Спустя пару дней, надев всё самое немногословное и накрасившись как никогда естественно, Феня направилась в мультибрендовый бутик. Была шальная мысль повесить на локоть пакет, как из ЦУМа, но мысль эта, к счастью, не задержалась. В магазине, небрежно пройдясь вдоль полок и вешалок, Феня сложила две одинаковые футболки так, чтобы у входа в примерочную их засчитали за одну, едва задвинув шторку, дрожащими руками высвободила мягкую ткань от защитной пластмассы, надела предмет обожания, спрятав его под свитером, и уверенно, но не слишком быстро, покинула магазин, мимоходом бросив продавщице вторую, будто бы не подошедшую вещь.

Двери захлопнулись, улица обдала прохладой. «Это было нечто», – тяжело дыша, подумала Феня. Всё прошло так легко, что даже не верилось. Но сложное ждало впереди.

Не всякий интеллектуал может похвастаться, что хотя бы раз в жизни проходил через столь мощный экзистенциальный кризис, какой настиг тогда Феню. Само собой, проблема была не в маленьком преступлении, глубже. Иногда Феня чувствовала себя недостойной дорогой вещи, раз не смогла сама на неё заработать, а порой украденная футболка вела Феню к мысли, обратной прошлым выводам, страшной мысли: ничто не стоит вообще ничего. Тем временем окружающие замечали футболку, и не всем она нравилась. Только когда Феня называла цену, люди одобрительно качали головами. Феня вздыхала себе под нос: «А что, если бы и вправду сама на неё разорилась?»

Но при всём футболка занимала почетное место в шкафу, на отдельной вешалке, защищённая целлофаном от угрюмого домашнего быта. Когда Фене становилось грустно и казалось, что ждать от жизни нечего, она приподнимала чехол и вспоминала, что ждать, требовать и брать можно, что угодно. Фене, как многим, хотелось, чтобы кто-то пообещал ей: всё будет хорошо. И футболка обещала.

Спустя несколько месяцев один мультибрендовый бутик навсегда захлопнул свои двери для покупателей. Это было шумное закрытие, на котором присутствовали несколько репортёров. Работавший рядом брат Фени разузнал, в чём дело, и первым огорошил сестру:

– Разоблачение века! Годами продавали подделки из Китая, представляешь? А все эти шмотники велись! Так им и надо. Ха-ха! Не оттуда, надеюсь, твоя драгоценная футболка?

Мир поблек. Феня превратилась в тыкву. Ей подумалось, что никогда больше чудо и уверенность не помогут ей сдать экзамен или устроить свидание с толковым красавцем. В её вере тоже оказалось место для ада, и она провалилась в геенну.

– Так оттуда? – переспросил брат.

– Конечно, нет, – соврала Феня.

Натянутая грудь и ровные кубики пресса были непоколебимы, как скалы. Но под ними, словно рассекающая бухту моторная лодка, в самом сердце гудело: «Не любит! Не любит! Не любит!»

Урош не знал её имени. Она приехала недавно, и ему известно было только то, что она была русалкой. Точнее, моделью. Точнее, актрисой. Точнее, аниматором: сидела на берегу залива, на камне, в роскошном костюме русалки и фотографировалась с туристами за деньги. В общем, неважно. Русалкой.

Один раз Урош спас её, тонущую. Но она решила, что Урош спасатель, и только коротко поблагодарила за хорошую работу. В другой день Урош принёс ей мороженое, но «актриса» отказалась, сославшись на простуду, и в бреду жара тут же забыла лицо Уроша. В третий раз Урош принёс ей букетик, но модель была окружена толпой туристов и приняла Уроша за пассажира лайнера. С мимолётной благодарностью пару секунд она подержала в руке букетик, и тут же протянула цветы какой-то капризной плачущей девчонке.

Впервые Урош увидел будущую возлюбленную издалека, с середины залива. Она сидела на камне и обмахивалась, как веером, искусственными жабрами. Ее длинный парик блестел, а чешуя хвоста переливалась на солнце. Урош уже сутки не спал. Он прилежно учился в морской академии, а всё свободное время работал на старой отцовской лодке. Работал, как только мог: рыбачил, перевозил что-то, катал туристов. Поэтому поначалу подумал, будто русалка мерещится ему от усталости. И это благоговейное видение было привычно.

Сколько себя помнил, Урош бредил русалкам. Ещё маленьким мальчиком он заявил: «Я возьму такую в жёны». И даже в ранней молодости, уже получив некоторое образование и жизненный опыт, он всё-таки нет-нет да и верил, что хладнокровные красавицы обитают в глубинах морей и однажды удостоят вниманием его персону. Как часто он себе это представлял! Сколько сюжетов прокручивал в голове! Иногда он готов был пойти на дно под чарующие манящие песни морских обманщиц. Иногда справлялся с искушением и крал одну из них себе в лодку. А порой и вовсе влюблял в себя всю стаю, привлекая отвагой и накачанным прессом. Он не испытывал иллюзий о нравственности русалок, но готов был смириться со всем, лишь бы стать ближе к необычному существу. Конечно, с возрастом Урош утратил надежду, вот тогда-то и начались явления химер. Он видел силуэты русалок сквозь туман, слышал их песни в темноте ночи, он чувствовал холодные прикосновения пальцев, свесив ноги из лодки.

Наконец-то Урош столкнулся не с видением. Ему предстала самая натуральная фигура. Правда, фокус быстро раскрылся: девушка расстегнула защёлку на бедре и выскользнула из тяжёлого блестящего хвоста. Зато Урош тут же узнал, что не бредит, и может наконец-то верить себе. Он был обескуражен и не додумался подплыть ближе, но уже на следующий день ровно в то же время подкатил к берегу и снова увидел свою русалку.

Надежды Уроша не обманули: девушка выглядела очень хорошенькой, хотя и сердитой из-за жары. Подойти к ней Урош решился только спустя ещё пару дней, но думал об этой русалке он непрерывно с того самого момента, как увидел её издалека. Обычно он не церемонился даже с самыми расчудесными красавицами, но длинный парик и блестящая чешуя заставили его смущаться и трепетать.

Когда девушка несколько раз проигнорировала внимание Уроша, тут уже недолго было и до влюблённости. В минуты особой задумчивости Урош расстраивался, что всё же имеет дело не с настоящей русалкой, но после недолгих размышлений приходил к выводу: их союз – единственный компромисс, лучшее, на что он может рассчитывать в этой далёкой от мифов жизни. Так влюблённость перерастала в любовь и твердую веру, будто высшие силы послали ему невесту.

Однажды поздним вечером, когда туристы уже покинули пирс, когда купальщики разошлись по номерам и барам, чтобы ненароком не встретиться с медузами, и только сутулые неподвижные силуэты рыбаков искривляли длинные линии морского пейзажа, над берегом раздался пронзительный вопль русалки. Тонкие пальчики дёргали застёжку хвоста, но молнию заело намертво. При каждом движении механизм захватывал всё больше ниток и пайеток, грозя порвать и распустить сложную систему вышивки. Самое ужасное: ключи, телефон, деньги – всё надежно хранилось внутри хвоста. «Актриса» оказалась пленницей образа, стала настоящей русалкой, без возможности пройтись по земной тверди.

Урош услышал вопль и тут же явился на помощь. По рассеянному взгляду возлюбленной он понял, что она пока не привыкла его узнавать. Что ж, дело времени. Русалка в отчаянии рассказала свою беду, и Урош по-простому предложил оторвать молнию.

– Ты с ума сошёл?! – бессильно выпалила девушка. – Знаешь, сколько стоит этот костюм? Я лучше сдохну. Можешь сбегать за ножницами?

– Я живу далеко, – ответил Урош и махнул рукой на противоположный берег залива. – Но я тебе помогу.

Вдруг раз – он легко, словно пляжное полотенце, забросил русалку себе на плечо. Мир в миг перевернулся на сто восемьдесят градусов, девушка даже не успела сообразить, в чём дело. А когда поняла, застучала кулаками по спине Уроша и замахала тяжёлым хвостом.

– Да что же ты?! – смеялся Урош, старясь удержать её хвост. Довольно ловко – он же тысячи раз себе представлял, как это может быть. – Я просто помогу тебе добраться домой.