Обычно безденежный, он, заговорщицки подмигнув Сане, чокнулся с ним своей рюмкой и, когда они, хором крякнув, выпили, подтолкнул его к прилавку вино-водочного отдела:
- Долг платежом красен. Ты меня угощал - теперь я тебя. Да что ты уставился, как баран на новые ворота? "Бабки" у меня есть, - он похлопал по карману, - бери, что тебе глянется. Может, вот эту, "Кристалл", возьмём, а?
На него не произвело особого впечатления заявление Александра: дескать, вообще-то зашёл в магазин за сигаретами, а потом, извини, - прямиком на службу: устроился наконец-то сторожем в коммерческий киоск возле бензозаправки. И опаздывать никак нельзя: ночная продавшица загрипповала, а та, что с утра торговала, на вторую смену остаться не может - ей надо дочку из садика забрать. Это мог бы, конечно, и муж сделать, но он, как на грех, застрял в Хабаровске: ждёт на железнодорожной станции контейнер. Так что, братан Олежка, как-нибудь в другой раз.
- Во, катит! Ништяк! - воскликнул Олег. - Ты, выходит, в том киоске нынче полный хозяин? Так и давай там посидим!
- Не, хозяин запрещает посторонних пускать, - заотнекивался Александр, хотя сам был не прочь принять на грудь. - Я бы со всей душой, но Алиса заложит...
- Продавщица-то? Так она меня и не увидит. Я подожду, пока она свалит...
- А вдруг её мужик с контейнером приедет? Он ведь мой хозяин. Какие-то продукты в том контейнере привезёт.
- Во чудак! - присвистнул Олег. - Попрётся он на ночь глядя из Хабаровска! Оказаться там без поводка, да не оторваться, ну что ты!
Долго уговаривать Александра ему не пришлось. И Алиски- продавшицы они зря опасались. Ничего не зная о двух бутылках "Кристалла", с которыми Олег засел в придорожном дощатом туалете - больше схорониться было негде, она показала сторожу на прилавок:
- Это тебе: две банки пива, чипсы, пакетик фисташек. Не скучай! И, пожалуйста, никому не открывай дверь, говори только через окошечко, понял?
- Да ладно, - отмахнулся Александр. - У нас тут не Чикаго!
- Ну да! - вздёрнулась Алиса. - Если свои не шалят, то чужие уроют. Это просто счастье, что Бог нас ещё милует...
- Да не Бог, а бензоколонка, - сказал Александр. - Там народ всегда есть. И пост ГИБДД тоже спасает: вон он, отсюда видать.
- Гаишникам дверь тоже не открывай, - наказала Алиса. - Скажи, что мы на профилактике или тараканов с мышами травим, в общем - до утра на замке. И ничего не смей трогать. Я тут всё пересчитала, понял?
- Обижаешь...
- Ну, я в том смысле, чтоб ты никому ничего не продавал, а то мало ли: дорога рядом, шоферам вечно то сигарет, то воды, то жрачки какой-нибудь надо, - смутившись, поправилась Алиса. - Ну а если что, то револьвер на месте. Ну, я помчалась!
Револьвером Алиса называла громоздкий и неудобный в обращении газовый пистолет. Его не применяли пока ни разу, но Александру и его сменщику вменялось в обязанность регулярно протирать и чистить эту имитацию грозного оружия.
Только Алиса свернула в первый проулок, как в окно постучал Олег. По-быстрому соорудив стол, они нетерпеливо заглотили по первой, самой радостной и ласковой рюмашке. Оба предвкушали хорошую выпивку. Как-никак по бутылке водки на каждого!
Не будь этого питья, поселковские мужики, наверное, совсем бы отучились разговаривать по душам. Обычно немногословные, задерганные работой, семейными проблемами, всеми этими нежданными-негаданными кризисами, они ненадолго расслаблялись, оттаивали в своих компаниях за стопарём водки или вина. Злодейка с наклейкой удивительно быстро расстёгивала пуговицы, снимала пиджаки, и дурак становился похож на умного, а умный - либо вообще воспарял в небеса гением, либо все вдруг видели: дурак дураком! Но, впрочем, кто умный, кто дурак - это нынче стало как-то совсем непонятно, никто ни на кого не похож и в то же время все как будто одинаковые, и в глазах - огонь, страсть, вдохновенье, а пристально взглянешь: ба! всё больше пустоты и отсутствия всякого смысла: кажется, что ни вытвори - не сморгнут: " Божья роса!" - скажут, и даже не утрутся. Но тем не менее поначалу-то каждый значительным и умным себя считает, и тех, кто этого не видит, осаживают гневной поселковой присказкой: "Каждая мышка просится на вышку!"
У Александра с Олегом и первая, и вторая стопки пошли под неизменный аккомпанемент:
- У, курва! Хороша!
- Забористо пошла! А шпротики-то, шпротики - самый смак!
Потом, наговорившись ни о чём: погоде, вчерашнем снеге, различиях разных видов водок и способах опохмелок, Олег первым перешёл к серьёзной беседе:
- Ты это... брось!
- А чего? - Александр испуганно отставил стакан, куда собрался плеснуть из бутылки.
- Брось дурью маяться. Понял?
- О чём ты?
- Не-е, ты всегда считал себя умней других. Ну, чё придуриваешься-то? Брось, говорю, и всё!
- Да что бросить-то?
- Ладно, давай для ясности ещё по одной опрокинем, - махнул рукой Олег и разлил остатки водки по стаканам: первому - Александру, потом - себе, причём, у него получилось больше.
- Ух, ты! - скривил виноватую ухмылку Олег. - Малость не рассчитал...
Это "ух ты!" Александра злило. Почти всегда в компании находился доброволец по разливу спиртного в "тару". И делал он это, как всякий мастер, виртуозно: по первому кругу наполнял все стаканы как по мерке - ни капли лишней. Второй круг тоже выдерживал норму. Но зато в третий раз с его точным глазомером что-то случалось: у всех - одинаково, а у него в стакане больше. "Ух, ты!" - виноватился виночерпий и разводил руками. Если компания была, как говорится, своя в доску, то самый авторитетный мужик брал стакан хитреца и отливал из него каждому по капельке - ради порядка и справедливости.
Александр, однако, смолчал. Как-никак, водка дармовая, да и ещё одна бутылка стояла непочатой.
- Ну, ты это... бросай! - возобновил Олег разговор.
- Объясни, что.
- Будто не знаешь. Жить так бросай. Люба из-за тебя вся измучилась. А Лариска - это блажь, пройдёт. С кем не бывает?
- Легко тебе сказать: бро-о-сай, - передразнил Александр. - Женщина не сигарета: докурил и бросил...
- А, значит, Лариска для тебя - женщина, а Любка - кто ж тогда? взвился Олег. - Она, получается, "бычок": бросил и плюнул!
