Эсхин поморщился, вспомнив смерть варвара. На самом деле он не собирался убивать северянина, во всяком случае так, тогда. После того, как дочь заставила опустить оружие, мечник готов был пожать недавнему соратнику руку, с языка срывались слова похвалы. Но… взыграла вдруг проснувшаяся гордость, в глаза ударила не до конца отступившая жажда крови. Словно некое зло, сидящее внутри, резко подстегнуло, вздернуло руку, властно приказало — убей!

И сейчас, чем больше мечник думал об этом, тем больше приходил к выводу, что поступил правильно. В самом деле, северный выскочка уже несколько раз дерзко позволял себе пойти наперекор воле Эсхина! Наверняка и в будущем от него было бы множество проблем. Даже если в тот раз они разошлись бы миром — в чем мечник искренне сомневался — рано или поздно все равно пришлось бы схлестнуться с варваром в поединке. А так — нет человека, нет проблем!

Эсхин с благодарностью вздохнул: не иначе сам Аид направил руку верного слуги, нанеся смертельный удар, возблагодарив, таким образом, за долгие годы служения. И действительно! Наконец-то мечник понял, что он — ни много ни мало — правитель Сикиона! Не пристало важному мужу биться с каждым встречным поперечным, будто простому холопу. На то есть верные слуги и стража. Аид не зря показал верный путь к исполнению пророчества — любой, кто хоть что-то имеет против, должен умереть, причем сразу, быстро, решительно, бесповоротно.

Время поединков ушло, настало время крови! Хватит жалости, потуг на справедливость и игр в воинскую честь. Отныне будет одна справедливость, одна честь, один закон — слово Эсхина! Спасибо богам, спасибо Аиду за новую мудрость, ниспосланную свыше!

Эсхин вышел из купальни, слуга подал полотенце, другой накрывал на стол дневную трапезу. Неторопливо вытершись, мужчина прошел к столу, уставленному явствами. Он насыщался, наслаждаясь вкусом изысканных блюд, запивая разбавленным вином, ощущая приятную свежесть и бодрость в уже немолодом теле.

Немного отдохнув после еды, мечник поднялся, привычная одежда заняла место банного полотенца, Эсхин на минуту задумался и решил спуститься в храм. Свое личное капище, устроенное в полуподвальном помещении, где можно спокойно, вдали от лишних глаз, помолиться богам, принести жертвы, поговорить по душам с самим Аидом, попросить помощи у Танатоса. Поддержка бога никогда не будет лишней, тем более сейчас, в сложный ответственный момент.

В жизни Эсхин рассчитывал лишь на себя и немногочисленных верных слуг, в чьей неподкупности и преданности был уверен.

Навсифой служил Эсхину долгие годы, пожалуй, с самого начала восхождения хозяина. Он начинал молодым прислужником, выполнял простейшие поручения, ухаживал за одеждой и обувью. Время шло, задания становились ответственней, мечник начал явно доверять молодому слуге, выделяя среди прочих. Прошло много лет, сегодня Навсифой мог назвать себя правой рукой хозяина, при этом ничуть не покривив душой.

Доверие, вот что главное в службе — этот урок слуга усвоил с раннего детства. Доверие заслуживается долгим тяжелым трудом, постоянным бдением на благо хозяина, исполнением самых сложных, порой даже невыполнимых, поручений. Но Навсифой не обманывал себя — то, что заработано с таким трудом, может быть потеряно в момент, быстро, по щелчку пальцев.

Конечно, определенный запас доверия у Навсифоя имелся — хозяин не прогнал бы за одну оплошность. Но… смотрел бы уже иначе, дважды подумал бы, поручать ли следующее дело. Эсхин крут, грозен, могуч, скор на расправу, хотя и справедлив.

А ведь он не всегда был таким… Навсифой помнил Эсхина молодым, веселым парнем, любителем розыгрышей, любимцем девушек, постоянным завсегдатаем дружеских пирушек. Уже тогда хозяин был незаурядным бойцом, поспорить на мечах с ним могли единицы, но судьба воина не казалась молодому парню сильно привлекательной. Когда же все изменилось?

Пожалуй, после поездки в Дельфы. Вернулся оттуда Эсхин совсем другим человеком. Еще бы, лучший друг с женой погибли в результате разбойничьего нападения, их малолетняя дочь чудом уцелела, тут любой бы за голову схватился! Только вот Навсифой путешествовал вместе с хозяином, и уж он-то точно знал, что не было никаких разбойников.

Знал, но никогда не спрашивал об этом Эсхина. Ни то что не спрашивал, даже намека, малюсенького жеста не допускал. Вообще старался не вспоминать о поездке, будто и не было ее. Может, за то хозяин и ценил преданного слугу. А еще Навсифой хорошо понимал, что как только скажет Эсхину хоть слово про свои сомнения — тут же поплатится жизнью.

А потом… хозяин изменился. Стал мрачным, задумчивым, частенько уходил в глубокие размышления. От тягостных дум Эсхина спасали две страсти: военное искусство, в котором он достиг всех мыслимых и немыслимых высот, и девочка, Пандора, малолетняя дочь убитого друга. В ней хозяин души не чаял, она всегда сгоняла черные тучи с лица Эсхина, наполняла радостью, заставляла улыбаться. Так молодой человек превратился в мужчину, воина, и, по стечению обстоятельств, в отца.

Началось долгое восхождение к власти. Стать единоличным хозяином Сикиона оказалось не просто. Не сразу приняли нового молодого лидера, да и когда признали, не обошлось без большой крови. И все это время рядом с хозяином неизменно был он — Навсифой, готовый помочь, подставить плечо, выполнить любое задание.

Вот и сейчас слуга трясся на медленно бредущей лошадке, прокладывая себе путь через сгущающийся вечерний сумрак в самом гнусном, нелицеприятном районе Сикиона. На этот раз задание хозяина оказалось трудным, но, что больше тревожило слугу, оно граничило с безумием. Эсхин поручил привезти маленькую беспризорную девочку, которую никто не будет разыскивать.

Зачем ему девчонка? Навсифой, не будь дураком, не задавал подобных вопросов. Но, конечно, догадывался. И от этих догадок волосы на голове слуги вставали дыбом. Давно уже для него не было секретом, что хозяин поклоняется Аиду, а бог подземного мира щедро одаривает Эсхина благодатью. Верный слуга был горд, что господин нашел общий язык с богом. Но чтобы так… Человеческие жертвы — это уже слишком, наверное… Впрочем, Навсифой не утруждал себя излишней чувствительностью. Главное — выполнить волю хозяина, остальное — не важно.

Лошадь мерно выстукивала копытами по мостовой, потом звук сменился на чавкающий, дорога превратилась в обычную грунтовку. Еще немного и Навсифой окажется посреди грязных, забытых богами трущоб.

Ему нравилась такая жизнь, Навсифой любил угождать хозяину. И, что немаловажно, Эсхин щедро оплачивал верность, исполнительность и честность. Навсифой давно стал одним из самых состоятельных граждан Сикиона, он сам мог бы иметь десятки слуг, если бы захотел. Но, что еще более важно, должность Навсифоя принесла ему уважение окружающих.

Ему кланялись почти так же подобострастно, как хозяину, вслед глядели со страхом. Слово Навсифоя стоило лишь чуть меньше, чем приказ самого Эсхина. По щелчку пальцев появлялись доступные женщины, приглянувшиеся вещицы, готовые услужить рабы. Вслед слуге глядели с завистью даже преуспевающие купцы и богатые землевладельцы. Власть, вот что ощущал Навсифой. Эсхин обладал незыблемой властью, ощутимая часть которой перешла и к слуге. Если с богатством еще можно было, скрепя зубами, расстаться, то собственноручно отказаться от власти… Навсифой не согласился бы ни за что на свете.

Мужчина огляделся. Каменные и деревянные дома остались далеко позади, вокруг он видел лишь покосившиеся шалаши из тростника, да полуразвалившиеся землянки. Людей, по темному времени, на улицах почти не было. Не считая тех, кто не имел пристанища даже в виде наскоро выкопанной ямы. Навсифой знал, что здесь хватает сирот, беспризорников, да и просто детей, чьи родители не обращают на отпрысков особого внимания. Люди сношаются, этого никак не отнять, хоть и мрут, как мухи, зато плодятся, как тараканы.

Уже скоро слуга увидел то, что искал. Маленькая замухрышка, лежащая в грязи, едва ли не в луже. Из одежды только рваный кусок ткани, грязная, как из помойки, запах соответствующий, да еще наверняка и блохи. Ну да ничего, потом можно отмыться в бане.