Рабовладельческая корпорация вовсю пыталась сделать вид, что ее не стало. Это очень пугало спецов, особистов и правительство в общем, которые боялись потерять конкурента на рынке грязных дел.
118– яа дочь правителя Дакулы шестой раз развелась и вышла замуж за 102-ю.
Дочитав страницу, я рефлекторно попросил:
– Переверните, пожалуйста.
Мимо моего левого уха просвистел ботинок сорок шестого размера, а из-за газеты уставилась заросшая харя и скорострельный автомат.
– Спасибо. – я углубился в чтение спортивных новостей.
– Ты кто? – выскочило откуда-то из копны соломеных прямых волос.
– Человек, десять лет не читавший газету. – Это подействовало. По крайней мере, на пару секунд, пока я не разразился воплями:
– Эй, слушай, а как выглядит Ва Кон, чемпион по рукопашке? Среднего роста, сероглазый, бритый на лысо, без среднего мизинца?
– Ага. – ответила копна, выплевывая бычок и выбираясь на волю из недер кресла. – А ты откуда знаешь?
– Служили вместе. Я его учил водяным рукам, я он меня – взрывать ноги.
– Это когда?
– В промежутке между абордажем Разрушителя и чисткой Гадины.
Автомат опустился, а после вопроса, кто я такой здесь взялся, вообще спрятался в кобуре на боку.
– Тивсол. – протянул я руку. – Хорошо сел.
– Вунайкосола. Ол. Нормально. Тут есть где-нибудь душ, литра три вина и стеревизор?
– Есть. А с рукой…?
– Нормально. Это еще в космосе. Но как они нас! Как слепых обжаханых черепах…
Далее последовал длительный рассказ о сражении, прервавшийся только когда мы вошли в гостиную и увидели там девушек. Ол прервал не только рассказ, но и движение. Видь я девушек в первый раз – сделал бы то же. Они где-то в шкафчике раскопали гермокостюмы (в обтяжку) свободные рубахи и надев их, затачивали все имеющиеся лезвия.
– Это кто? – ожил Ол, спросив на всякий случай на старом линкосе.
– Местные. – ответил я на новом, обозревая полупустой ящик пива, который еще вчера был полным.
Бесцеремонно оставив их знакомиться, я пошел в оружейную за завтраком из генеральского походного рациона. Когда я вернулся к неплохо сервированному столу, Ол допивал вторую бутылку и болтал с ними на чем-то, отдаленно напоминающем местный.
Вывалив свой груз на стол, я грохнулся в кресло, и принялся вскрывать консервы, прихлебывая из бутылочки, отобранной у Катрин с нравоучением о вреде алкоголизма в детстве.
Ол рассказывал истории из жизни базы, чем полностью развел мои подозрения, что он чужой агент. Ни один агент в среде пилотов пять лет не продержится, а Ол в ней состоял лет восемь.
К завтраку мы приступили в ленивом расслабленном молчании, протянувшемся до середины, когда Танита спросила:
– Когда мы выступаем?
– Куда? – поинтересовался Ол.
– За катером. Мне кажется, что вся эта каша – из-за них. – сказал я, слава пиву, на линкосе.
– А-а… А я чего?
– А ты сиди здесь и связывай…
– Ну так как? – повторила Танита.
– Счас посидим, загрузим дракона пивом и ближе к вечеру вылетим.
– А почему ближе к вечеру? – поинтересовалась Катрин.
– Столько надо, чтоб загрузить пива, чтоб тебе хватило тебе хотя бы на день.
Катрин нахмурилась и метнула кинжал куда-то в живот. Оставив его торчать там, я продолжил завтрак.
– Ничего себе. – буркнул притихший Ол.
До конца завтрака все молчали. А после, не рискуя получить в добавок к кинжалу копье, от которого можно было получит синяк, я направился к вертолету.
Через полчаса мы взлетели.
Развалившись в кресле пилота и лениво поглядывая на карту, я обдумывал, куда же мне все-таки лететь.
Сзади, в огромном грузовом отсеке, выставив головы на улицу, трезвели Танита и Катрин. Официально считалось, что они – бортовые пулеметчики. Очки им шли.
После недолгих размышлений я решил, что надо все-таки довезти остатки девушек до Фрутино. Заодно подобрать а) немного десанта, б) информации, что где стоит…
Придумать в) мне не дал грохот левого пулемета, за которым сидела Танита. Почти сразу вслед за грохотом на экране проявился кто-то, кинувшийся ракетой.
Вираж влево и вверх, горизонтальная спираль, очередь по крыше глайдера. По лобовому стукнул осколок, а наушники взорвались голосами девушек, завопивших, что от такого катания у них откроются все многочисленные дырки. Я с чувством глубокого удовлетворения подумал, что водить вертолет еще на разучился. Ну удовлетворился и ладно. Таких выступлений лучше поменьше. А вот что он нас чуть не сбил – это плохо. Надо напрячься и уйти из горизонтальной радарной видимости. Для встряски я включил магнитофон, и снизился почти до верхушек.
Дальнейший наш полет, занявший около получаса, прошел спокойно, если не считать обстрела из луков и арбалетов.
По истечении получаса, вертолет, погромыхивая рвущимся в бой двигателем, сел на вершине холма, рядом с которым я разглядел флаги Штаба. На равнине вокруг раскинулся огромный табор, создававший огромный гвалт и грохот, и наше падение заметило не более двадцати человек. Эти двадцать ринулись окружать вертолет с винтовками наперевес, но резко остановились и залегли. Причиной залегания оказались бортовые пулеметы, тихонько повернутые в сторону окружателей.
Когда я деловито вылез из верхнего люка и направился к штабной палатке, не обращая на рост количества стрелкового оружия, направленного на меня, гвалт вокруг холма начал стихать. Я успел промаршировать метров сто, а после передо мной выросли четверо рослых небритых в зеленом с винтовками.
– Вам кого? – мрачно осведомился один, с полностью заляпанным глиной лицом.
– Маршала Фрутино. Лично. Срочно.
– А вы кто?
– Я из одного ящика с этим. – Тык в винтовку.
Четверо переглянулись. Самый низкий махнул рукой, и количество наведенного на меня и вертолет стрелкового оружия уменьшилось.
– За мной. – угрюмо уронил низкий и направился к палатке. Я в ногу потопал за ним.
Отодвинув полог, наш конвой проследовал внутрь, где сидевшие вкруг семь человек чертили на земле карту боевых действий.
– В чем дело? – вскинулся самый высокий, старый и худой.
– Этот человек ищет Фрутино. – ответил кто-то из-за спины, пока я осматривал помещение в поисках следов маршала.
– Многие его ищут, и уже нашли, но какого (…) вы его привели сюда? Кстати, дайте-ка его на свет.
Кто– то замахнулся толкнуть меня в спину. Я грохнулся на колено и метнул толкателя на карту. Уже нашли мне не понравилось.
– Он прилетел на штуке, похожую на ту, что мы сбили на днях. – ответил провожатый, поднимаясь с карты и отряхиваясь. Тем временем я вышел на свет висящей под потолком лампы, поднял лицевые щитки и уставился на худощавого.
– Где Фрутино?
Вместо нормального ответа худощавый вынул из кармана коробку с сигарами и протянул ее мне.
– Тивсол? – спросил он, после того, как я закурил, и догадался, что надо выдать рассказ о сигаре.
– Ага. Ну и…?
– Фрутино мертв.
Я пожевал сигару. Оказывается, можно узнать о смерти друга и остаться спокойным.
– Когда?
– Вчера утром. Имперцы.
Так. Все дороги ведут к имперцам.
– И что вы намерены делать дальше? – спросил я, грохаясь на пол.
Худощавый расстегнул кобуру и взмахом руки растворил мой эскорт.
– Нам известны почти все следствия происходящего, – неответил он, закуривая сигару, – но относительно первопричин у нас имеются лишь предположения. Фрутино считал, что они известны вам.
Нехилый прощальный привет от Фрутино. Друг вряд бы ли смог развеять мое более чем мрачное настроение лучшей шуткой. Замаскировав улыбку облаком дыма, я ответил:
– Оставив все на стадии предположений, можно сказать, что некая группа заинтересована в получении мощного разрушительного устройства, в данный момент находящегося на нашей территории.
– Что за группа? – пропыхтела аморфная туша откуда-то из темного угла.
– Вы знакомы со структурой мира за пределами этой планеты?
