– Где ждать?

– За углом, возле Сберкассы, парковка есть.

Он кивнул:

– Да, знаю. Буду там. Хорошего дня!

Когда забегала в технарь, меня окликнули. Ленка! Сердце замерло, щёки вспыхнули. Хорошо хоть время поджимало, можно было суетиться, прятать взгляд и отвечать невпопад.

На первой перемене она тащила меня «под тополь», но я отказалась: а что, не курю, имею право не ходить! А вот на второй, большой перемене, фокус не прошёл. Ленка довольно быстро вернулась из курилки и потащила меня в столовку. Смотрела изучающе и помалкивала, жуя пирожок за пирожком. Наконец, не выдержала:

– Ему же минимум под шестьдесят? А говорила – сорок?

В первый момент я не поняла, а потом дошло, что речь о Виталии, и даже радостно стало:

– Ааа… Да! Я приврала немного, как-то неловко было, что совсем уж старый.

– Немного, ага! Да и машинка у него, прямо скажем, не молодая. Хотя аккуратненькая, конечно. И что? В чём прикол-то, Кобыркова? Могла бы и покозырнее кого-то найти. Блин, а расписывала-то как! Красавчик, авторитет… Чёт я даже не представляю, чтобы вот этот в сексе зажигал, или в ночном клубе тусил. Тоже набрехала, небось?

– Ну, так…

– М-да, Кобыркова. Тяжёлый случай. Но я хоть спокойна теперь за тебя. Хочешь, обижайся, хочешь, нет, но на крутяшка он у тебя ну совсем не тянет! Не понятно, правда, ты мне врёшь или он тебе… – Залпом допила компот. – Сами разгребайтесь, короче. Неприятно только, что за дуру меня держала. Не ожидала от тебя.

Я счастливо улыбалась и с готовностью поддакивала ей.

– Лен, ну… Извини! Правда, стыдно было. Даже сейчас как-то не по себе. И я, если честно, уже подумываю поменять его на нового. Ну, не дуйся! Как у самой-то дела?

– Да, как обычно. Подумываю, вот, может переехать?

– В смысле… Куда?

– Ну, – она свернула из салфетки трубочку, завязала из трубочки узелочек, – в Подольск, например. Не в курсе, это правда, рядом с Москвой?

Я тут же вспомнила Медведя, опустила взгляд.

– Можно сказать, пригород. – Помолчала. – А с чего вдруг?

– Крёстный зовёт. Говорит, там можно будет на вышку поступить. С одной стороны – проще, чем в самой Москве, а с другой, ещё и возможность перевестись потом в столицу.

– Ну… Логично. А почему именно Подольск?

– Да потому что крёстный оттуда. Папанькин дружбан ещё по службе. Классный мужик, между прочим!

Я невольно улыбнулась.

– Чем?

– Не поверишь – всем! Такой спокойный, основательный какой-то. Если прям честно, я бы предпочла, чтобы он был моим отцом. Его, знаешь, как сказать… Хочется слушаться. В отличие от моего истероида, блин – тому наоборот, охота всё назло делать, чтоб не умничал много. Он прикинь, даже не соизволил заявиться, когда крёстный приехал, а ведь они с самой юности дружат! Дядя Миша точно бы все дела оставил, если бы друг приехал. Тем более он так, одним днём заскочил. Стыдно даже как-то за отца.

– Мне кажется, ты преувеличиваешь. Твой… папа наверняка нормальный, просто у него работы много. А у крёстного тоже, поди, тараканов полно.

– Ну, тараканы не тараканы, а фотки сыночков он показывал… – хихикнула. – Прям хоть из-за них только переезжай!

– Красавчики?

– Ну, не то чтобы прям охрененные, но со средненьким я бы покуралесила.

Я сдержанно рассмеялась.

– И что? Это значит, что ты переезжаешь?

Ленка задумалась.

– Да сначала, вроде, загорелась, а потом думаю – ну а смысл? Ладно бы он мне одной предложил поехать, а то ведь с матерью. И что? Шило на мыло менять – была бы охота жопу мочить! Не. Мне отец ещё к окончанию школы обещал квартиру отдельную подарить, а когда я экзамены в институт завалила – психанул и, типа, передумал. Но я-то знаю, что хата всё равно за мной! Сейчас год нормально закончу, потом, слыхала, на базе технаря хотят вышку сделать? Ну вот, тут-то точно пролезу, не сама, так через мать, и тогда-то папаня никуда не денется. Обещал – будь добр! Мне главное, чтобы отдельно от них жить, а где – в Подольске или в Мухосранске… Похрену вообще! Всё равно когда-нибудь в Штаты эмигрирую. – Ленка мечтательно откинулась на стуле: – А прикинь, мы могли бы с тобой вместе в моей квартирке основаться! Двушка, евроремонт. Ты даже во сне такого ещё не видела! Опять же, это почти центр и там есть куда сходить потусить, всё цивильно! «Белокаменка», слыхала, может?

Я заторможено мотнула головой. Зашибись. Вот это сюрприз.

– Ну ты, блин, и деревня! – рассмеялась Ленка. – Это такой квартал элитный. Там все дома из белого кирпича и с какой-то особенной отделкой. Я, если честно, сама только издалека видела, но даже оттуда красиво! Надо, кстати, на разведку съездить. У тебя как со временем в четверг? Получится?

Я снова мотнула головой, и Ленка издевательски хрюкнула:

– Старпёрчик не разрешает? Ну-ну. Найдёшь помоложе – дай знать, затусим вместе!

Когда уходили из столовки, Ленка набрала целый пакет пирожков. Потом подумала и купила ещё и пачку сока. Я удивилась, но промолчала. Разговор наш был вроде бы ни о чём, но вымотал. Разбередил и без того беспокойную совесть. В сотни раз всё усложнил.

После учёбы хотела сбежать по-тихому, но от Ленки так просто не уйти! Пристала, как банный лист – пойдём, кое-куда, дельце провернуть надо. А я ведь и так чувствовала себя виноватой… Короче, не смогла отказать. Пошла.

Возле стадиона на Ленина был подземный пешеходный переход, а возле него всегда отирались толпы попрошаек. И далеко не все из них выглядели жалко, некоторые – вот прям бандюки из страшного сна. Ленка остановилась чуть поодаль, спряталась за ларьками.

– Слушай, пройди сейчас туда, к подземке, ну, типа ищешь что-то в киосках, ага? Посмотри, среди этой бомжатни девочка должна быть, такая, лет семь, может восемь. Если она там, отдашь ей эти пирожки и сок. Только смотри, сначала подкорми попрошаек которые рядом, но им по одному достаточно, лишь бы не возникали, а девчонке – штуки три, не меньше, ага?

– Не поняла, Лен.

– Да чего не понятно? Покорми её. Только прям проследи, чтоб сама съела!

– Аа… Почему именно я?

– Потому, что я утром уже бутерами её кормила, думаешь просто так что ли опоздала? – Посмотрела на моё озадаченное лицо, фыркнула: – Ты иногда такая тупая, Люд! Толку-то от твоих пятёрок по алгебре, если элементарных вещей не понимаешь? Я сегодня уже засветилась перед её пастухом. Если буду и дальше светиться, девчонку переведут на другой участок, и хрен его знает, где её тогда искать! Она и так раньше в другом месте стояла, я чисто случайно снова на неё наткнулась.

– Пастух?

– Ой, короче… – отмахнулась Ленка. – Сделай, что прошу и всё! Денег только не давай, один хрен, отберут.

Девочка сидела на корточках, подстелив под ноги в старых, дырявых бурках картонку. У меня аж сердце замерло при виде её загнанного взгляда и, в то же время – требовательно вскинутой навстречу мне покрасневшей от мороза ручонке. И действительно ведь, лет семь. И торчит она здесь, судя по рассказу Ленки, с утра. Чувствуя на себе неотрывный, жадный взгляд ребёнка, раздала пирожки соседним попрошайкам. Наконец, как можно незаинтересованнее протянула угощение и ей. Присела рядом.

– Как тебя зовут?

Но она молча драла зубами пирожок и заглатывала его, практически не жуя, как собака. В какие-то полминуты расправившись с первым, осторожно опустила взгляд на пакет с остальными. Я дала. Она проглотила. Даже страшно становилось на это смотреть.

– Ты не замёрзла?

Молчание и жадный взгляд. Налила ей сока. Она выпила.

– Ещё хочешь?

Мотнула головой: «нет», а сама на последний пирожок смотрит. Я полезла в пакет, но девочка шарахнулась вдруг от меня и побежала с протянутой рукой за идущей мимо женщиной. Как побитый щенок, выпрашивающий ласки! Я встала с корточек и увидела летящую ко мне на всех парах Ленку. Она сходу подцепила меня под локоть и, не говоря ни слова, утащила аж за перекрёсток и только там уже наехала:

– Да, блин, Кобыркова, я тебе сказала – аккуратнее!