– Зачем ты вызвал меня? Что-то ещё случилось? – перешёл Ренельд к неофициальному обращению.

Это позволялось очень немногим. Но после потери брата и соратника, после гибели единственного наследника, Ивен стал относиться к нему с поистине отеческим теплом и вниманием.

– Пока не случилось, Рен. – Король неопределённо покачал головой. Посмотрел куда-то в кроны деревьев, которые тихо шелестели над головой. – Но сам понимаешь… Всё уже давно идёт к тому, что я женюсь на твоей матери. А затем – очень скоро – мне нужно будет выбрать преемника. Раз уж судьба лишила меня всех наследников. И я хочу, чтобы им стал ты.

Вполне ожидаемые слова отозвались в груди холодом. Подобные разговоры заводились его величеством не единожды. Чаще всего между делом. И лишь первый раз – наедине и настолько открыто.

“Всё это скверно попахивает, Рен, – задумчиво выдал Лабьет. – Я не люблю ошейники. А ты?”

Ренельд ничего не ответил, но был с ним абсолютно солидарен.

– Ты же понимаешь, что это невозможно, – он постарался удержаться от раздражения в голосе. – Как бы ты этого ни хотел. Моя аура не позволит стать следующим королём. Никто не примет меня на троне. Я не пройду ни одного испытания за право претендовать на место твоего преемника.

– Пройдёшь, – уверенно заявил его величество.

И посмотри, ни один мускул на его лице не дрогнул! Как будто он и правда знал способ, как преодолеть множество сложных препятствий к тому, чтобы назвать Ренельда наследником рода Таури.

Нехорошо.

Порой Ивен был склонен к некоторого рода авантюрам. Благо, когда он занял трон, ответственность за целое королевство заметно поубавила его пыл. А в юности они с братом чего только не вытворяли. Порой королевский двор стоял на ушах от их выходок.

И одним из самых безобидных случаев можно было назвать тот, когда они, переодевшись служанками, пробрались в купальни – к фрейлинам королевы. Много не увидели. Но напугали их до жути. Как рассказывал отец, от женского визга едва не обрушились стены столичной резиденции. Правда, ещё неделю после дерзкого набега на девичьи прелести Ивен ходил с приличным синяком во всю скулу. Одна из самых прытких дам хорошенько ударила его латунным кувшином.

Само собой, это его не остановило. О тех проделках до сих пор нет-нет да и вспоминали в дворцовых кулуарах – особенно те из слуг, что постарше и видели всё воочию.

– Я не склонен разделять твой оптимизм, – возразил Ренельд. – Если только ты заранее не подкупил весь Совет. А без их мнения тут ничего не решится. Как только они убедятся в особенностях моей ауры, дадут мне хорошего пинка. Со словами “простите, ваша светлость”, разумеется.

Ивен криво усмехнулся. Хоть смешного тут было мало. С самого детства, как только стало известно, что Ренельду досталась особенность довольно сомнительного достоинства, он вынужден был скрывать это. Или хотя бы не кричать о том на всех углах.

Маг с подавляющей тёмной аурой! Пятно на чести всего королевского рода! И крест не только на перспективе стать когда-то наследником престола, но и на самой возможности заниматься магией. Потому что любое из применённых Ренельдом заклинаний могло обрести разрушительный эффект. Вместо целительства – отъём жизни; вместо разведения огня в камине – взрыв, который разнесёт полдома.

Сначала родители ждали, что баланс ауры всё же исправится. Затем перестали. Но временный выход нашёлся. Отец приказал всем, кто хоть что-то знал об этом, молчать и делать вид, что всё в порядке. Благо знали немногие.

Только чудом Ренельду удалось поступить в Академию Санктур, избежав разоблачения. Думается, во многом роль тут сыграло золото, которое герцог Энессийский раздал магистрам, что принимали его сына в адепты. Вот только направление магии пришлось выбирать осторожно. Любой сильный всплеск мог окончательно убить светлую сторону ауры. Потому Ренельд пошёл по самому безобидному пути: он начал изучать ауры других.

И достиг в том значительных успехов. К тому же научился неплохо контролировать направления заклинаний, чтобы они не оборачивались изнаночной стороной.

Будь по-другому, король не взял бы его на службу ко двору.

– Ты слишком мрачный, Рен, – заметил Ивен. – Тебе жениться бы надо.

“Ну всё, началось, – вздохнул шинакорн, ближе придвигаясь боком к бедру Ренельда, словно хотел поддержать его в такой нелёгкий миг. – Может, сбежим? Прямо сейчас. Я могу сделать вид, что увидел кошку. Или, на худой конец, мышь”.

– Не нужно, это бесполезно. Теперь он меня из-под земли достанет, – мысленно ответил Ренельд, а вслух обратился к королю: – Сомневаюсь, что женитьба добавит мне весёлости. Думается, я только схвачу больше забот.

– Конечно, проще тащить в постель любую хорошенькую и согласную на всё девицу, – проворчал тот. – Это дело не хлопотное. Но, к сожалению, и твоих проблем не решает.

Ренельд остановился, уставив в короля вопросительный взгляд. Это “ж-ж-ж” неспроста, как говорил ещё в Санктуре мастер Абэилль, когда ошибочно призвал демоническую тварь, сильно смахивающую на огромную пчелу.

– К чему ты клонишь? Лучше говори сразу.

И в глазах короля мелькнул знакомый уже азартный огонёк. Он обычно тоже обещал только лишние хлопоты.

– Тебе нужно жениться с умом, – голос Ивена остался серьёзным и спокойным. – Это должна быть не просто магисса, а магисса с очень сильной светлой аурой. И она должна быть очень хорошо к тебе расположена. Чтобы согласилась хотя бы на время “вылечить” твою.

Король замолчал, храня бесстрастный вид. Но по тому, как напряглась его шея, стало понятно, что он со всем вниманием ждёт ответа.

– Это противозаконно, – уронил Ренельд. – Это то, с чем я борюсь. В числе прочего, разумеется. Поглощение чужого света. Подпитка за счёт энергии другого мага. Да я только что вернулся с места преступления, где некто выкачал силу ауры у магистра Ноэля Ливра! А ты предлагаешь мне…

– А теперь помолчи и подумай, – ровно и даже холодно оборвал его король. – Всё это справедливо для случаев насильственного поглощения. Кражи, другими словами. Но если девушка согласится сама и если ты будешь настолько умён, чтобы не навредить ей, чтобы склонить на свою сторону, очаровать или влюбить в себя, в конце концов, – всё пройдёт как нельзя лучше.

“Да с этими мадемуазелями одни проблемы! – возмутился шинакорн, тихо фыркнув. Его шипы стали чуть ярче. – Как будто сам не знает. Нет, Рен, когда девица греет тебе постель, это одно. Но она же начнёт кипятить тебе мозг – а это, знаешь, совсем другое”.

– Это обман, – выслушав гневный клёкот Лабьета, проговорил Ренельд. – Как и любые другие обманы, он рано или поздно всплывёт на поверхность. Я не могу притворяться тем, кем не являюсь, бесконечно.

– Когда ты станешь достойным королём – а я уверен, что однажды это случится, – никому не будет дела до того, какого цвета твоя аура, – парировал его величество.

– Ты не понимаешь…

– Это ты не понимаешь, Рен! – наконец повысил голос король. – Ты ближе всего мне. И ты мне дорог, как сын. Я многое готов сделать, чтобы мнимые преграды не остановили тебя на пути к трону.

И чего вдруг так вскипел? С чего вдруг ему вообще так ратовать за то, чтобы племянник стал его наследником? В королевстве полно достойных знатных мужчин, которые всё сделают, чтобы заслужить милость короля, а затем занять его место, когда придёт срок. Конечно, это не сохранит трон для династии Таури. Но гораздо важнее, если сохранит спокойствие и мир в королевстве.

– А как же Ксавье? – резонно уточнил Ренельд. – Он тоже Таури.

– Ксавье не подходит для того, чтобы стать королём. Да ты и сам это знаешь. Он слишком самовлюблён. И не сосредоточен. Сегодня ему интересно одно. Завтра – другое. Он даже не смог окончить Санктур с отличием, хоть для этого у него были все данные. А ты… Не имея их, сумел. Твоё имя сейчас высечено на мраморной доске почёта среди имён лучших выпускников. А не его.

– Это не показатель. Ты тоже, кажется, раньше не был примером для подражания.