Ангельский клинок Мэтью шипел, разбрасывая искры. Ангельские клинки, или клинки серафима, заключали в себе могущество высших существ; это было самое верное оружие Сумеречных охотников, самая надежная защита от демонов, но все равно такой клинок можно было погасить, облив его достаточным количеством ихора.

– Это просто возмутительно, – рявкнул Мэтью, отбрасывая в сторону бесполезный меч. – Ты знаешь, сколько денег я потратил на этот жилет?

– А не надо было отправляться патрулировать город в костюме статиста из пьесы «Как важно быть серьезным», – наставительно произнес Джеймс, бросая другу чистый носовой платок. При этом он почувствовал острую боль в ладони – боль от кровоточившего пореза, оставленного его собственным ножом. Он сжал руку в кулак, чтобы друзья ничего не заметили.

– А вот я не думаю, что он одет, как статист, – возразил Томас, который занимался сейчас тем, что чистил Кристофера.

– Благодарю, – слегка поклонился Мэтью.

– Я думаю, что он одет как главный герой[3]. – Томас ухмыльнулся. У него было самое доброе лицо из всех людей, знакомых Джеймсу; карие глаза смотрели на мир мягко и дружелюбно. Но это вовсе не означало, что он не испытывал удовольствия, время от времени подкалывая своих приятелей.

Мэтью с помощью платка Джеймса пытался высушить свои кудри цвета старинного золота.

– Мы уже целый год не встречали демонов во время патрулирования, поэтому сегодня я никак не мог предположить, что мой жилет не доживет до утра. Кроме того, ни на ком из вас я не вижу брони.

Действительно, обычно Сумеречные охотники сражались в броне, гибких доспехах из прочного черного материала, похожего на кожу и защищавшего обладателя от ихора демонов, их клинков и тому подобного. Однако в последнее время из-за отсутствия демонической активности на улицах друзья несколько расслабились и уже не так строго соблюдали правила.

– Хватит скрести меня, Томас, – воскликнул Кристофер, размахивая руками, словно ветряная мельница. – Вернемся в «Дьявол» и там уже приведем себя в порядок.

Остальные одобрительно забормотали. Пока Охотники, с трудом отклеивая подошвы от грязной мостовой, выбирались из переулка и возвращались на главную улицу, Джеймс размышлял о том, что Мэтью прав. Отец Джеймса, Уилл, часто рассказывал ему, как они патрулировали город со своим парабатаем, Джемом Карстерсом – теперь Джеймс звал его дядей Джемом. В те времена старшему поколению Охотников приходилось драться с демонами практически каждую ночь.

Джеймс и другие молодые Сумеречные охотники по-прежнему прилежно выполняли свой долг и охраняли улицы Лондона от демонов, которые могли причинить вред простым людям, однако за последние несколько лет им буквально пару раз приходилось сталкиваться с выходцами из Ада. Это было хорошо – разумеется, это было хорошо – и все же. Определенно, это было очень и очень странно. В остальном мире демоническая активность сохранялась на прежнем уровне, так чем же Лондон отличался от прочих городов?

По улицам, несмотря на поздний час, сновали обычные горожане. Никто даже взглядом не удостоил группу мокрых и грязных Сумеречных охотников, пока они пробирались через толпу, запрудившую Флит-стрит. Особые чары, «гламор», создаваемые рунами, делали Охотников невидимыми для тех, кто не был наделен Зрением.

Джеймс всегда испытывал странное чувство, когда его окружало множество людей, не видевших его в упор. На Флит-стрит располагались офисы ведущих газет и здания лондонских судов, а также множество ярко освещенных пабов; типографские рабочие, барристеры и судебные клерки, работавшие допоздна, заходили сюда, чтобы выпить перед возвращением домой. Поблизости находился Стрэнд. Из концертных залов и театров как раз выходили зрители; группы хорошо одетых молодых людей со смехом и шутками ловили последние омнибусы.

Полисмены тоже вышли на свою «охоту». Невезучие обитатели Лондона, не сумевшие найти себе ночлег, собирались в кучки у подвальных окошек, из которых на улицу шел теплый воздух – даже в августе ночи в городе часто бывали сырыми и холодными. Когда Охотники проходили мимо группы бездомных, один поднял голову, и Джеймс разглядел мертвенно-бледную кожу и горящие глаза вампира.

Он отвел взгляд. Дела обитателей Нижнего Мира его не касались, если те не нарушали Закон Конклава. Кроме того, он устал, несмотря на то, что на кожу его были нанесены Метки, придававшие энергии: он всегда чувствовал себя изможденным, вернувшись из иного мира, мира серого света и неопределенных теней. Подобное происходило с ним на протяжении многих лет, и он знал причину: он совершал эти путешествия потому, что был сыном чародейки.

Чародеи, в свою очередь, являлись отпрысками людей и демонов. Они были способны использовать магию, но не могли носить руны и предметы из адамаса – прозрачного, как хрусталь, металла, из которого изготавливали стила и ангельские клинки. Маги, или чародеи, представляли собой одну из четырех рас Нижнего Мира, помимо вампиров, оборотней и фей. Мать Джеймса, Тесса Эрондейл, происходила из народа магов, но бабка Джеймса была не простой женщиной, а Сумеречным охотником. Сама Тесса некогда обладала способностью изменять внешность и принимать любой желаемый облик, облик существа живого или мертвого – таким даром не владел никто из магов. Она отличалась от остальных еще кое-чем. Чародеи не могли иметь детей, но Тесса являлась исключением. Все задавались вопросом, что это может означать для Джеймса и его сестры Люси, первых известных в этом мире внуков демона и человеческого существа.

Долгие годы казалось, что детям ничто не угрожает. Джеймс и Люси носили Метки и обладали способностями, присущими остальным Сумеречным охотникам. Оба могли видеть призраков – например, Джессамину, болтливую обитательницу Лондонского Института – но и это не являлось чем-то необычным в семье Эрондейлов. И все с облегчением решили, что оба ребенка будут нормальными – настолько, насколько это слово может быть применимо к нефилимам. Даже Конклав, орган власти, управляющий сообществом Сумеречных охотников, перестал интересоваться ими.

А потом, когда Джеймсу исполнилось тринадцать, он впервые совершил путешествие в мир мрака. Только что он стоял на зеленой траве, а мгновение спустя его уже окружала выжженная равнина, и над головой простиралось багровое небо. Искривленные, изуродованные огнем деревья тянули вверх свои корявые ветви, похожие на когтистые лапы чудовищ. Джеймс видел такие пейзажи на гравюрах в старинных книгах. Он знал, что́ перед ним: это был мир демонов. Иное измерение, адское измерение.

Через несколько секунд его вышвырнуло обратно на землю, но с того дня мальчик уже не был прежним. Несколько лет Джеймса точил тайный страх; он боялся в любой момент очутиться на той черной равнине, засыпанной пеплом. Как будто невидимая, но прочная нить связывала его с миром демонов, и он все ждал, что некто натянет эту нить, вырвет его из привычного окружения и утащит в царство огня и пепла.

Когда Джеймс повзрослел, то с помощью дяди Джема сумел, как ему казалось, контролировать свою странную способность. Но сегодняшнее «путешествие», несмотря на то, что оно продолжалось всего несколько секунд, потрясло его до глубины души, и он испытал огромное облегчение, добравшись, наконец, до таверны «Дьявол».

«Дьявол» занимал дом номер 2 по Флит-стрит, рядом с приличного вида типографией. Однако, в отличие от типографии, кабак был «заколдован» таким образом, чтобы простые смертные не могли его видеть и не слышали хриплых голосов подвыпивших посетителей, доносившихся из распахнутых дверей и окон. Это было фахверковое сооружение в стиле Тюдоров; древние деревянные балки давно обветшали и были изъедены древоточцами, стены удерживались в вертикальном положении лишь заклинаниями чародеев. Хозяин, оборотень по имени Эрни, стоял за стойкой и цедил пиво в кружки; посетители представляли собой смешанную толпу фей, вампиров, ликантропов и магов.