб в той драке с Кэтрин. Ты, должно быть, видел это на камерах. Он сражался вместе с нами, бок о бок. Он не убегал при первых признаках опасности и не переходил на другую сторону, когда казалось, что мы проигрываем. Если бы он был в сговоре с ней, его бы здесь уже не было.

— Я действительно нахожу это весьма удивительным, — признался он, когда внезапная догадка осенила меня.

— Скажи мне, что ты этого не делал.

Он нахмурился. — Что не сделал?

— Я вовсе не дура. — Я почти прошипела это слово. — Это ты его подставил, да? Ты установил камеры, чтобы видеть, как он будет вести себя с друзьями Кэтрин. Ты хотел, чтобы он перешел на другую сторону. Ты хотел, чтобы он был предателем. Ну же, признайся. Ты ведь хотел, чтобы он доказал твою правоту, не так ли?

— Может быть, и так.

Мои плечи поникли.

— Почему же? Ты сделал это для меня?

— Я все для тебя делаю, Астрид. Может быть, я не всегда хорошо это показываю, но ты — мой главный приоритет во всем, — сказал он с отчаянием в голосе. — Каждый день я просыпаюсь и благодарю свою счастливую звезду за то, что ты все еще с нами.

— Это не значит, что ты можешь диктовать мне, что делать со своей жизнью. Ты не можешь спасти меня от опыта, и я не хочу, чтобы ты это делал. — Я знала, что он хотел как лучше, но эта чрезмерная забота не была его приятной чертой. Подставить кого-то, и все это во имя того, чтобы увести его подальше от дочери, это было почти подло, и мне не нравился кислый привкус, который он оставлял у меня во рту. Мой отец был выше этого, и все же он опустился до самого низкого из низов.

— Я присматриваю за тобой, — настаивал он.

— Нет, ты делаешь то, что хочешь. Ты прячешь меня от чего-то, что может причинить мне боль или страдания. Если это случится, и он разобьет мне сердце, пусть так и будет, но я не думаю, что Гарретт заслуживает того, чтобы его сделали изгоем, потому что я ему нравлюсь. — На сердце у меня было тяжело. — Ты хочешь, чтобы я осталась одна на всю оставшуюся жизнь?

Он присел на краешек стола.

— Я защищаю тебя, потому что ты постоянно в опасности, Астрид. Ты уязвима, хочешь ты в это верить или нет. — Его взгляд стал печальным, а лицо постарело лет на десять прямо у меня на глазах. — Меня беспокоит не романтика, а беда, которая ходит с Гарреттом. Если Кэтрин добралась до Финча, то кто знает, добралась ли она и до его друзей. В том числе и до него. И я не хочу ставить тебя в такую ситуацию, когда мне придется снова воскрешать тебя из мертвых.

Я вздохнула.

— Я знаю.

— Пожалуйста, умоляю тебя, пойми, каково это, с моей точки зрения: держать на руках свою безжизненную дочь и желать, чтобы ее мертвое тело вернулось к жизни. Один раз было достаточно плохо, но я делал это уже не раз. В последний раз я почти успел добраться до тебя вовремя… я не хочу снова проходить через это.

Моя смерть во время помощи ковену была не единственной причиной, по которой он воскресил меня. Так как я его дочь, он не мог позволить мне умереть. Я знала это, и я знала, что он страдал из-за этого, но это все еще не делало все правильным.

— Гарретт не собирается меня убивать. Он предан нам, — сказала я.

— И пока я не буду знать это наверняка, пока я не буду знать, что он не работает на Кэтрин, мне нужно, чтобы ты поняла, почему ты должна держать дистанцию. Все, о чем я прошу — это временный перерыв, пока мы не будем на сто процентов уверены в его лояльности.

— Я уже.

Голова Элтона опустилась на грудь.

— Ну, а я — нет.

— Почему ты не можешь просто порадоваться за меня? Я бы не возражала против небольшого отцовского бахвальства, но это просто смешно, — сказала я, не в силах больше сдерживать свой гнев. — Маме он понравился, так почему же ты не можешь?

Элтон резко вскинул голову.

— Подожди… что? Твоя мать уже встречалась с ним?

— Гарретт не знает, что встречался с ней, но да, они были представлены друг другу, — ответила я. — На днях я повела его в магазин, и они прекрасно поладили. Потом она сказала мне, что он ей нравится, что она чувствует исходящую от него приятную энергию. Ты же знаешь, что она честна до безобразия. Она рассказывает людям, как это бывает, даже когда маги приходят в Кабот, чтобы попытаться убедить ее, что их Эсприт — это долбаный бриллиант Куллинан, хотя на самом деле это потрепанные старые часы. Некоторые хотят иметь модные вещи, и она говорит им, что они не могут их получить, хотя это стоит ей кучу денег. — Конечно, эсприты просто так не работают. Ты получишь то, для чего был предназначен, но не обязательно то, что хотел.

Моей матерью была Генриетта Кэбот из знаменитого магазина «Эсприт» в Уотерфронт-парке. Будучи не магической, как я, она обладала исключительной склонностью ко всему древнему и могущественному, будь то заклинания или Эсприты. Я безмерно восхищалась ею за это, так как люди часто ошибочно принимали ее за обладательницу магических способностей, хотя на самом деле это был просто превосходный инстинкт. До встречи с Элтоном она торговала редкими артефактами и единственными в своем роде драгоценностями, часто путешествуя по миру, чтобы найти новые предметы для частных коллекций, для которых она покупала предметы. Я была почти уверена, что когда-то она могла быть расхитительницей гробниц, но она никогда не раскрывала мне ничего подобного.

— Твоя мама, наверное, знала, что он мне не понравился, — сказал Элтон после короткой паузы. — Она сделает все, чтобы выставить меня в дурном свете.

— Нет, она никогда бы не попыталась замарать твое имя, и ты это прекрасно знаешь.

Элтон и моя мама родили меня после короткой интрижки. Они не продержались дольше нескольких месяцев, но Элтон оставался рядом с ней во время беременности и настаивал на том, чтобы быть вовлеченным в мою жизнь. Несмотря на то, что они не были вместе, они оба любили меня, и я не держала никакой обиды на них обоих за то, что они не смогли сделать это. Такова была жизнь.

Он выглядел обиженным.

— Может быть, и нет, но я всегда кончаю тем, что становлюсь плохим копом.

— Мама не виновата, что ты ненавидишь Гарретта за то, какой он есть. Она не превратила тебя в плохого полицейского, ты сам это сделал. Держу пари, даже Изабель не была бы так строга к нему. Почему бы нам не спросить ее, что она думает о нем, может быть, она встанет на твою сторону?

— Она бы сказала тебе, чтобы ты не связывалась с мальчиками в твоем возрасте.

— Неужели? Ты думаешь, что такая умная женщина, как она, просто слепо встанет на твою сторону, потому что ты ее муж? Да ладно, мы оба знаем, что это неправда. — Изабель Монро была грозной женщиной в области молекулярной науки, с острым умом и более острым чувством юмора. Всякий раз, когда наша странная, смешанная маленькая семья собиралась на Рождество или другие праздники, она всегда была той, кто безжалостно обижал Элтона, заставляя нас смеяться до слез. Они с мамой ладили, и я знала, что это иногда беспокоило Элтона. Он чувствовал себя так, словно они объединились против него, что было одновременно мило и весело. Великий Элтон Уотерхауз, превратившийся в краснеющую развалину из-за своей жены и матери своего ребенка.

— Это не меняет моего взгляда на те «отношения», которые ты затеяла, Астрид, — многозначительно сказал он.