– Huvadhoo island, Huvadhoo island, this is motorvessel «Lunar Tide» calling you. Over… Maldives coast guard, Maldives coast guard, «Lunar Tide» calling, come in please… All stations, all stations, this is motorvessel «Lunar Tide» calling, can anybody read me?28…
– Андрей, подверни пятнадцать градусов влево, – сказал капитан третьему штурману. – Пройдем вплотную к острову – там глубины позволяют.
– Пятнадцать лево! – отозвался «третий».
Атолл приближался, короткая линия на горизонте превратилась в темную полосу.
Боцман взял свободный бинокль, оглянулся на капитана.
– Можно?
– Да, конечно. – ответил капитан. – Только далеко еще, не увидишь ничего.
Боцман взглянул в бинокль и положил его на место.
– Далеко… Я здесь проходил лет пять назад. На «Хай-Сиз», мы на Аделаиду один рейс сбегали. В трюмах – пустышки29, а на крышках – шесть стакеров30, здоровые такие! Сами крепили, нам заплатили потом …
– Боцман, ты, наверное, про атолл хотел рассказать, – прервал его старпом.
– А чего атолл? Атолл, как атолл! Домики розовые прямо на берегу. Пальмы. Мастер-немец тоже тогда ближе к берегу взял, чтоб на теток посмотреть. Там, говорит, голые все ходят… Нам, между прочим, тогда за стакеры почти по двести евро заплатили. Нормально, да?
– А что тетки? Правда голые? – спросил поваренок.
– Конечно, а какие же еще! – уверенно ответил боцман.
– Да слушай ты его больше! – вклинился в разговор старший механик. –Боцман, кончай пацану лапшу вешать! Мусульманская страна – какие там тетки голые?
– Вы, дедушка, сами не были и не спорьте, – обиженно проворчал боцман и снова уставился в бинокль.
– Huvadhoo island, Huvadhoo island, this is motorvessel «Lunar Tide»…
Через полчаса подошли достаточно близко. Капитан вышел на левое крыло, моряки потянулись следом. Хмурились, передавали из рук в руки бинокли.
Им открылась мертвая, черная, каменистая пустыня. Никаких следов растительности, не говоря уже о постройках или каких бы то ни было признаков человеческой деятельности. Все, кроме камня, было слизано огромным, безжалостным языком цунами.
– Это что, теперь везде так? – тихо спросил кто-то.
Ему не ответили. Когда атолл остался за траверзом, вернулись на мостик, и до выхода из пролива никто не проронил ни слова.
Остров снова превратился в темную полосу на горизонте.
Капитан оторвался от радара, взглянул на часы.
– Андрей, точку на карте на двенадцать двадцать четыре. Шесть с половиной миль от западного мыса, пеленг – сто два. И проложи из нее курс двести двадцать пять. Рулевой – на ручное управление!
– Понял! – «Третий» кинулся к карте.
Матрос встал к штурвалу, щелкнул переключателем.
– На ручном!
– Руль лево десять, ложимся на двести двадцать пять!
– Лево десять, на двести двадцать пять!
Судно качнулось и слегка накренилось на левый борт.
– Я так понимаю, в Европу мы уже не идем? – спросил стармех.
– Нет, – ответил капитан и обвел взглядом моряков на мостике, отвечая всем сразу. – Во всяком случае, через Красное море и Суэц не идем. Если это война, то основной удар пришелся по Северному полушарию. Чем дальше на север, тем больше шансов попасть под радиацию. Поэтому планы такие: будем уходить на юг, прижмемся к Мадагаскару миль на пятнадцать-двадцать, чтобы видеть береговую линию и иметь возможность связаться с берегом по УКВ.
– А почему Мадагаскар? – спросил боцман. – Что нам там делать?
– Делать там нечего. В Африке нас никто не ждет при любом раскладе. Так я и не говорю про заход в порт, боцман! – Капитан почувствовал, что повысил голос, и продолжил на полтона ниже. – В первую очередь, нам нужна связь, информация. Будем продвигаться на юг вдоль африканского побережья, на Дурбан, на Игольный, и вызывать берег по УКВ. Кто-то же должен отозваться!
– А если не отзовутся? – спросил стармех.
– Не отзовутся – пойдем вокруг Африки до Гибралтара. Топлива у нас достаточно.
Стармех кивнул.
– Тысяча тридцать тонн. По тридцать две тонны на тридцать два дня эконом-ходом. Плюс дизельного дня на три.
– А дальше? А потом куда? – почти хором спросили сразу трое.
Капитан вздохнул, неопределенно покачал головой.
Если бы он знал… Но капитан не может заявить: «Я не знаю». Особенно, в критической ситуации. Так гласил один из главных законов старого флота. И он сказал то, что кто-то должен был сказать вслух:
– Дальше по обстановке. Надеюсь, все понимают, что в случае ядерной войны вернуться домой у нас шансов практически нет. – И не удержался, оставил лазейку, лучик надежды, без которого все вообще теряло смысл. – В ближайшее время, я имею в виду.
5
Дверь отворилась беззвучно, но еще до того, как она отворилась, мама повернулась на бок и открыла глаза.
– Что такое? – шепотом спросила она. – Ну-ка, беги скорей ко мне!
Мальчик прошлепал босыми ногами по полу и забрался под одеяло.
– Мне не спится, мамочка, – прошептал он.
– Ты, наверное, играл в «Создателя»?
– Нет, мамочка, я же тебе обещал не играть ночью. Просто не спится. А тебе спится?
– Мне тоже не спится, – солгала мама. – Зато теперь мы устроимся поудобнее и попробуем уснуть. Ложись на бочок и закрывай глаза.
Мама пошевелилась, выгнула спину и надавила назад. Ей удалось сантиметров на десять сдвинуть спящего папу.
– Мама, а почему людям бывает грустно?
– Тебе грустно, малыш? Давай, я тебя обниму и…
– Нет, не мне, – сказал мальчик и махнул рукой в сторону двери. – Ему.
– Твоему маленькому человечку?
– Да. Ведь у него все есть! Целая планета!
– Ему уже надоело ее исследовать?
– Не знаю… Нет, не надоело! Вчера он играл на берегу реки. Потом забрался на большое бревно, а оно поплыло. Бревно плыло целый день. Мальчику было интересно. Потом бревно причалило к берегу, и он пошел гулять. Он играл со зверями в лесу. А утром снова поплыл. Он плывет по реке уже четыре дня, но ему опять грустно. Особенно вечером, когда садится солнце. Почему, мамочка?
– Хорошо, давай подумаем. Вот скажи, тебе ведь тоже бывает грустно? Ну, или раньше, до «Создателя». Ведь было?
Мальчик кивнул.
– Было. Это когда ты поскользнулась и упала на улице, а папа повез тебя в больницу.
Мама погладила его по голове и прикоснулась губами к волосам.
– Нет, это не считается. Ты просто жалел свою мамочку.
– Конечно, жалел! А еще было очень грустно, потому что я остался дома один.
– Да, малыш. И мы за тебя тоже очень переживали. А разве ты не мог поиграть в какую-нибудь компьютерную игру или посмотреть мультики?
– Мне совсем не хотелось играть… Ой, мамочка! Я понял! Ему грустно, потому что он один!
– Тихо, а то разбудим папу. Ты у меня такая умница!
– Надо создать ему маму и папу!
– Нет, мой хороший, мамы и папы не создаются. То есть, они создаются, конечно, но раньше детей. Попробуй создать ему друга.
– Хорошо, мамочка. Завтра утром, как только проснусь.
– Нет. Как только проснусь и позавтракаю. Да?
– Да, мамочка. После завтрака.
Мальчик откинулся на подушку и прошептал:
– Скорее бы завтра…
Через секунду он уже спал.
А вот маме спать совсем расхотелось. Она полежала еще немного, потом осторожно выскользнула из постели, очень стараясь не задеть ни папу, ни сына, и направилась в детскую комнату.
Уже вторую неделю мама пыталась смириться со свершившимся фактом, что у нее в доме появился «Создатель». Нельзя сказать, что «Создатель» принес ей много хлопот. Даже от пыли мама протерла его всего один раз и то чисто символически – компания позаботилась об анти-пылевом покрытии на панелях и экране. И нельзя сказать, что «Создатель» отнял у нее сына и мужа. Хотя оба проводили все вечера, сидя у компьютера, они всегда звали маму принять участие в игре, что само по себе приносило ей определенное душевное неудобство. Приходилось выбирать между уже объявленным принципом: «Подумаешь – «Создатель»! И близко не подойду!» и неукротимым любопытством. К счастью, маме не нужно было искать предлог, чтобы зайти в детскую комнату.
