— Это наша оппозиция, — подал голос Тило. Его Готтфрид расслышал хорошо — он стоял совсем рядом. — Зараженные и мутанты. Они подняли восстание. Херру Штокеру просто не повезло.

— Вы допустили, чтобы пострадал один из Хранителей Равновесия, — сова подошла поближе и уставилась на всю незваную компанию сквозь толстые стекла очков. — Этот, — она указала пальцем на Готтфрида. — Это тот ученый, с пушкой?

Готтфрид замер. Он только теперь понял, что слышит все, хотя и нечетко, будто бы из-за стены. Он обреченно кивнул.

— Ликвидируйте его, — пожала плечами сова.

— Чтобы весь мир узнал о том, кто такие Хранители Равновесия? — рявкнул Алоиз неожиданно близко и громко. — Чтобы наш и ваш фюрер узнали о том, какую информацию вы им приносите? Что вы держите их в бетонных бункерах вовсе не из-за ситуации на поверхности? И что осталось куда больше населения, чем вы им рассказываете? Я это легко устрою, если хоть один волос упадет с головы Готтфрида Веберна!

Готтфрид почувствовал, как к горлу подступает предательский ком.

— Следи за языком, юноша! — гаркнул молчаливый. — Это у вас… фюрер, — выплюнул он. — А у нас — генеральный секретарь!

— Велика разница! — с нескрываемым пренебрежением выплюнул Алоиз. — НКВД, гестапо… Я достаточно слышал!

— Ваши условия? — сова поправила очки.

— Вы прекращаете врать народу! — выпалил Алоиз.

Готтфрид, словно в замедленной съемке увидел, как вытянулись лица всех пятерых. И услышал, как надтреснуто рассмеялся Тило.

— Все остается как есть, — отчеканил он. — Вы вводите в ложу Хранителей от Арийской Империи нового члена. Можно одного из этих, — он ткнул дулом автомата в Готтфрида, Алоиза и Марию. — Контуженного не советую — он неисправимый идеалист.

— Я требую отставки миссис Штайнбреннер! — выкрикнул акула.

Вальтрауд вздернула подбородок и скрестила руки на груди.

— Я против, — веско сказал молчаливый. — Товарищ Мещерякова, товарищ Ларсен, ваши мнения?

Женщина в вечернем платье поджала губы и бросила быстрый взгляд на мужчину-акулу и что-то тихо произнесла. Судя по тому, как побагровел акула, она не согласилась с ним. Сова тоже что-то проговорила, но Готтфрид не расслышал. Вальтрауд торжествующе улыбнулась.

— Если у вас неразрешимые противоречия, товарищ, — он скривился, — Дженкинс, введите преемника в ложу Хранителей преждевременно и освободите место. Товарищ Штайнбреннер, — он кивнул Вальтрауд. — Что происходит в Берлине? Ситуация под контролем?

Тило снова рассмеялся:

— Если вы сейчас прекратите грызться и спустите приказ о переговорах, возможно, удастся избежать переворота. Против мутантов ваши экспериментальные силовые щиты не помогут.

— Действуйте, — кивнула сова Вальтрауд. — Если вы справитесь с ситуацией, я думаю, даже у, — она неприятно улыбнулась, — товарища Дженкинса не останется сомнений в том, что вы занимаете свое место по праву. И уберите отсюда этих, — она кивнула на Готтфрида со товарищи. — Вы же можете обеспечить, чтобы не произошло утечки информации?

Вальтрауд уставилась Готтфриду в глаза так, что у того холод пополз вдоль позвоночника, а в ушах зазвенело еще сильнее.

— Могу.

— Вот вы, — обратилась сова к Тило. — Не хотите войти в состав Хранителей?

— Не хочу, — усмехнулся Тило.

— Старый пидор, — прошипела Вальтрауд.

— Мне расценивать это как оскорбление? — Тило, казалось веселился.

Вальтрауд только сверкнула глазами, но ничего не ответила. Разве что она научилась говорить, не размыкая губ.

========== Глава 21 ==========

— Ему сейчас нужен покой! — упрямо проговорила Мария. — Неужели ваши государственные дела не подождут пару дней?

Готтфрид улыбнулся — его одинокая неуютная квартирка сразу стала совершенно иной, как только ее порог переступила Мария.

— Нет, — Алоиз упрямо мотнул головой.

— Вас тут трое! — возмутилась Мария. — От него только что ушел врач! Нас едва-едва с конвоем провезли по этим чертовым улицам — вы видели, что там творится?

— И поэтому ты теперь хочешь выгнать нас туда, злая женщина? — нахмурился Алоиз. — Чтобы нас разорвали на части?

Готтфрид толком не помнил, как их развезли по домам — ему почти сразу вкололи какую-то гадость, и он уснул. Теперь он не мог даже толком сказать, сколько прошло времени. Он сел на кровати.

— Пусть проходят! — прокричал он — в голове тут же зазвенело.

— Готтфрид, — Мария покачала головой. — Не кричи так. И тебе нужно лежать.

— Биргит? Отто? — удивился Готтфрид, рассматривая ввалившихся к нему гостей.

Биргит держала в руках пакет с фруктами, а Отто тащил нечто типа портативного магнитофона, но непривычно маленького и, судя по всему, легкого.

— Не утомляйте его, — проговорила Мария.

— Тебе самой покой нужен, — проворчал Алоиз. — А ты тут прыгаешь. В общем, садитесь. Я бы предложил выпить, но вам обоим нельзя. Так что будем обходиться фруктами и содовой.

— Расскажите мне уже, что там было! — взмолился Готтфрид. — Я все прослушал.

— А мы не расскажем, — подмигнул Алоиз. — Лучше! Ты сам послушаешь!

Он кивнул Отто, и тот поставил на стол магнитофон и нажал какую-то кнопку.

Готтфрид не верил своим ушам. Часть этого разговора была ему уже знакома по холодной камере гестаповских застенок — теперь казалось, что это все происходило так давно! Он слушал и не верил, что все и вправду могло бы быть так. Что его хотели ликвидировать только за то, что он хорошо работал? Что три Сверхдержавы вовсе не враждуют и не собираются готовиться к новой войне? Что они водили за нос даже глав государств? По всему выходило, что эти самые, как они называли себя сами, Хранители Равновесия попросту играли всеми ими, точно фигурами на шахматной доске.

— Как тебе? — Алоиз налил всем содовой и отсалютовал стаканам. — Теперь ты понимаешь, что мы крепко держали этих козлов за яйца?

Тем временем пленка продолжала воспроизводить происходившее. Так Готтфрид окончательно разобрался, что женщину-сову звали товарищ Мещерякова, мужчину-акулу — мистер Дженкинс, молчаливого — товарищ Вышняков, а женщину в вечернем платье — мисс Ларсон. И что женщина-сова предложила, во избежание раскрытия, стереть с лица земли Арийскую Империю направленной ядерной атакой.

— О, как они вцепились друг другу в глотки, — улыбнулся Алоиз и нажал какую-то кнопку — голоса смолкли. — Так вы не захоронили ядерный запас? А вы? Нет, что все-таки до вас? Политиканы, — он скривился.

— Теперь ты один из них, — поддела его Мария.

Готтфрид только с удивлением оглядел их. Алоиз только вздохнул в ответ.

— Лучше расскажи, как ты до этого всего вообще добрался, — Готтфрид заерзал на кровати.

— Я даже не знаю, с чего начать, — Алоиз развел руками.

— С начала, — строго проговорила Мария.

— Я родился в Мюнхене…

— Алоиз! — Готтфрид одернул его. — Давай серьезно, а?

— Все началось с моего проекта, — подала голос Биргит и замолчала, выжидательно оглядываясь.

Никто ее не остановил, напротив, Алоиз только улыбнулся и покивал.

— Мне нужна была система записи, прослушки и воспроизведения. Портативная. Но все, что выходило, имело очень громоздкую и тяжелую конструкцию. А когда мы брали интервью у вашей рабочей группы, арбайтсляйтер Веберн, — она уважительно кивнула Готтфриду, на что тот при упоминании его чина в очередной раз скривился, точно от зубной боли, — Алоиз… то есть… — она смешалась и опустила глаза.

— Алоиз-Алоиз, — поддакнул Готтфрид. — Нечего тут официоз разводить!

— Алоиз сказал, что его основной профиль — это радиоэлектроника, — послушно продолжила Биргит. — Тогда мы договорились обсудить эти вещи — у меня как раз стоял эксперимент из-за отсутствия компетентных людей.

Алоиз охотно перехватил инициативу и принялся сыпать техническими подробностями. Основную суть Готтфрид все-таки уловил: Алоиз воскресил давнюю идею с транзистронами. Она позволяла сделать эти конструкции куда как более компактными.