— Так точно, госпожа бригадный генерал, — как-то сник молодой фельдфебель. — Виноват, госпожа…
— Вольно, — скривилась она. Сделала еще глоток обжигающей жидкости и передала флягу дальше. — Оставлю вас, — она насмешливо сощурилась. — Чтобы завтра было кому идти в бой, а не отрабатывать наряды вне очереди.
Ей вслед прозвучало несколько сдавленных смешков.
— Теперь все точно вздохнут свободнее, — съехидничал Браунинг, кивая Мустангу, который стоял в стороне. — Рой, проходи, садись. Или этот огонь слишком прост для тебя?
Маэс Хьюз, сидевший там же, но только что заприметивший Мустанга, тут же подвинулся, освобождая место. Рой выдавил вежливую улыбку, но к костру сел и тут же принял из рук Маэса кружку с дрянным чаем, в который, судя по всему, кто-то уже щедро плеснул спирта.
— Слышали, сегодня Багровый в рукопашную с монахом пошел, — вполголоса проговорил один из рядовых.
— Странно, что после этого от него не осталось только мокрое место, — хохотнул кто-то из младших офицеров.
— Ага, багровое.
Солдаты сдержанно засмеялись, озираясь по сторонам — никому не хотелось, чтобы предмет их обсуждения застал их за столь неблаговидным делом.
— Да нет, — серьезно ответил рядовой, начавший этот разговор. — Мокрое — очень мокрое! — место осталось от смугложопого.
Повисла неловкая тишина. Алхимиков боялись. Боялись неукротимой мощи Огненного, злых смерчей Воздушной, артиллерийского натиска Железнокровного… Но страх произрастал из разной почвы. Багровый алхимик в глазах солдат был непредсказуемым чудовищем — совсем молодой мальчишка со столь циничными рассуждениями и склонностью к созерцанию деяний рук своих.
— Что, прямо живьем подорвал? — неверяще переспросил какой-то младший офицер.
— Угу… — рядовой отхлебнул спирта. — Голову на мелкие кусочки разнесло.
Сидевшая где-то в стороне Джульетта Дуглас подскочила со своего места и убежала куда-то в темноту.
— Да ну к черту, — выругался солдат постарше. — Ужасти всякие тут городите, тьфу, пропасть! Нет бы о чем приятном поговорили! И так каждый день только кровь и дерьмо, дерьмо и кровь, мать его эдак!
Рой и Маэс молча переглянулись.
— Мне вчера пришло письмо! — на лице Хьюза расцвела радостнейшая из улыбок. — От моей невесты из Централа!
— А фотографии невесты есть? — оживился кто-то из офицеров. — Давай, хвастайся!
Пока замусоленная фотокарточка с улыбающейся Грейсией переходила из рук в руки, то тут, то там слышались комплименты, полные зависти, но добрые, комментарии, пожелания…
— Очень похожа она на одну артистку! — подметил кто-то. — Помните, из совсем нового спектакля… Про военного аристократа в очередном поколении и уличную певицу! Вот точная же копия певицы-то!
Хьюз зарделся — на премьеру постановки он ходил прямо перед отъездом на фронт и тоже не смог не отметить сходства возлюбленной с исполнительницей главной роли.
— А мне больше нравится Лилиан Ульрих, — смачно затянувшись, проговорил белобрысый фельдфебель. — Особенно в том фильме, где она играет шпионку и ей надо обезвредить лазутчика Драхмы.
— Ну тебя, Хавок, — махнул рукой какой-то офицер. — Она же вечно в мужских костюмах! И сама как мужик…
Дальнейшие предположения потонули в громком хохоте.
— Ну вас с чертям, — покачал головой белобрысый Хавок, потирая рукой покрасневшие кончики ушей.
— Давайте споем, что ли, — несмело предложил кто-то из рядовых.
Двое переглянулись и негромко затянули:
“По выжженной пустыне, сквозь пламя дней и лед ночей,
В форме сизо-синей отряды шли на смерть”.
К ним тут же присоединилось еще несколько голосов.
“Где-то слышен выстрел
Где-то грянул взрыв…
Тихо выпьем после
За тех, кто еще жив”.
Песня крепла, звучала увереннее, словно кто-то раздувал едва тлеющие угли, или того вероятнее — щедро плеснул на них масло.
“За тех, кто сгинул в бойне, поднимем молча — и до дна! -
По крепкой чарке горькой — пусть кончится скорей война!
Мы павших не забудем,
За их жизни — отомстим!
Собою им клянемся —
Непременно победим!”
Гулкая тишина повисла над лагерем — казалось, даже костер деликатно перестал потрескивать. Хьюз и Мустанг обменялись нечитаемыми взглядами, но оба промолчали.
— А повеселее ничего нет? — недовольно поинтересовался кто-то из офицеров. — А то аж зубы от вашего пафоса сводит! Жизнью клянутся — тьфу! Что тут эта жизнь-то стоит? Особенно, коль чужая…
Опасливо оглядевшись, пока чего не случилось, кто-то из солдат робко начал:
“Я государственный алхимик
И я с повстанцами лихими
Легко расправлюсь —
Мне как два пальца
Помыть под струями воды -
Дела ведь эти так просты!
И мне дадут за них звезды -
На погоны, разумеется!”
Кто-то притих еще больше, кто-то засмеялся. Рой не изменился в лице. Солдат, осмелев, продолжил, а еще несколько голосов нестройно подхватили:
“Я нарисую страшный круг
И охренеют все вокруг
Но разбежаться
Не успеют
И на месте все помрут.
Страшной смертью все помрут.
Как собаки все помрут!”(1)
Рой, не в силах слушать откровенно глумливые вирши, положенные на дурную музыку, направился прочь, в темноту. Хьюз молчаливой тенью скользнул за ним следом. От костра еще долго доносился смех — нервный, исступленный.
— Не бери в голову, — немного неловко начал Маэс.
— Если им так легче… — Рой равнодушно пожал плечами.
— Им ни от чего не легче, — буркнул Хьюз и уставился в темноту.
Небо было холодным и безмолвным.
1) У этого солдатского творчества есть продолжение. Автор пока не сочинил куплетов обо всех, только о нескольких:
1
Я — Рой Мустанг, женоугодник,
И пусть майор — в душе полковник!
И мое пламя,
Преград не зная,
Огонь повсюду распалит!
На поле боя все сгорит,
И девам головы вскружит!
2
Меня зовут майор Зольф Кимбли,
И я — Багровый, я — алхимик!
Хлопком в ладони
В багрянце крови
Я эту землю утоплю,
Я всех повстанцев подорву,
А после — песенку спою!
3
Я отморозок Ледяной,
Пусть я напыщенный порой,
Но дело знаю,
И всех повстанцев
В кусочки льда я превращу,
Потом на части разобью
И дальше пафосный пойду.
4
Да я алхимик, хоть сортир
Я чищу споро, ведь мундир
Я запятнал,
Как сказала
Одна стерва генералам!
И теперь я золотарь,
Хотя Медным был я встарь
А теперь — ассенизатор.
Обе песни я положил на музыку, если кому-то из читателей интересно, набросаю и выложу.
========== Глава 10: На осколках веры ==========
Мустанг с наскоро собранным отрядом засел в одном из заброшенных зданий. Как в уже зачищенный округ пробрались ишварские диверсанты, оставалось неясным, но военных выдернули на боевую операцию неожиданно и поспешно — похоже, ишвариты подбирались к какому-то стратегическому объекту. Мертвые улицы, в которых безраздельно властвовали запустение и гнетущая тишина, вызывали колючее оцепенение, которое, впрочем, быстро сменилось привычным боевым настроем, стоило выстрелам снова заставить время, казалось, замершее, возобновить свой неумолимый бег.
— Ситуация? — сухо спросил Хьюз, ковыряя вилкой склизкую тушенку в банке.
Рой осторожно выглянул в окно, следя за тем, чтобы его не выдала тень.
— Отстреливаются с крыши того здания, — он махнул рукой на строение напротив.
— Невозможно пробиться с нашими силами, — констатировал Хьюз, оглядев небольшой отряд.
— Понятно, — отозвался Рой, поправляя перчатку — это стало уже настолько привычным, что и задумываться не стоило. — Сейчас.
— Есть, господин майор! — снайпер засел у одного из окон.
Рой, стараясь ступать как можно тише, короткими перебежками добрался до угла полуразрушенного каменного здания. С обозначенного им места и правда открыли огонь, но, видимо, ошиблись с направлением источника звука. Мустанг выбежал из-за угла, высекая искру и давая направление потоку беспощадного пламени — на крыше что-то полыхнуло, а после взорвалось.
