Дедзонцы растворились во тьме.

Через пять минут Вадо кивнул мне, поднялся в полный рост и с двумя людьми пошел к воротам. Подползая на саму границу освещенного круга, мы видели, как он и его двое после долгих переговоров с часовыми прошел на поле в сопровождении троих. Вот он исчез внутри малого транспортника. Первая минута. Вторая. Третья. Шестая.

На седьмой он вылетел в с двумя своими людьми и быстро пробежал к одному из штурмовиков. Из транспортника выскочил окровавленный человек и выстрелил в одного из людей Вадо. Человек загорелся и упал. Вадо со вторым скрылся в штурмовике.

Гринлендцы разрядили арбалеты по часовым и кинулись к воротам, догоняя меня.

Как обычно, из боя запомнилось мало. Крики сгоравших гирнлендцев. Стоны пронзенных стрелами и ножами часовых, шипение бластеров, разогревшийся костюм. Вслед за мной в люк заскочили трое – остальные семнадцать остались догорать на поле.

Сразу у двери лежал дедзонец с обгоревшими ногами. Бросив на него взгляд, я побежал по коридору, где из-за угла тянулся дымок. По пути, у входов в отсеки, лежало несколько сгоревших до неузнаваемости трупов. В воздухе привычно пахло горелым мясом.

Дверь в рубку было приоткрыта, и оттуда слышались хрипы и бульканье. Я остановился у двери и стал дышать, только тут обратив внимание на горевшие напалмом легкие и трясущиеся ноги.

– Эй, есть кто? – заорал я, махнув набегающим гринледнцам, чтоб они смотрели в коридор.

– Есть. – раздался из-за двери хрип Вадо. – Тивсол?

– Ага. Захожу.

Я по всем правилам вкатился в комнату, целясь из пулемета в один угол и ракетомета – в другой. В меня никто не стрелял, и я плавно поднялся на ноги.

Первое, что попалось на глаза – Вадо с обгоревшей головой, прислонившийся к пульту и его лучемет, наведенный на дверь. Я встретился взглядом с его целым глазом и больше его не отводил.

– Тивсол!

– Что?

– Мы сделали это… – лучемет выпал из его руки. Из левой половины головы на все еще горевшую куртку сочилась кровь. – Возьми.

Он сорвал что-то с шеи. Потом он ушел.

Из руки выпал медальон голубого когда-то цвета. Пятый спецбатальен Департамента Особых дел, восставший и после подавления рассеявшийся по галактике.

Я запомнил номер, потом закрыл глаза и немного о нем подумал. Совсем чуть-чуть.

Потом вспомнил, что времени у меня почти нет.

Открыл глаза. В углу, у пульта, привязанные спиной друг к другу, сидели Танита и Катрин.

Через секунду я уже рвал веревки.

Дела я это весьма рьяно. Катрин, украшенная за время разлуки синяком и шрамом, очнулась. Веки ее поднимались крайне медленно, я бы баночку успел выпить.

– Трокли… засранец. – шепнула она, как только левый глаз, не обременненый синяком, сфокусировался на мне.

– Чего тебе? – шепнул я в ответ, чуть озабоченно замечая, как спадает напряжение действия.

– Мы им отомстили за Нирру. Я – четверых и Танита – троих.

– Это…

– И еще. Если бы я могла двигаться, я набила бы тебе яйца. А так… я люблю тебя.

– На это я и надеялся. – пробухтел я, возвращаясь в действие. – Значит, двигаться не сможешь?

От желания набить-таки мне яйца у нее открылся правый глаз.

– Ты это…

– Да? – буркнула Танита, возвращаясь в сознание.

– Я не это. Я думаю, куда вас послать, чтоб не вернулись.

Вскочив на ноги, я подошел к пульту управления, и осмотрелся. Все знакомо. Секунда концентрации и руки сами собой выполняю команды:

Таймер на взлет, прыжок сразу после выхода из атмосферы. Связь – на Караул! на всех частотах. Выход из прыжка чуть ли не в центре Конфедерации. Автопилот – на уклонение от метеоритов. Все. На него ушло не более пяти секунд.

Я вернулся к девушкам и сказал:

– Итак. Счас я вас отправлю с этой планеты. Как только вас подберут – сообщите, что вас зачем-то выкинули с вашей планеты, и что я сказал, что найду вас и все объясню. Планета, с которой вас выкинули, называется не Вась-Вась, а Аляк. Если будут сильно приставать, скажите, что Тивсол Харш Трокли – ваш муж и все испугаються. До свиданья.

Щелкнув по клавише таймера, я выскочил из кабины прежде, чем они успели что-либо ответить. Этого бы я не перенес и улетел с ними, оставив планету на растерзание.

В коридоре я столкнулся с тремя сопровождающими. Окинув их взглядом, я скомандовал:

– За мной.

Мы выбежали на поле. На нем было пусто. Половина прожекторов уже не светила. Перебежав под соседний штурмовик мы присели, дожидаясь старта. Штурмовик с девушками медленно оторвался от земли и тяжело пошел вверх. Я облегченно вздохнул и стал присматривать для себя транспортно-боевое средство. Только я его высмотрел, как шипнули бластеры и трое вокруг вспыхнули и упали на бетон. Потом раздались шаги десятков трех человек, неторопливо подходивших со всех сторон.

– Блестяще! – сказал Дадзонте Ватокс. – Как у меня все хорошо получилось!

Из темноты появились люди в боекостюмах с направленными на меня тяжелыми ракетометами с подствольными лазерами.

– Поздравляю, господин Трокли! Вы блестяще справились со своей работой. Штурмовик закодирован на прыжок в нашу штаб-квартиру, а на выходе из атмосферы его ждут три штурмовика прикрытия. Так что вы самым прекрасным образом попались в мои сети… Аг!!!!!!!

– Не, браток, это я тебя поймал. – неторопливо сказал я. – За яйца.

Одновременно его ракетомет выпустил очередь по всем окружающим. Окружающие, тоже схваченные, секунды три, пока было кому в кого, постреляли друг в друга. Я плюнул в сторону Дадзонте, и побежал к облюбованному штурмовику.

Голова гудела, сильнее и сильнее, при этом становясь все больше и тяжелее. Ее качало из стороны в сторону, и она начинала болеть, прихватив за компанию и спину. Ножки и ручки работали все неохотней и неохотней

Так что плюхнувшись в кресло, и глянув на двух пилотов, которым был произведен прямой массаж сердца, а отключился от рук и ног, и дальше двигал все мысленно. Спина, не говоря уже о голове, собиралась взорваться Думалось с трудом, но зато в одном направлении – вперед, в погоню.

Ускорение на взлете размазало по креслу, а защитное поле сразу показало перегрузку, так как я помог двигателям, присоединившимся к голове в желании взорваться. Поймав на радаре три штурмовика, уже готовых прыгнуть вслед за исчезнувшим с девушками, я сделал привязку к ним. Вовремя. Они тоже исчезли. Я вылетел из атмосферы.

На мгновение я увидел открытый космос, а потом стало холодно.

Потом все погасло.

Вспышка света. Темнота, Вспышка света, боль и почти сразу она исчезает, а ее сменяет чувство сильной слабости.

Я с трудом подавил желание немножко постонать и поскрипеть зубами и вслушался в свои ощущения. Все системы функционировали нормально, я ни к чему не привязан, и даже наоборот – парю в воздухе.

Открыв глаза, я уставился в белый потолок, обвешанный камерами и датчиками.

Одновременно с моим переходом в сидячее положение в отскочившую дверь стандартного конфедеративного изолятора влетели трое в белых халатах. Так как один нес шприц, то прошли они не далеко.

– По-моему, ему это не нужно. – похрипел один на линкосе, поднимаясь из угла.

– Конечно, не нужно. Я бы лучше покурил, и выяснил, где я и мои жены.

В распахнутую дверь влетели генерал и адмирал, оба Военно-Космических Сил, и три десантника в полной выкладке.

– Лейтенант Трокли! – рявкнул адмирал. – Доложите обстановку!

– Обстановка проста, и я даже не понимаю, как даже такой тупица как вы, сэр, не можете ее понять. Я нахожусь на тяжелом линкоре ВКС, оборудованным экспериментальным прибором выборочной аннигиляции, поле которого окружает планету. После аннигиляции моего штурмовика мое хладное тел было выловлено и оживлено. Теперь я нахожусь здесь и требую курить и сообщить мне, где мои девушки, а так же послать запрос в департамент особых личностей относительно моей. Причем обстановку я докладываю, выполняя незаконный приказ, так как согласно уставу ДНП п.43 ст.67843-2 я имею право не отвечать на вопросы лиц других департаментов. – оттарабанил я, нащупывая в кармане генерала сигареты и зажигалку.