СЕЙДИ. Это был сон.

ЛИЛИЯ. И потом мне показалось, что я услышала свое имя.

СЕЙДИ. Ты не могла услышать своего имени. Тебе снились крокодилы. А теперь иди наверх.

ЛИЛИЯ. Я слышала, как кто-то произнес мое имя. И подумала, что это продавец пончиков.

СЕЙДИ. Никаких пончиков он не продавал.

ЛИЛИЯ. Тогда кто-то это был?

СЕЙДИ. Какой-то парень, который хотел тебя увидеть.

ЛИЛИЯ. Всем без разницы, видят они меня или нет. Кто сюда приходил, Сейди? Кто произнес мое имя? Сейди? Сейди? Сейди? Сейди?

СЕЙДИ. Ладно. Какой-то человек тебя искал.

ЛИЛИЯ. Меня?

СЕЙДИ. Да.

ЛИЛИЯ. Кто-то меня искал?

СЕЙДИ. Так он сказал.

ЛИЛИЯ. Я так не думаю. Никто меня не ищет. Я невидимая.

СЕЙДИ. Значит, не такая невидимая. Лучше иди в дом, пока не разбудила Элмо.

ЛИЛИЯ. Это был дьявол?

СЕЙДИ. Нет, это был не дьявол.

ЛИЛИЯ. Дьявол ищет меня. Хочет утащить в ад. Или в Польшу. Дьявол хочет утащить меня в Польшу, чтобы разбирать часы с кукушкой.

СЕЙДИ. Дьявол не хочет утаскивать тебя в Польшу. Но тебе лучше подняться на чердак, пока не проснулся Элмо. Если Элмо узнает, что кто-то приходил сюда и спрашивал о тебе, он скормит тебя собаке, сладенькая.

ЛИЛИЯ. Мне собака нравится.

СЕЙДИ. Я серьезно. Элмо злится из-за того, что на чердаке постоянно кто-то ходит. Он бы давно выбросил тебя, если бы по воскресеньям я не позволяла ему дополнительных вольностей, после Эда Салливана.

ЛИЛИЯ. Ты позволяешь вольности Эду Салливану?

СЕЙДИ. Нет. Элмо.

ЛИЛИЯ. Элмо позволяет вольности Эду Салливану?

СЕЙДИ. После того, как мы посмотрим программу Эда Салливана, я позволяю Элмо вольности.

ЛИЛИЯ. Я никому никаких вольностей не позволяю.

СЕЙДИ. Но один раз позволила, так?

(Пауза).

ЛИЛИЯ. Я люблю пончики. Посередине у них дырка. У некоторых, по крайней мере.

СЕЙДИ. Много у чего есть дырки.

ЛИЛИЯ. Это да.

СЕЙДИ. У тебя вся голова в дырках.

ЛИЛИЯ. В моей голове много пустых мест.

СЕЙДИ. Это и есть дырки. Дырки – это пустые места.

ЛИЛИЯ. Дырки – пустые места. Но пустые места – не обязательно дырки.

СЕЙДИ. И как это понимать?

ЛИЛИЯ. Не знаю. В это прелесть правды. Никто не знает, что она означает.

СЕЙДИ. Ты чокнутая. Ты это знаешь?

ЛИЛИЯ. Да.

СЕЙДИ. А теперь возвращайся на чердак. Я серьезно.

ЛИЛИЯ. Сейди?

СЕЙДИ. Что?

ЛИЛИЯ. Тебе когда-нибудь хочется оказаться в Польше?

СЕЙДИ. Нет.

ЛИЛИЯ. Мне хочется.

СЕЙДИ. Тебе хочется оказаться в Польше?

ЛИЛИЯ. Нет.

(Поворачивается и уходит в дом).

ОТЕЦ УИГГЛИ (когда АННАБЕЛЛА берет корзину выстиранного белья и несет к бельевой веревке, натянутой у сарая). Есть опера, название которой совпадает с твоей фамилией, знаешь ли. У меня есть запись. Могу дать тебе прослушать, если хочешь. У героини твоя фамилия. В конце она умирает.

(Завывания ветра в весенний день. АННАБЕЛЛА развешивает простыни. ФРЭНК наблюдает с кладбища).

ФРЭНК. Тебе помочь?

АННАБЕЛЛА. Нет, благодарю. Справлюсь.

ФРЭНК. Сегодня дует ветер. Ветреный день.

АННАБЕЛЛА. Это да.

ФРЭНК. Паруса.

АННАБЕЛЛА. Что?

ФРЭНК. Простыни, как паруса. Как на парусниках.

АННАБЕЛЛА. Ах, паруса. Да. Точно. (ФРЭНК пристально на нее смотрит. От его взгляда ей как-то не по себе). Чего вы так смотрите?

ФРЭНК. Я тебя видел.

АННАБЕЛЛА. Видели?

ФРЭНК. Ты была маленькой девочкой.

АННАБЕЛЛА. Конечно, была. Как и все.

ФРЭНК. Я не был.

АННАБЕЛЛА. Да, вы не были.

ФРЭНК. Я тебя видел. С другими маленькими девочками. В церкви. Когда впервые пришел сюда. Ты была маленькой девочкой.

АННАБЕЛЛА. Да.

ФРЭНК. У тебя были темные глаза и серьезное выражение лица. Но иногда ты смеялась. Я тебя помню.

АННАБЕЛЛА. Я была такой же, как все.

ФРЭНК. Нет. Ты была другой.

АННАБЕЛЛА. Конечно, нет.

ФРЭНК. Да, была. Я это сразу понял.

АННАБЕЛЛА. И в чем я была другой?

ФРЭНК. Что-то в твоих глазах. Я это видел.

АННАБЕЛЛА. Вы видели что?

ФРЭНК. Кто-то ударил по мячу. Уже начало темнеть. Мяч закатился между надгробий. Другие девочки боялись пойти за ним. А ты не побоялась. Пошла на кладбище и взяла мяч. Потом огляделась. Пристально посмотрела на ангела из темного камня. И убежала к другим девочкам.

АННАБЕЛЛА. Я это помню.

ФРЭНК. Я тоже.

АННАБЕЛЛА. Теперь я буду здесь экономкой.

ФРЭНК. Да.

АННАБЕЛЛА. Я знаю, вам очень недостает миссис Зигель.

ФРЭНК. Да. (Пауза). Только не ее готовки.

АННАБЕЛЛА. Она была очень милой женщиной.

ФРЭНК. Готовила ужасно.

АННАБЕЛЛА. Я знаю, что она старалась, как могла.

ФРЭНК. Да. (Пауза). Она умерла в ванне.

АННАБЕЛЛА. Я знаю.

(Пауза).

ФРЭНК. В другой раз ты плакала.

АННАБЕЛЛА. Я не плакала.

ФРЭНК. Ты плакала на кладбище. Осенью. Сидела здесь и плакала. Я тебя видел.

АННАБЕЛЛА. Когда это было?

ФРЭНК. Не так и давно.

АННАБЕЛЛА. И вы смотрели на меня.

ФРЭНК. Я хотел тебя утешить. Но не стал. Чувствовал, что лучше к тебе не подходить.

АННАБЕЛЛА. И правильно. Девушки иногда плачут. Бывает, это ничего не значит.

ФРЭНК. Я опасался, что напугаю тебя.

АННАБЕЛЛА. Я вас не боялась.

ФРЭНК. Некоторые девушки боялись.

АННАБЕЛЛА. Я – нет. (Пауза). Мне надо идти. Я пеку хлеб.

ФРЭНК. Да. Хорошо пахнет.

(АННАБЕЛЛА уходит на кухню. ФРЭНК смотрит ей вслед. Ветер надувает простыни).

СЕЙДИ. Эта девушка, Аннабелла Тоска, стала экономкой у отца Уиггли после того, как миссис Зигель умерла в ванне. Такая красотка. Ее мать думала, что у нее не все в порядке с головой, говорил мне Спайдер Крэбтри. Не слабоумная, как могильщик, но странная. Читала поэзию. И все такое. Сами понимаете, этим людям доверять нельзя.

(АННАБЕЛЛА возится на кухне. ОТЕЦ УИГГЛИ заканчивает обед).

ОТЕЦ УИГГЛИ. Еще раз хочу сказать тебе, Аннабелла, как это приятно, что ты теперь работаешь у меня.

АННАБЕЛЛА. Мне здесь нравится, святой отец.

ОТЕЦ УИГГЛИ. Ты такая милая девушка. Аккуратная, добрая католичка и готовишь потрясающе.

АННАБЕЛЛА. Благодарю, святой отец.

ОТЕЦ УИГГЛИ. Пойми меня правильно. Миссис Зигель была хорошей женщиной, но, упокой Господь ее душу, от ее готовки и святой мог запроситься в ад. Столько лет шамкающая старуха шаркала ногами по дому, и появление молодой девушки – просто глоток свежего воздуха.

АННАБЕЛЛА. Миссис Зигель всегда была очень добра ко мне.

ОТЕЦ УИГГЛИ. В жизни ей пришлось многое пережить. Она пришла сюда вдовой, после ухода моей первой экономки, давным-давно. Голову бедного мистера Зигеля расплющило прессом. Превратило в желе. Некоторые, и док Вольф среди них, говорили, что бедолага сознательно сунул голову под пресс, чтобы избавиться от готовки его жены. Это было ужасно. Я про несчастный случай. От меня как раз ушла экономка, и я думал, это будет временная замена. (ЛИЛИЯ появляется из правой кулисы, садится на скамью у сарая). Я и представить себе не мог, что эта женщина проживет здесь так долго. Полагаю, готовка миссис Зигель – это наказание за мои грехи. Но теперь она в лучшем месте, а я хочу, чтобы ты знала, что с тобой я на седьмом небе.

АННАБЕЛЛА. Ваши слова так много для меня значат, святой отец.

ОТЕЦ УИГГЛИ. Сердце мужчины поет, даже сердце старого священника, когда у него на кухне верховодит красивая девушка. Я полагаю, у тебя есть молодой человек.

АННАБЕЛЛА. Нет, святой отец.

ОТЕЦ УИГГЛИ. У такой красавицы, как ты? Мне крайне трудно в это поверить.

АННАБЕЛЛА. Мужчины хотят от девушки только одного.

ОТЕЦ УИГГЛИ. Если бы не хотели, никого из нас здесь бы не было. Но насчет недоверчивости к намерениям мужчин ты права. А ты никогда не задумывалась над тем, чтобы стать невестой Христа?

АННАБЕЛЛА. Задумывалась, но я боюсь брачной ночи.