Малфоя обожгла горячая ладонь Гермионы. Он почувствовал, как её рука, забравшись под свитер, прошлась по животу, медленно заскользила вверх.

— Гермиона, я…

— Хочу, — подняла взгляд. — Хочу тебя…

Он думал, что это был только плохой день, а не плохая жизнь…

========== Часть 8 ==========

она

— Тебе больше не скрыться от меня. Слышишь? Ты моя. Ты во мне, — устало улыбнулся Драко, словно опустил решётки, провёл вокруг колючую проволоку и вырыл ров. У неё нет пути к побегу, да ей и не нужно. Добровольное заключение. Лишь бы с ним. Лишь бы навсегда.

Гермиона потянулась к нему как бабочка на свет. Губы. Боже, его губы, как она скучала! Всегда сухие. Всегда настойчивые. Драко с рычанием поцеловал её, словно в последний раз. Сжал её, притянув ближе. Ещё. Ей нужно ещё и больше.

Но рано или поздно им придётся проснуться. Именно сейчас, когда они почувствовали, что не одни.

Свет погас, и послышался скрежет стены. Они отстранились, глядя друг другу в глаза. Их нашли. Гермиона ладонью коснулась его щеки, прошептала, что «всё будет хорошо». И он поверил ей.

Макгонагалл стояла в проёме, а из-за её спины выглядывал Филч. Гермионе казалось, что никогда в жизни она не видела профессора такой взвинченной. Причина её появления предельно ясна. Грейнджер даже не знала, жив ли Грин, потому что бил Драко по-звериному сильно.

Малфой шёл рядом с ней, крепко сжимая руку.

До конца.

Всё пополам.

Дамблдор не стал исключать Малфоя из школы по простой причине — учиться им оставалось всего пару месяцев. Вместо этого его отстранили на месяц, отправив на домашнее обучение. Это был лучший исход, из всего, что могло бы произойти. Драко повредил Грину челюсть, выбив несколько зубов. Мадам Помфри, конечно, вылечит его, но не психологическую травму, которую нанёс ему Малфой. Грин рассказывал друзьям, что никогда в жизни не видел такой взгляд. Он был уверен, что Драко его убьёт.

Они попрощались в тот же день. Драко не собирал вещи, решил не тратить на это время. Но настоятельно просил Забини, чтобы друг присмотрел за Грейнджер, пока его не будет.

Уже на выходе из школы, Малфой, в сопровождении Снегга, остановился рядом с Грейнджер. Нагнулся к ней, обрамив её лицо ладонями.

— Невероятно безупречна, — едва уловимым шёпотом согрело губы.

Столь же неожиданно Драко отпрянул.

Гермиона только через несколько секунд нашла в себе силы повернуть голову и увидеть, как за Малфоем захлопнулась дверь школы.

Это было ужасно. Разлука очерняла каждый её день, но ежедневные письма немного заполняли пустоту. Драко не жалел ни чернил, ни пергамента, ни свою сову, которая прилетала, порой, по несколько раз в день. Но было в этом что-то романтичное. В письмах можно было не стесняться говорить о том, чего бы она никогда не сказала с глазу на глаз.

Малфой писал о её губах, чаще о ногах и обоже о том, что бы он сделал, будь сейчас рядом.

«Грейнджер, в учебнике по магловедению говорится о мобильных устройствах. Почему ты раньше мне не говорила, что с помощью этих штук можно мгновенно присылать сообщения? Скажи, где мне взять это, и я прекращу мучения наших сов.

Я гнию у себя дома. Репетиторы, которые приходят ко мне, не рассказывают ничего, что бы я уже не знал. Кажется, экзамены могут сдать и младшекурсники.

Забини пишет, что к тебе никто не суётся. Это хорошо.

Я тут походил по магазинам и решил купить тебе подарок. Надеюсь, понравится. Драко.»

Ей понравилось. Помимо письма, бедная сова притащила большой свёрток. Гермиона сначала хотела возмутиться, представив ЧТО мог купить ей Драко Малфой, с присущей ему манерой выставлять своё богатство.

Но всё оказалось проще. Там был плюшевый халат бежевого цвета, с ушками на капюшоне. А в прикреплённой записке значилось:

«Зато он не детский!»

Гермиона прыснула в кулак, вспомнив, в каком виде встречала его у себя дома. На ней был халат из её детства. Он был огромным для ребёнка, и Грейнджер могла до сих пор с лёгкостью носить его — ядовито-розового цвета, с подписью «барби» на спине.

Драко действительно умел удивлять.

Однажды с письмами пришёл дневник. Она такой уже видела. Воспоминания болью отозвались в сердце. Гермиона помнила, как вырывала листы и швыряла их в Драко. Только вот этот дневник был другим. В нём Драко писал о ней, и сквозь его злобу и ярость отчётливо читалось «не могу без неё».

Гермиона не спала всю ночь, перечитывая строчки, выписанные ровным, аккуратным почерком. Она будто по-новой узнавала Драко. То было почти признанием в любви, только в его стиле. Хлёстком, не щадящем и резким. Таким он и был. С острыми углами. Драко был полон демонов, и Грейнджер кормила их.

До возвращения Малфоя оставался всего день. Гермиона не могла собраться с мыслями. Начинала читать страницу в учебнике и понимала, что не помнит и строчки. До экзаменов оставалось совсем чуть-чуть, и семикурсники прятались по углам, уткнувшись в книги. Нервы сдавали у всех. Профессора их так напугали, что только самый ленивый не стал бы готовиться день и ночь.

Грейнджер решила сменить обстановку. Она уже написала письмо для Малфоя, и ей оставалось только отправить его.

В этом году весна пришла раньше. В воздухе витал сладковатый аромат. Гермиона смотрела под ноги, пытаясь не наступать на помёт, когда заходила в совятню. И замерла, увидев там Пэнси.

Грейнджер знала, что Паркинсон в курсе истории её бывшего парня и её врага. Была ли Пэнси врагом для Гермионы после всего?

Навряд ли.

— Привет, — сорвалось с губ на автомате. Гермиона не помнила, чтобы они общались после всего случившегося. Она заметила, как та закатила глаза.

— Я жду свою сову и ухожу, — ответила девушка и отвернулась.

Гермионе вдруг захотелось извиниться. За то, что всё так получилось, за то, что она и правда не хотела этого.

— Пэнси, я… хотела попросить прощения, — тихо начала она.

Паркинсон резко развернулась к Грейнджер. На её лице отобразилось удивление.

— Попросить прощения? — повторила Пэнси.

— Да, — Гермиона снова помялась. — Я… не хотела, чтобы всё так получилось. Я правда не специально…

Молчание показалось тягучим. Грейнджер видела, как та менялась на глазах. Откинув со лба выпавшую прядь, Пэнси сложила руки на груди и будто задумалась о чём-то.

— Я отступила только ради него, Грейнджер. Прощать тебя… за что? За то, что так пересеклись ваши судьбы? Не будь омелы, вы бы всё равно были вместе. Не сейчас, но потом. И от одной только мысли об этом у меня волосы встают дыбом. Если бы мы поженились, как хотели наши родители, завели бы детей, а потом… случайным образом и по велению судьбы, мимо проскочила бы ты! Что тогда? Всё бы рухнуло за считанные секунды! Мне было бы в тысячу раз больнее! — она выдохнула. В этот момент подлетела её сова. Пэнси забрала у неё письмо и направилась на выход. Но возле двери остановилась. — Просто не делай так, чтобы у него ещё раз появилось желание покончить с собой…

Что-то в груди надломилось, когда последние слова дошли до Гермионы.

— Что? — она схватила Пэнси за рукав мантии. — Что ты сейчас сказала?

— Так ты не знаешь? Он тебе не рассказывал?

— Пэнси, чёрт побери! Пожалуйста! — она сжала её руку. — Пожалуйста, скажи, о чём ты?

— Драко было настолько плохо, — она закрыла глаза, ей явно было неприятно вспоминать это. — У него всё горело внутри. Он говорил… сердце болело так, что он готов был убить себя, лишь бы прекратить мучения. Он попытался. На том турнире, когда упал с метлы, — в её глазах застыли слёзы. — Ты хоть представляешь, каково это, взлететь вверх и отпустить метлу, чтобы намеренно сорваться вниз? Прямиком в пасть своему страху? Он предпочёл умереть от своей фобии, а не от тоски по тебе!

Гермиона почувствовала, как лопнули последние нити, удерживающие сердце, а потом она отчётливо услышала звон, когда оно вдребезги разбилось у неё под ногами.

Наверное, Пэнси слышала, когда спускалась по лестнице, ужасающий вопль — так кричала Гермиона, срывая голос. Её трясло от осознания того, что бы было, если бы не она в тот день. Что если бы она не пришла на игру, что если никто, кроме неё, не знал заклинания и Драко позволили бы упасть? Как он говорил?