– Это вы?

– Нет, не я. Перед вами племянница вашего хозяина.

– А как же вчера… вы…

Тия нахмурилась и юноша быстро сказал:

– Да, госпожа, я понял.

– Хорошо, проводи меня.

На рынке Тилия, указав Ювику на овощи, которые сама хотела вечером приготовить, попросила купить и передала юноше монеты. Поражаясь тому, что девушка так добра, сын кухарки поклонился и, набрав корзину овощей, пошёл к дому Падоса.

В это время мимо рынка проезжали четверо мужчин в дорогих камзолах. Окинув взглядом торговые ряды и увидев златовласую девушку, один из них остановил коня и, спрыгнув на землю, пошёл за ней. Узнав Фердина, Тилия, накинув на голову капюшон, опередила Ювика и быстро скрылась за одной из лавок. Сыну кухарки даже показалось, что она от кого-то убегает, а когда он услышал громкий голос, то обернувшись, увидел богатого вельможу.

– Эй, постой! – воскликнул сын Фейкуса.

– Вы меня, господин? – спросил слуга Кармола.

– Да. Здесь стояла девушка.

– Их тут много, господин, это же рынок и…

Фердин помрачнел и, оборвав его, сказал:

– Я говорю не обо всех. Она отдавала тебе указания.

Ювик пожал плечами и Фердин, оглядываясь, добавил:

– Красивая, голубоглазая девушка.

Поняв, что от него бежала племянница Падоса, сын кухарки произнёс:

– Простите, но я такую не видел.

– Как не видел?! Она же твоя госпожа!

– Моя госпожа полная черноволосая дама и ей шестьдесят лет, – возразил юноша, не желая выдавать Тилию.

– Кого ты ищешь? – спросили друзья Фердина, подходя к нему.

– Я не мог ошибиться. Я её видел, – оглядываясь, ответил сын Фейкуса.

– Кого?

– Ту девушку.

– О которой нам говорила Фитинья? – улыбнулся один из мужчин.

– Она стройна и красива, а взгляд такой… вы не представляете…

– Да, мы не можем представить, что ты видел кого-то красивее Эмиль. Ты утонул в своих мечтах и перенёс их в реальный мир, – проговорил второй из его друзей, качая головой.

Фердин помрачнел и вернулся к своему коню. Вскочив в седло, он снова окинул взглядом площадь и увидел, что парень, стоявший около девушки, теперь идёт следом за пожилой брюнеткой. Стегнув коня плетью, Песинг покинул площадь, а сын кухарки, убедившись в том, что мужчины уехали, пошёл к дому Кармола. Догнав его, Тия поблагодарила юношу за то, что он ничего о ней не сказал.

Этим вечером, надевая нежно-голубое платье с прозрачными рукавами, прошитое золотистыми нитями, Тимилия немного ушила его в талии. Затем, выбрав одно из трёх украшений, что взяла в склепе Песинг, девушка надела его. Цепочка с хрустальным кулоном, вызвала печальные воспоминания, но Тия, отбросив их, спустилась вниз, ведь Падос уже ожидал её. Не подав руки, Кармол вышел из дома и, пройдя до кареты, сел в неё, считая, что он ничего не должен магу, кроме оговорённого. Тимилия спокойно отнеслась к такому отношению графа, зная, что от жестокого и эгоистичного человека ожидать вежливости или заботы не следует, поэтому она взобралась в карету без его помощи.

Проследовав почти через половину города и не задерживаясь у массивных металлических ворот, кучер проехал на широкий двор, усыпанный мелкими разноцветными камешками. Заставив лошадей пробежать вокруг фонтана и, остановив карету около белой мраморной лестницы, кучер отворил дверцу и объявил о прибытии советника короля. На этот раз, подав руку племяннице, Кармол вошёл в широко распахнутые дубовые двери особняка.

Полный рыжий мужчина ниже среднего роста в коричневом бархатном костюме, с круглым золотым медальоном на груди, радостно приветствовал входящих в его дом гостей. Он пожимал руку каждому мужчине и, кланяясь женщинам, постоянно улыбался. Падос представил Рареку и его жене, худой высокой брюнетке, свою троюродную племянницу и спросил, не приехал ли Фейкус Песинг.

– Ждём с минуты на минуту, – разглядывая его спутницу, ответил хозяин дома.

Потом переведя взгляд на Кармола, Рарек добавил:

– А вы никогда не говорили, что у вас есть племянники.

Нахмурившись, советник короля ничего не ответил и прошёл в зал, а Тия, поклонившись, поспешила вслед за ним, ведь ей так хотелось оказаться среди улыбающихся людей, после холода и тишины, царящей в доме Падоса. Она с грустью посмотрела на танцующие пары, вспоминая, как её дом наполнялся гостями и музыкой. Не заметив, что Кармол остановился, Тимилия уткнулась головой ему в спину. Тия извинилась, а он, потирая болящий сустав на руке, указал на пустое кресло у стены. Предупредив, что она хочет присутствовать при его разговоре с Фейкусом, дочь Хардока села в кресло. Смерив девушку тяжёлым надменным взглядом, Падос ушёл, а Тимилия, разглядывая гостей, обратила внимание на женщину, которая опираясь на изогнутую деревянную палку, прошла мимо пожилых дам, не удостоившись их приветствия. Пройдя к колоннам и свернув за ними направо, она, едва превозмогая боль, дошла до двери в конце коридора и, войдя, притворила её за собой.

Тии было неприятно слушать пустые разговоры об украшениях и нарядах и она, поднявшись, направилась к колоннам и, повернув за ними, подошла к окну. Посмотрев на цветущий сад, Тимилия развернулась и увидела сквозь приоткрытую дверь часть комнаты и недавно прошедшую по коридору седую женщину.

Дойдя до стола, мать Рарека Пунсара облокотилась на него и приставила к краю свою палку, которая, заскользив, упала. Обессилено опустившись на кушетку и, обречённо глядя на деревянного помощника, седовласая хозяйка комнаты попыталась до него дотянуться, но достать не смогла и по её щекам покатились слёзы.

Постучав, Тимилия вошла и, поздоровавшись, подняла палку и протянула женщине. Вытерев слёзы и поблагодарив её, Надэльиль спросила:

– Как тебя зовут?

– Тилия Кармол, я племянница Падоса Кармола.

– Племянница? Не похоже.

– Что не похоже, госпожа?

– Ты совсем на Падоса не похожа. Грубый, злобный, заносчивый, жадный старик, – сказала Надэльиль.

Тилии пришлось опустить лучистый взгляд к полу, и мать Рарека Пунсара поинтересовалась, разглядывая красивую собеседницу:

– Ну, да, ты же не дочь ему. Вижу тебе скучно. Почему не танцуешь?

– Не умею… я жила далеко от столицы и большую часть времени в саду проводила, – ответила Тия.

– И зачем же ты приехала?

– Навестить дядю.

– Думаю, Кармол не очень тебе рад, – произнесла Надэльиль, не нуждаясь в подтверждении своих мыслей.

Тимилия промолчала, а женщина тяжело передвинув ногу, вздохнула.

– Давно она вас не слушается? – спросила Тилия.

– Больше семи лет. На охоте упала с коня и с тех пор хромаю.

– А что говорят лекари?

– Шарлатаны они, а не лекари, – без злобы и обиды ответила женщина.

– Но, есть и другие.

– Конечно, есть, но не про нашу честь.

– Простите, я вас не поняла.

– Да и не к чему тебе это.

– А ваша семья, дети?

– Сын слишком занят, а внуки юны.

– А дочь?

– Дочери у меня нет, только сноха.

– И она о вас особо не заботится, – проговорила Тия, опускаясь на колени рядом с Надэльиль.

Женщину удивили расспросы девушки, и она хотела попросить её уйти. В комнату могут заглянуть слуги и рассказать снохе о том, что она помешала развлекаться гостям, а лишних упрёков от сына ей выслушивать не хочется.

– Мои предки были лекарями, они использовали силу, наполнявшую их руки. Если позволите, я попробую вам помочь, – предложила дочь Хардока.

Представив, что женщина не просто ходит, но и бегает по парку, скачет на лошади и танцует, Тилия, приложила к колену обе ладони. Надэльиль не верилось, что эта девочка может что-нибудь сделать, ведь лекари Мэтла от неё отказались. Внезапно она почувствовала, как острые иголочки, кольнув, заморозили колено, потом согрев, пробежали по ноге к пятке а, вернувшись и достигнув её плеч, снова спустились к больному колену. Поразившись, что боль исчезла, Надэльиль побоялась шевельнуться, а девушка, улыбнувшись, поднялась и сказала: