А трижды проклятый племянник Люка… сумел ее удивить. Настолько удивил, что она была готова открыть рот для самой настоящей, искренней благодарности.

Видишь? Видишь? Он про тебя не забыл! Ты ему оооочень нравишься! Видишь, даже оружие твое лично притащил! Он заботится о твоем имуществе!

Предательский внутренний голосок никак не сдавался, даже когда Рей цапнула выглядящее игрушечным в его лапище протянутое оружие. Как можно осторожнее забрала, стараясь не коснуться его хоть миллиметром кожи и пытаясь не думать, почему этот альфа так гневается, что его злость ощущалась мелкими иголочками по всем нервам.

Потому что знала, что ни к чему хорошему это не приведет.

Чужие гулкие шаги она услышала буквально через несколько секунд, едва она сама сломя голову рванула прочь.

Словно тот сорвался следом, словно он знал, как на нее влияет, и теперь словно собрался преследовать ее, чтобы… поработить, захватить, загнать в угол, не оставив и шанса.

Рей сумела ускользнуть от него, сбежала в другой конец здания.

Только это не спасло ее от запаха, пропитавшего каждый уголок сознания. Чудовищно приятный букет обволакивал ее уютнейшим коконом, насильно вырывая желание. Рей почти взвыла, понимая, что все, что она сейчас хочет, это броситься следом. Догнать, запрыгнуть ему на руки, доказать, что достойна этого альфы.

Убедить, что она достойна любви этого самца.

Но одновременно Рей убеждала себя, что ничего больше банальной первобытной физиологии не будет.

Ничего не будет.

Ее оттрахают, поимеют во все дыры.

И выбросят на улицу. Может даже с напутствием удачного дня и пустой благодарностью за якобы хорошо проведенное время. И хорошо, если действительно выпроводят, а не запрут в подвале голой и избитой до сломанных костей. И после будут новые страшные ночи с бесконечными кошмарами и невыпущенными наружу криками боли. Когда слезы снова станут бесполезными, а разбитые в хлам костяшки будут сверкать белыми проблесками суставов. В ее мире омеги не заслуживают счастья, Рей давно это поняла.

Нет! НЕТНЕТНЕТ! Это Он! Понимаешь? Оооооон! Твой альфа! Аааааааааааааа! Тот самый, дура! Истинный!

Внутреннему переполошенному голосу она все равно не верила, хотя на ничтожно краткое мгновение почти позволила себе поддаться уговорам. Но холод дверной ручки обжег ладошку, возвращая совсем крохотную толику здравомыслия… И Рей отпустила ручку, так и не открыв дверь.

Менять что-либо в своей устоявшей жизни она и не собиралась. Нужно было лишь найти силы перетерпеть. Переждать вот это все дерьмо, свалившееся ей на голову.

Эту дверь она открыла гораздо позже, спустя тысячелетия борьбы с собой и душа с переодетым бельем и штанами, ожидаемо промокших чуть ли не до самых колен. Наоравшийся по мобильнику Люк сбежал первым, сунув в комнату голову и заметно морщась на едкий запаха репелллента, что Рей от души разбрызгала в помещении в надежде хоть так забить чужой запах, и бросил виноватый взгляд с фразой, что ему надо отлучиться, тут же исчезая.

Только Рей сразу пожалела, что высунула нос из комнатки.

Безумно вкусный коктейль запаха давно ушедшего альфы набросился на нее, почти сбивая с ног. Она честно зажимала нос, стараясь дышать мелкими глотками, но казалось, что воздух вокруг до последней молекулы был пропитан ароматом того, что без труда заставлял ее организм бушевать. Даже общий огромный спортзал был средоточием всех этих феромонов, хотя альфа и не заходил туда.

Почти нихрена не соображая, но всеми матерными словами проклиная свою взбунтовавшуюся, несмотря на принятые таблетки, сущность, мозгов хватило лишь выбежать через черный вход в надежде хоть так проветрить эти самые мозги.

Рей на голой реакции попыталась врезать мелькнувшей хищной тени по яйцам, но бесцеремонно перехваченная коленка вдруг оказалась прижата к рёбрам и на горло легла раскаленная ладонь, недвусмысленно чуть сдавившая гортань, одним своим наличием подавляя последние крохи воли.

Рей сама себя возненавидела за голос, звучавший даже для нее самой слишком жалобно, слишком умоляюще. Сушащая горло, губы и разум осевшая неповторимой сладостью на языке душная смесь запахов заперла многотонными кандалами беснующееся сердце. Непонятно о чем просящий тон острейшими лезвиями рвал горло. Уши заложило, оставив тихий звон.

Настоящий огонь потёк по венам, едва он дёрнул бёдрами, вдавливаясь твердокаменным бугром ей прямо между ног. Рей могла лишь неосознанно умолять этого распаленного зверя не причинять ей вреда, с ужасом осознавая, что да, она снова промокла насквозь. За последние часы в который раз.

Хуже стало, когда он приказал ей своим голосом, не терпящим никаких возражений, не дергаться….

И ее снова накрыло тем самым ненавистным застарелым страхом, рожденным еще в годы ее обучения у Люка. В годы, когда она изо всех сил старалась воспитать в себе умение сопротивляться приказам альфы.

Потому что Рей внезапно поймала себя на искреннем желании подчиниться. Ей вдруг захотелось не бояться.

Сознание взбрыкнуло, выписывая цирковой кульбит… и все резко прекратилось. Огненная ладонь исчезла с горла, оставив выжженные под кожей отпечатки, обе ступни вдруг через тонкую подошву ощутили камешки на асфальте. Рен даже отступил на целый шаг назад, лишая жара своего тела и выставляя пустые ладони.

Внутри словно переключили рубильник… и Рей рванула прочь. Инстинкты и страх гнали ее с такой жуткой силой, словно ей уже пятки подожгли и только расстоянием можно было их потушить. Неслась, пока ей не изменила госпожа удача и свербевший в носу и на теле чужой мужской запах не придавил к асфальту. Осознание собственной беззащитности перед этим самцом било по вискам, повторяя ритм скачущего сердца. Она очнулась в своём контейнере с тянущей пустотой в груди. Пустая, никому нахрен ненужная… и текущая. Впервые в жизни вот такая беспомощная, хнычущая, залитая соплями и собственной слабостью перед первобытными намертво вбитыми инстинктами. Откуда-то она знала, что положение « я готова и раздвину ноги перед кем угодно и прямо сейчас» уже не за горами. Прям задницей чуяла, что организм окончательно сорвал с себя все цепи и успешно сопротивляется новым супрессантам, кои действовали только на запах и то, видимо, уже безуспешно. Чувствуя себя типичной не обремененной моралью омегой, Рей уже почти подняла руку, что ухватиться за ближайший ствол и пустить себе пулю в лоб. Так и валялась бы, проваливаясь с пиков относительной адекватности в бездну ударных волн тянущей по телу боли, если бы не изредка доносящяяся совсем тоненькая струйка запаха, внезапно дарившая блаженство и тишину.

Но она бы не была той самой Рей, если бы позволила себе просто так сдаться.

Когда ее нашел Люк, она уже была почти предельно собрана и сидела в режиме ожидания, старательно не обращая внимания на странный шум снаружи. Снаружи загрохотало, что-то лязгнуло. Вроде кто-то даже что-то орал, но все кончилось и ввалившийся старикан не сказал ни слова, не задал ни единого вопроса, просто протянув позабытый телефон и баночки с таблетками, но она прям чуяла его нервозность и дикое желание расспросить, что там у нее происходит. Только держал в руке кусок извазюканной ткани, пахнущей так вкусно, что Рей едва сдерживала визжащую внутри примитивную тварюшку.

Правда, наотрез отказалась возвращаться в спортзал, предпочтя сохранить мозги. Люк просто без разговоров вторым рейсом привез новехонький матрас и кучку одеял с подушкой. Также равнодушно и вручил, мол, хочешь спать тут, как хочешь. Но Рей сразу поняла невысказанную просьбу остаться еще ненадолго. Неспроста же Люк так аккуратно выкладывал привезенные матовые хрусткие коробки с патронами. Она понимала, что это только самое начало вселенского дерьма, в котором придется поучаствовать. Он приезжал каждый день, зачем-то пытаясь вытащить ее из скорлупы на откровенный разговор. Все задавал вопросы о ее состоянии, ходил кругами и все бесил наводящими вопросами, словно ему было больше нечем заняться, кроме как ее душевным равновесием. Но Рей отмалчивалась и тот снова пропадал на некоторое время.