– Антошка, твою мать, вы что как, дети малые. Стрелять надо в тире, – без злобы за водкой после бани отчитывал внука дед. – Зверь же не дурак, не мудрено, что вы пустые пришли. А вот то, что Витьку с Васькой стеганули – это одобряю. Не мои б года, я бы еще сам бы им по перу выдернул. Прибежали сегодня утром, жаловаться давай, так, мол, и так, а я говорю, ну ладно, я лосей бил, так я из нужды, чтоб мясо было, а они браконьерят, лосятину продадут и заливают шары, пока деньги есть. Как все пропьют, снова в тайгу за лосем. В лесу, как у себя дома. Хозяева хреновы.

– Ничего, дед. Пробьет и их час.

– Это точно. Ну, все. Давайте по крайней рюмке и спать. Завтра электричка рано. А до станции я вас не повезу, сами пойдете.

* * *

Сборы были недолгие. Электричка, затем поезд, и так же, как и приехали, под водку и уже охотничьи разговоры Степка с друзьями поехал домой. Засыпая, он подумал, что, надо же, дома не был всего три дня, а такое впечатление, что прошел месяц.

* * *

В город поезд прибыл в понедельник рано утром. Степка понесся домой, чтобы бросить вещи, смыть с себя всю грязь и рвануть в институт. Еще с улицы он заметил, что на кухне горит свет, предки были еще дома.

* * *

– О, сынок вернулся, – обрадовалась мама. – Как съездил?

Семенов-старший, не оборачиваясь, спросил:

– Ружье забрали?

– Нет, не забрали.

– Это хорошо. Кого-нибудь подстрелили?

– Нет, только лосю жизнь спасли.

– Ну, естественно, ты же на охоту ездил, – попытался пошутить Семенов-старший. – Еще поедешь?

– … Поеду, – немного подумав, сказал Степка, вспомнив запах пороха морозным утром и свежесть тайги.

– Ну и молодец, – обрадовался отец, решив не ругать сына за забытую сумку. Со всеми бывает.

2001

Страна Героев

Баня для любого русского человека – это значительно больше, нежели может показаться на первый взгляд. Баня – это не только место для мытья, это целый образ, который по своей полноте вряд ли уступит советской кухне или коммуналке. В бане, как в церкви, все равны, а потому и ходят туда все. Кто прогреться – здоровье поправить, кто с друзьями встретиться, поговорить, пивка попить. Кто отдохнуть и расслабиться. Кому-то удается все сразу. Что может быть лучше, чем из парилки – да сразу в снег, или, где еще так, кстати, окажется запотевшая бутылка пива. Конечно, в бане. А сколько тайн хранят бани? Сколько дел в них было решено. Сколько обмороженных они отогрели и спасли. Сколько радости и веселья они видели. Любит русский человек бани, а еще больше любит к березовому веничку хорошую компанию.

Компанию Бестужев собрал сразу. Коллективные походы в баню были лишь одним пунктом из множества нововведений, которые он ввел в редакции.

С приходом нового редактора в газете все изменилось. Во – первых, всем подняли зарплату. Это было первое, с чего начал новый главный после встречи с трудовым коллективом. Неизвестно, чем мотивировал он эту необходимость учредителям, но атмосфера в издании резко улучшилась. Во – вторых, молодой, но явно способный, руководитель переманил в газету лучших журналистов города, отчего еженедельник стал значительно интересней, и материалы горячо обсуждались даже внутри редакции. В – третьих, в коллективе появились обязательные дни и часы «внеклассного чтения», как называл Бестужев редакционные походы в бассейн и спортзал, семейные выезды на пикники, а зимой – на горнолыжные базы. Всех мужчин, ранее никому не известный Александр Бестужев, сплотил в футбольную команду, где единогласно был выдвинут капитаном. Плюс ко всему в газете был заведен банный день. По пятницам, после выхода номера, «футболисты» ходили в баню и вечером уставшие, слегка пьяные, но в хорошем настроении и прекрасном расположении духа расходились по домам. Банно – футбольная традиция настолько прижилась в редакции, что продолжалась и после того, как у Бестужева закончился контракт и он уехал. Свой авторитет в газете среди коллег по творческому цеху новый главный поддерживал время от времени чересчур «зубастыми» материалами, в коих кусал и губернатора, и мэра, и депутатов, и ментов, и бандитов, и всех, кого было за что. Поначалу к Бестужеву приезжали учредители и хозяева газеты, пытались вмешиваться, объясняли, кого можно трогать в этом городе, а кого нет, на что Бестужев спокойно говорил: «Журналистика – это такой же бизнес, как и любой другой. Здесь есть свои законы. Для престижа издания иногда нужно быть и неистовым правдоборцем, к тому же тираж газеты растет, а это повышение расценок для рекламодателей и, в конечном счете, деньги».

Последний аргумент был более чем убедительный, и авторитет главного редактора стал непререкаем и по другую сторону газеты. Боссы успокоились, но попросили, если уж кого-то мочить, то мочить мудро, так, чтобы в офис не приходили факсы с миллионными исками за оскорбление чести, достоинства и деловой репутации. При Бестужеве до этого не доходило ни разу. Более того, «потерпевшим» он всегда предлагал место в своей газете для ответного хода, но, по понятным причинам, герои нелицеприятных материалов этим предложением ни разу не воспользовались. И действительно, зачем еще больше заваривать кашу. Еще одно нововведение Бестужев ввел в газете, но скорее уже для себя. Каждый день он проводил утренние планерки, чтобы быть в курсе всех событий внутри редакции и не упустить важную нить человеческих отношений, на которых в творческих коллективах все и держится. В плохих коллективах, будь то театральная труппа или оркестр, люди презирают и ненавидят друг друга. Одни считают себя непонятыми, другие завидуют чьему – то таланту, третьи, будучи бездарями, ставят перед собой неимоверно высокие планки и, занимаясь самоедством, проклинают успехи других. В конечном счете, от всего этого страдает дело, а «творческий» коллектив напоминает ведро с крысами, из которого ни одна не может вырваться и с остервенением кусает и рвет других. На планерках Бестужев всегда повторял, дабы пресечь все трения еще в зародыше:

– Господа, раз вы собраны здесь, значит, вы уже лучшие. Не надо доказывать на страницах газеты себе и всем кто есть кто. Мы делаем одно дело. Мы зарабатываем деньги, которые являются гарантом благополучия наших семей. Давайте не будем подвергать угрозам будущее наших близких. Давайте будем профессионалами.

Для подчиненных Бестужев одновременно был и строг, и справедлив. Был требователен, и в первую очередь к себе. Не переставал удивлять коллег талантом и трудолюбием. Никогда не опаздывал и никому не спускал опозданий.

– В жизни мелочей нет, – была его любимая фраза. – Если бы мы в жизни всё делали вовремя, то сейчас бы печатались в центральных Московских изданиях, а мы с вами находимся, сами знаете где.

Приход нового главного для многих журналистов стал пробуждением ото сна. Работа снова начала приносить удовлетворение, теплее стали отношения внутри коллектива, а здоровый образ жизни, меньше чем за год, почти культом стал для всей газеты.

– Саня, ну где же ты раньше был? – уже под «мухой» по-отечески восхитился своим шефом Михалыч, зам Бестужева и основной вратарь банно – пивного футбольного клуба, семьянин и отец троих сыновей.

– Да много где, – отхлебнув пива, спокойно ответил Бестужев. Футболистам дозволительно было называть капитана Саней, к тому же в бане, но в стенах газеты для всех он был не иначе как Александр Владимирович.

– Саня, вот не поверишь, – не унимался Михалыч. – Вот ты для меня – герой нашего времени! Я своим пацанам только тебя в пример ставлю. Для меня…

– Так. Петр Васильевич, – улыбаясь, перебил Бестужев. – Проследите, чтобы Виктор Михалыч посетил парную не ранее, чем через два сеанса холодного душа.

Многочисленный банно-пивной футбольный клуб, который в простынях больше напоминал Римский сенат, одобрительно загудел.