Она рассмеялась, уткнувшись мне в грудь и крепко обняла.

– Я хотела спросить, можно ли мне снова остаться на ночь. Я уже считаю дни до своего восемнадцатилетия. И уйду из дома, как только часы пробьют полночь. Я ненавижу то место.

Меня поглотило внезапно вспыхнувшее желание защитить Мэнди от монстров, которые были страшнее меня.

– Оставайся, сколько захочешь.

– Ты вкусно пахнешь, – она подняла голову и посмотрела на меня.

Я стиснул зубы и посмотрел на нее сверху-вниз.

– То, что случилось этой ночью... не должно повториться. Понимаешь?

– Прости меня, – пробормотала Мэнди. – Просто я так долго о тебе мечтала. Мне вовсе не хотелось ставить тебя в неловкое положение, – по ее щеке скатилась слеза. Подняв руку к ее лицу, я смахнул влагу. Мэнди приоткрыла губы, и я снова потерял голову. Так просто. Она – сирена, а я чертов глупый моряк, которого заманивали на смерть каждый раз, когда был с ней рядом.

– Не извиняйся, – прошептал я, прижимаясь к ее лбу своим. – Эта ночь могла бы стать лучшей в моей жизни. В другое время... в другой реальности... если бы я был моложе... – я замолчал. – Но при сложившихся обстоятельствах это неправильно. Так чертовски неправильно, малышка.

Мэнди шмыгнула носом, и это едва меня не убило. Мне захотелось стереть ее слезы поцелуем. Ведь один поцелуй не мог навредить, учитывая, что мы уже совершили. Я прижался к ее носу и коснулся мягких и сладких губ. Мэнди резко втянула воздух в легкие. Прижавшись к ней ртом, я поймал ее вдох. А потом и стон, как только стал углублять поцелуй. Мой язык доминировал над ее миниатюрным, и мне это чертовски сильно нравилось. Во мне вспыхнуло желание приковать Мэнди наручниками к кровати и грубо оттрахать, как делал это с другими женщинами, с которыми спал. Но эта девушка была куда слаще. Я чувствовал, что ее будет сложнее прогнать на следующее утро. Возможно, что было куда страшнее, я вообще не смог бы отпустить Мэнди.

Я вцепился в ее шелковистые волосы и держал так, как мне нравилось. Именно так, чтобы мог без каких-либо возражений с ее стороны, буквально пожирать нежные губы. Мэнди отчаянно цеплялась своими тонкими пальцами за мою форменную рубашку. Сорокасемилетний шериф и расстроенный подросток не могли быть парой. Со стороны это будет смотреться просто отвратительно.

Но если глянуть изнутри... чертовски близко к совершенству.

В конце концов, я отстранился.

– Мне нужно на работу.

Мэнди кивнула, но тут же нахмурилась, будто ей было больно.

– Обещай мне, Рик, – произнесла она с отчаянием в голосе. – Обещай, что никому не расскажешь. Меня отправят обратно к нему. То, что мы сделали, не было ошибкой. В отличие от избиения своей дочери. Пожалуйста.

Меня охватил гнев, но не на Мэнди. Я приподнял ее голову за подбородок.

– Я обещаю. Ты не вернешься туда из-за меня.

– Спасибо, – ее голубые глаза светились таким обожанием, что я едва не споткнулся.

Я украл с ее губ еще один поцелуй и стремительно вышел из дома. Ей не следовало меня благодарить. Я этого не заслуживал.

*****

– Шериф, – прогремел низкий голос. – Могу я поговорить с вами минутку?

Я оторвал взгляд от толстой папки на моем столе и посмотрел в такие же, как у Мэнди, голубые глаза.

– Я занят. В чем дело? – резко ответил я.

Не обратив внимания на мой тон, Джек Хэлстон вошел в кабинет в своей дорогом костюме и с фальшивой улыбкой на губах.

– Мне нужно заявить о пропаже человека.

Меня охватило беспокойство.

– Как давно этот человек пропал?

– Это Мэнди, – проворчал он. – Утром ее не было в постели.

– Значит, сколько? Часа два? – усмехнулся я. – Вы ведь знаете, что мы ничего не можем сделать, пока не пройдет сорок восемь часов.

Его лицо залила краска, и Джек сжал кулаки. Одним из них этот придурок ударил мою девочку. Я бы с удовольствие раздавил его кости.

– К тому времени я уже буду в самолете на Сакраменто. Мне нужно поговорить с ней. Чтобы как-то сгладить ситуацию.

Я держался из последних сил, чтобы не перепрыгнуть через стол и не выбить ему зубы.

– Считал, что вы посадите ее под домашний арест за пьянство в несовершеннолетнем возрасте. О каком сглаживании ситуации идет речь?

В его глазах мелькнуло чувство вины.

– Мне с ней поссорились. И наговорили друг другу много лишнего.

«И ты ударил ее по лицу, черт возьми...»

– Вряд ли это дело полиции, Хэлстон, – выплюнул я. – Мэнди – подруга моей дочери. Я прослежу, чтобы с ней все было в порядке.

Он нахмурился, но принял мой ответ.

– Мне нужно будет уехать по делам на две недели, и если бы вы присмотрели за ней и уберегли от опасностей, было бы здорово.

– Да.

Мне удалось сохранить хладнокровие, пока он не развернулся ко мне спиной и не стал удаляться. Я показал ему средний палец, но это не принесло столько удовольствия, как если бы я раздробил ему череп. Однако пока мне придется обойтись этим.

 *****

Войдя в парадную дверь, я тут же почувствовал запах. Соблазнительный. Готовилось что-то по-настоящему вкусное. Я сам сносно готовил ради Кэлси, а иногда и она делала что-нибудь вкусненькое. Но запах, шедший с моей кухни, не походил ни на какое наше блюдо.

Я прокрался на кухню, чтобы обнаружить источник запаха. Мэнди стояла ко мне спиной и что-то помешивала на плите. На ней было одно из белых летних платьев Кэлси с открытой спиной. Она высушила свои светлые волосы и уложила мягкими волнами, перекинув через плечо. Платье было коротким, но я не стал зацикливаться на том, как хорошо оно на ней сидело. Нет, я не мог отвести глаз от гладких загорелых ног и сексуальных босых ступней.

Мэнди оглянулась через плечо и радостно мне улыбнулась.

– Привет, – прощебетала она. – Надеюсь, ты не против, что я приготовила ужин.

Я провел ладонью по щекам, которые так и забыл побрить этим утром и выгнул бровь.

– Не думаю, что хоть один мужчина на этой планете против домашней еды.

Она рассмеялась, и это оказалось сладкой музыкой для моих ушей.

– Кажется, ты голоден.

«Ты даже не представляешь насколько, малышка».

– Тяжелый день в офисе, – проворчал я.

Мэнди снова повернулась к плите, а я вдруг восхитился ее округлой задницей. Член стал твердеть в брюках, когда я представил, как склонил бы ее над столом, задрал красиво платье и трахал бы вместо еды.

– Мне нужно переодеться, – резко произнес я и ринулся прочь, пока не наделал глупостей. Следовало сосредоточиться на том, что я тут был взрослым. Мэнди лишь попросила убежища. Чтобы я защитил ее от отца. Я не должен каждый раз при виде нее желать вытащить член и использовать по назначению.

Я едва не вырвал пуговицы, когда снимал рубашку. Как только снял майку, заметил Мэнди в дверях моей комнаты. Она смотрела на меня, прикусив нижнюю губу. Мне бы хотелось, чтобы Мэнди не пялилась на меня так, будто изголодалась по моему члену. От этого желание вогнать его в нее дюйм за дюймом лишь росло.

– Тебе что-нибудь нужно? – хрипло выдавил я.

Она потянулась за спину к завязкам, удерживавшим платье. Ткань соскользнула, задержавшись на бедрах, но открыла мне полную обнаженную грудь. При дневном свете я смог по-настоящему рассмотреть ее. Идеально симметричная, а соски самого нежного персикового цвета, который я когда-либо видел. Заметив темные отметины на шее Мэнди, я нахмурился. Не успев остановить себя, я подошел к ней и схватил за плечи. Так и было, вся шея Мэнди испещрена кровоподтеками. Прошлой ночью я действительно постарался.

– Я сделал тебе больно, – признал я, ощутив вину.

Она вдруг рассмеялась, а ее грудь стала соблазнительно колыхаться.

– Нет, мне понравилось. Ты не сделал ничего такого, чего бы я не хотела.

Я нахмурился, непонимающе уставившись на нее.

– Твой отец тоже причиняет тебе боль. Разве я чем-то отличился?

Мэнди подняла руки и обхватила ладонями мои щеки.

– Ты властный только в сексе, где меня это заводит. А мой отец просто жестокий человек. С тобой мне наоборот хочется... – она замолчала, неуверенно посмотрев на меня.