– Да, это украшение ни королю, ни принцу не подойдёт, – проговорила Тия огорчённо, показывая ожерелье Отми.

– Зато такое украсило бы любую женщину, – со вздохом сказала кухарка, разглядывая сверкающие камни в золотой оправе.

– Да, очень красивое, – согласилась Тилия.

Подняв его и улыбнувшись, дочь Хардока добавила:

– И будет к лицу брюнетке.

Мать Ювика удивилась и ушла, а Тимилия, сжав ожерелье двумя руками, всем сердцем пожелала, что бы оно принесло исполнения заветной мечты и наполнило жизнь счастьем для той женщины, кому она его подарит. Потом спустившись вниз, Тимилия попросила сына кухарки сбегать к ювелиру и купить красивую шкатулку. Юноша быстро исполнил её просьбу и принёс серебрянную шкатулку, заплетённую золотыми нитями с изображённым на крышке сердцем. Тия похвалила его, сказав, что именно такую и нужно было найти. Потом одевшись и набросив на плечи плащ Ливари, Тилия попросила Альфа остаться в особняке. Недовольно заворчав, пёс лёг около кресла, а она произнесла:

– Прости, сегодня я не могу взять тебя с собой. Зьюф не поймёт нас, а его стражники не впустят во дворец. Потерпи немного, скоро мы уедем из этого города.

У массивных пятиметровых золотых ворот, украшенных гербом короля, дорога расширялась, пропуская по четыре кареты на площадь, усыпанную мелкими камешками серого цвета. За ней широкая зелёная аллея вела сквозь огромный парк до самого дворца, где стоявшие по обеим сторонам слуги в длинных жёлтых ливреях, освещали факелами путь прибывающим гостям, но Тимилия ничего не замечала из-за внезапно охватившей её сердца печали и тревоги. Браслет, крепко сжимая руку, ждал, так же, как и Тилия того дня, когда свершив возмездие, проклятая статуя сможет устремиться за тем, кто вернул её к жизни.

Когда двери распахнулись перед ними, Тимилия была ослеплена блеском золота, изумрудов и серебра, отражающегося в хрустальных подсвечниках, спускающихся с потолка на изящных завитых прутах. Подвески шириной в один и длиной в восемнадцать и двадцать сантиметров, окаймляющие сотни свечей, покачиваясь от дуновения ветерка, наполняли залы дворца нежным переливчатым звоном и разноцветными искорками. В отражении блестящих полов можно было рассмотреть подсвечники и наряды танцующих гостей, а на стенах оживающие портреты и пейзажи, закованные в массивные золотые рамы.

Одни из слуг, принимая у двери шляпы, плащи и трости разодетых в шелка и бархат подданных короля, быстро исчезали за белокаменными колоннами. Другие провожали гостей Зьюфа к толстому невысокому мужчине, который, выкрикивая имена и титулы, пропускал их в сияющий от золота тронный зал. Пройдя вперёд ни на кого не глядя, Падос остановился неподалёку от трона, где уже стояли самые уважаемые семьи Духчара со своими детьми. Они по очереди вручали наследнику Зьюфа подарки, а Велкан с натянутой улыбкой принимал поздравления, поглядывая на неуменыпающуюся толпу вельмож, тянущуюся от самых дверей зала.

Падос пожелал принцу здравия, и ни словом не обмолвившись о подарке, поклонился и удалился, оставив племянницу одну. Склонив голову, Тимилия хотела поздравить Велкана, но тут услышала его голос:

– Не ожидал увидеть вас сегодня.

Подняв глаза, Тилия посмотрела на принца, а он добавил:

– Знаю, что вы не цените меня в качестве будущего правителя. Почему же пришли? Не потому ли, что от вас этого потребовали?

– Нет, мне хотелось пожелать вам скорейшего возвращения с победой.

– Это правда? – удивился сын Зьюфа.

– И ещё преподнести подарок её высочеству.

Брови принца изогнулись и он, взглянув на жену, переспросил:

– Подарок Жаните?

– Да, если позволите, – ответила, улыбнувшись, голубоглазая девушка.

Удивлённая тем, что её муж ни с кем не разговаривавший за этот вечер, беседует с красивой незнакомкой, принцесса прислушалась к их разговору.

– Жани, подойдите, – позвал наследник трона свою жену.

Принцесса приблизилась к мужу и Тимилия поклонившись, протянула ей шкатулку. Жаните открыла её и ахнула, так как малиновые сердечки заиграли в отсветах пламени, а ограняющие их рубины, рассыпались алыми искрами по стенкам шкатулки.

– Красивое, – заметил Велкан.

– Но, не такое, как ваша жена, – возразила ему Тилия, вызвав удивление и принцессы и рядом стоящих подданных Зьюфа.

– Прошу, ваше высочество, примите ожерелье с искренними пожеланиями счастья, – добавила дочь Хардока, и снова поклонившись, отступила.

Жаните изумлённо посмотрела на Велкана, не сводящего восхищённого взгляда с незнакомки, а когда он улыбнулся, то она помрачнела, подумав, что девушка понравилась принцу. Вернувшись и сев в золотое кресло, принцесса встревожено наблюдала за Велканом, продолжающим принимать подарки. Устав, принц попросил Зьюфа заменить его и присел на трон. Посмотрев на шкатулку, небрежно поставленную женой на столике, он открыл её и, достав ожерелье, некоторое время любовался камнями, затем повернулся к Жаните и предложил:

– Надень. Хочу посмотреть, правда ли ты красивее.

Захлопав длинными чёрными ресницами, принцесса покраснела, и глаза её наполнились слезами. Заметив это, сестра короля сказала:

– Ты сам мог бы его надеть жене.

Поднявшись, сын Зьюфа снял с шеи Жаните цепочку с изумрудами, надел ожерелье и несколько секунд, молча, смотрел на жену, а потом улыбнулся. Сдерживая слёзы, принцесса спросила:

– Тебе смешно?

– Знаешь, а Тилия права. Когда смотришь на ожерелье в шкатулке, то оно кажется великолепным, но глядя на украшение сейчас, я бы сказал, что ты восхитительна, а оно лишь оттеняет твою красоту.

Никогда не слышавшая от мужа комплиментов, Жаните растерялась, а он, подняв её руку, поцеловал.

Тимилия верила, что сила Январи исполнит желание принцессы и подарит любовь мужа. Увидев, как Велкан надел на жену ожерелье, она улыбнулась и услышала:

– Чему вы так радуетесь?

– Этот вечер станет для кого-то началом новой жизни, – ответила Тия.

– Но, не для вас, – печально заметил Фердин.

– Я довольна своей судьбой. А вы?

– Ищу другие идеалы, – вздохнув, сказал граф.

– Как ваша сестра? – спросила Тилия.

– Прекрасно себя чувствует, она занята заказом платьев и драгоценностей. Часами описывает подругам свою счастливую жизнь с Падосом, – ответил сын Фейкуса, глядя на танцующих придворных.

– Я виновата в том, что предложила Кармолу жениться на Эмиль, – честно сказала Тимилия.

– Не думайте об этом.

– Я хотела ей отомстить за то, что она жестоко отвергла Эмирейка.

Фердин поражённо посмотрел на Тилию.

– Узнав о том, как я поступила, ваш друг возненавидит меня, – печально проговорила Тия.

Сын Фейкуса, подумав, как бы отреагировал на такое признание Мирантон, сказал:

– Он не поймёт поступка своей невесты.

– О чьей невесте вы говорите? – спросил, подходя к ним Велкан.

Фердин поклонился и, указав на собеседницу, ответил:

– О невесте моего друга.

– Вы обручены? С кем? – огорчение явно слышалось в голосе принца.

– С моим другом Эмирейком Мирантоном, – продолжил отвечать граф.

– Хм. Вы только что появились при дворе, а уже помолвлены. И когда же состоялась ваша помолвка? – уточнил сын короля, посмотрев на Тимилию.

– До того, как я приехала в столицу, – уклончиво ответила она.

– А где ваш жених? – настойчиво расспрашивал принц.

– Он уехал в поместье к родителям, – промолвила дочь Хардока, огорчаясь оттого, что ей приходится лгать.

– Тогда сегодня по праву защитника королевства, я заменю его, – произнёс Велкан, подавая ей руку, что бы отвести к танцующим парам.

– Благодарю, но я вынуждена отказать вам, – улыбнулась Тимилия.

– Почему? – спросил наследник трона.

– Я выросла вдали от дворцов и меня не учили танцевать, – ответила она, ведь современные танцы сильно отличались от тех, которые Тилия танцевала в своём поместье много лет назад.