Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Он стал зажимать рану левой рукой, стараясь остановить кровь и облегчить боль, а с правой беспорядочно, от злости, стрелять в завесу дыма. Я тоже принялся от обиды это делать и высадил вторую обойму до конца. Вот что значит нервы. Но в тумане кто-то вскрикнул и мы поняли, что палили не зря. Судя по поступившей в мой мозг информации от «чужого» без каски, ранили мы кого-то серьезно. Значит, их осталось пятеро. Я специально не стал «глушить» этого единственного доступного мне врага. Я был способен это сделать в любой момент, но оставил на самый крайний случай. Мне нужна была информация и я её мог получить только от него.

— Иди к Леониду Ильичу, — сказал мне Василий, лицо которого стало бледным. — Ты его должен спасти любой ценой. А я их тут задержу.

— Пожди, — сказал я, — дай я тебя перевяжу.

Я снял галстук, который я надел на школьные экзамены и только тогда осмотрел себя. Мама дорогая. И это был ещё полчаса назад дорогой английский костюм. Опа, а меня тоже, оказывается, зацепило, правда не сильно, в левую руку чуть ниже плеча. Я в горячке боя этого даже не заметил. Приглядевшись внимательнее, я понял, что это царапина. Крови было немного, но стало немного щипать то место, где пуля содрала кожу. Ничего, до свадьбы заживет.

А вот у Василия дела обстояли намного хуже. Мне пришлось оторвать рукав от своего пиджака и, вывернув его наизнанку, так как внешняя сторона была вся в копоти и саже, приложить к ране на животе Василия. Он заскрипел зубами, но я галстуком обвязал это место и завязал с боку узлом, чтобы плотнее зажать рану. Никаких индивидуальных перевязочных пакетов ни у меня, ни у Василия не было, поэтому пришлось перевязывать тем, что было под рукой. А потом я решил посмотреть своим внутренним зрением на его рану и увидел, что всё плохо. Я эту способность обнаружил у себя ещё в Ницце и вот она мне снова пригодилась.

Чернота от пули, которая застряла глубоко внутри, расползалась по всему животу и было понятно, что он протянет максимум минут пятнадцать. Василий это понимал и поэтому-то он и вызвался остаться в коридоре. Надо было что-то делать и я решил попробовать, смогу ли я часть своей энергии передать Василию, чтобы он продержался дольше. Ведь, наверняка, Андропов уже получил сообщение о том, что творится на даче у Брежнева. Не могло такого быть, чтобы не было ещё какого-то третьего, резервного, способа передать сигнал бедствия. По всему выходило, что нам надо было продержаться ещё полчаса.

Я положил ладонь на рану Василия и стал перекачивать из себя в него волны энергии. Я этого никогда не делал, но интуитивно чувствовал, как это должно происходить. Сначала чернота продолжала, как ни в чём не бывало, расползаться по внутренностям, а потом вдруг остановилась. Я очень обрадовался этому и, видимо, поэтому произошёл некий перелом и чернота стала отступать. Сначала медленно, а потом быстрее. Левым глазом я внимательно следил за происходящим в коридоре. Нападавшие решили сделать передышку и я ею воспользовался. И самое странное, от моей руки исходило еле видимое зеленое свечение. Лицо Василия, бывшее до этого белым, немного порозовело. А когда чернота в его животе сжалась до размера пули, я прекратил воздействие. У меня уже заканчивались силы да и то, что я сделал, поможет продержаться Василию довольно долго.

— Иди к Леониду Ильичу, — сказал он почти нормальным голосом. — Мне уже намного лучше. Я их задержу, сколько смогу.

— Хорошо, — сказал я, обрадовавшись в душе тому, что у меня всё получилось. — Ты держись тут. Наши уже на подходе. А этих осталось не больше пяти.

Я отправился по коридору дальше. Но тут где-то внизу раздались два тихих пистолетных выстрела. А это уже, получается, вступила в схватку моя Солнышко. Значит и до них с Викторией Петровной добрались. Черт бы побрал эти каски, из-за них я никого не «вижу». Получается, был ещё один или двое нападавших, о которых мой невольный «информатор» не знал. Я стиснул зубы и хотел уже было броситься на помощь Солнышку, но вовремя остановил себя. Я в тумане ничего не смогу разглядеть и могу легко нарваться на пулю. Поэтому я приказал сам себе успокоиться, резко выдохнул воздух из лёгких и постучал в дверь, крикнув, что это я.

— Ну и вид у тебя, — сказал мне Брежнев, увидев меня. — Одни Звезды блестят, а вокруг грязь и копоть.

— Пришлось повоевать немного, — ответил я, закрыв за собою дверь на засов.

— Я слышал взрывы.

— Да. Два раза выстрелили из гранатомёта и один раз кинули в нас гранату. Один из двоих ваших охранников убит, а второй ранен в живот. Я его перевязал и пошёл к вам.

— Прямо как в сорок третьем на «Малой земле».

— Судя по вашей одноименной книге, которую я прочитал два раз, там было тоже жарко.

— Да, было. И вот видишь, война меня никак не отпускает. Да и тебя тоже. Во вторник ты сражался с неонацистами в Париже, а сейчас на Родине с заговорщиками.

Но тут из-за двери послышались приглушённые выстрелы. Значит, Василий вступил в свой «последний и решительный бой». Схватка продолжалась недолго, а потом выстрелы прекратились. Через дверь я почувствовал того, который был без каски. Они стояли возле двери и их было только трое. Значит, Василий убил или тяжело ранил двоих. Молодец. Он боролся до конца, но хоронить его было рано. Я чувствовал, что он был ещё жив. Один из нападавших его ранил в грудь и тот от болевого шока потерял сознание. «Чужие» не стали его добивать, посчитав мертвым.

Так, а вот это уже плохо. Эти гады притащили с собой взрывчатку и направленный взрыв, который они собирались произвести, точно снесет бронированную дверь с петель.

— Леонид Ильич, — обратился я к Брежневу. — Они собираются взорвать дверь. Вам надо спрятаться за стол. Пойдёмте, перевернём его, чтобы вас не зацепило. Я тоже с вами за ним схоронюсь. Он большой и массивный.

— А откуда ты узнал, что они будут дверь взрывать?

— Догадался. Отравляющих газов у них с собой нет, чтобы нас отсюда выкурить. Остаётся только взрывчатка.

— Я тоже так думаю. Наши солдаты в войну так и взрывали двери в ДОТах. Всё как на войне.

— Леонид Ильич, прячемся за стол. Двустволку держите рядом, может пригодиться.

Как только они вставят детонатор во взрывчатку, надо вырубить того, кто без каски. Раз, два и взрыв. За секунду до этого я сделал этой твари выжег начисто мозги. «Чужие» отошли подальше от двери, но держали её под прицелом. Оставшиеся в живых двое подумают, что одного из них контузило взрывной волной и пойдут на штурм вдвоём. А бабахнуло знатно. Если бы не стол, нам бы точно хана настала. А так, только опять оглушило. Я затряс головой и увидел, что Брежнев начинает вставать и направляет на пролом, бывший когда-то дверью, свою охотничью двустволку. Он что, решил умереть смертью храбрых?

Я выглянул из-за стола и увидел, что в проёме появляется первый их двух оставшихся в живых заговорщиков. Брежнев выстрелил сразу с двух стволов и попал в него. Того вынесло в проём двери и он ударился в противоположную стену коридора. Но тут выскочил последний и я увидел, как будто в замедленной съёмке, как пуля вылетает из ствола его пистолета и я, уже вставший рядом с Брежневым в полный рост успеваю выстрелить в ответ и закрыть своей грудью Леонида Ильича. Пуля попала мне точно в область сердца и последнее, что я успел произнести, были слова:

— Как же больно…

И темнота. А из темноты, откуда-то издалека, звучали слова песни:

С чего начинается Родина?

С картинки в твоём букваре,

С хороших и верных товарищей,

Живущих в соседнем дворе.

КОНЕЦ ШЕСТОЙ КНИГИ
58
{"b":"701087","o":1}