— Ты и к Сэму приходил?

Она вляпалась по уши. Тонула в этом дерьме. И не знает, как выбраться, отмыться, оттереться, впервые во всей своей гребенной жизни не знает, как с этим справиться.

— О-о-о, — тянет он. — Это почти правда. Наполовину. Ты никогда не интересовалась у Сэмуэля про его жену? Пока кувыркалась с ним? — гогочет. Гермиона пятится назад, в попытке понять где она, хоть за что-то уцепиться, как вдруг слышит хохот еще двоих мужчин. Все трое здесь. Где-то в тумане. И у нее нет шансов. — Его жена была волшебницей, которую убили дружки твоего выродка Малфоя во время войны. Такие же ублюдки Пожиратели, как он!

Ей хочется сказать, что он не убийца. Но она молчит. Ее рука касается чего-то шершавого и она оборачивается и видит ствол дерева. Если это лес, то ей нужно идти в глубь, чтобы сравнять шансы и иметь место, где можно укрыться.

— Твой тренер согласился помочь задержать тебя подольше. Надеюсь ваш последний разговор был приятным? Крысы, они везде. Сэм возможно и не знает, что ты сегодня умрешь, он умолял меня отомстить всем Пожирателям.

Наверное так ломаются ребра, от таких ударов по грудной клетке. Серее в истерике. Гермионе хочется скулить. От отчаяния. Она вновь прикладывает палочку. И вновь ни-че-го.

— Где Драко!?

В нее летит оглушающее, но девушка вовремя прячется за стволом дерева и пятится назад, меняя свое местоположение.

— Случился вполне разумный обмен, — шипит он. Грейнджер пытается понять, откуда идет его голос. — Он у Пожирателей, тех, что не сумел найти. Но и они к утру уже будут мертвы, как только я закончу с тобой, мы отправимся туда и убьем и их.

«дышать страшно…»

Дыши.

Дыши и не бойся. Просто, блядь, глотай воздух и дыши. Живи, Драко. Она будто мантрой повторяет это. Возможно есть надежда, что он еще господибоже дышит!…

— А потом мы найдем его мамашу, — говорит незнакомый голос где-то совсем близко. И Грейнджер замирает. — Повеселимся с ней также, как и с Забини, кстати, как там его рука?

И этого достаточно, чтобы цифры сошлись и Гермиона обозначила точную цель.

— Сектумсемпра!

И раздавшийся звук кормит ее демонов. Кормит хлюпающим звуком от перерезанного горла. Она ступает в его сторону осторожно. И как только глаза цепляют появляющуюся фигуру на траве, Грейнджер выдыхает:

«Минус один»

Убивать не сложно. Это просто ужасно - просто ужасно желать, всеми оставшимися силами и разума убить человека. Главное хотеть этого. Хотеть ради жизни. И черт, в ней ее много. Хватит на каждого родного для нее человека. На друзей, на Блейза, на Нарциссу, на Драко…

Грейнджер… милая когда-то Грейнджер. Красивая, грязная Грейнджер. С идеальной кожей и гниющей под ней кровью. Теперь так.

Теперь ее жизнь катафалк с кучей смертей и отвратностей. И она несется на нем. Без водительских прав и без указателей. В тупик. Она в аду. В настоящем. Идет по черепам и больше не боится разговаривать с Дьяволом.

Начало положено.

Она слышит, приближающийся шорох шагов по траве, еще один Каратель подходит совсем близко. Гермиона прячется за деревом затаив дыхание. Он нагибается уже над трупом.

— Сука! Тварь! Она убила Коллиана! — кричит он в туман. Она узнает его голос, это был он в том переулке, который бросил в нее Авадой. «Мразь» — скрипит внутри нее.

Гермиона бесшумно вытягивает руку, и бьет оглушающим в него. Тут же сковывая его верёвкой и накладывая поверх Силенцио. Все происходит очень быстро. Она нагибается к его лицу и стягивает бинтовую маску с лица. Присматривается и после бежит вперед, чтобы вновь скрыться.

Толиус прав. Крысы везде. Даже в Министерстве. Карателями оказались Авроры, которые работали с ней. Двое с третьего уровня, и Толиус, их предводитель.

Она прячется за поваленным деревом, вновь пытаясь послать патронуса. Прочувствовать конец этого купола, который наложил вокруг Аврор.

— Ты всегда вызывала у меня острое чувство ненависти, с того самого дня, когда вы с Поттером решили помочь своими показаниями в суде. Самым главным Пожирателям, которые были по правую руку от ублюдка Реддла!

Его голос везде. Будто он говорил в громкоговоритель. Девушка оглядывается, пытается рассмотреть вокруг себя хоть что-нибудь. Предрассветный туман становится слабее. Теперь она видит все на пару метров вперед. От этого сложнее. Укрыться сложнее.

— Ты не Бог, чтобы карать самостоятельно людей!

Это было ошибкой.

Гермиона блокирует сильное заклятие и валится на землю, не удержав равновесие на неровной земле. Ее сердце скачет в такт приближающимся шагам. Она наводит палочку в сторону шума и это очередная ошибка. В лесу из-за эхо звуки меняют направления. И Аврор выбивает из ее рук древко, и с размаха пинает прямо в голову.

Боже.

Толиус встает на ее палочку, переламывая ее пополам, пока она пытается собрать себя по частям. Удар был мощным. В ушах шумит и боль отдает в висок. Перед глазами все плывет. Ей чертовски больно.

То ли от ощущения в голове.

То ли от ощущения приближающейся смерти.

Она чувствует, как начинает дрожать на уровне гортани.

Как начинает щипать глаза.

Как тошнит, как ее невыносимо тошнит. До боли, до хруста в костях и ломки.

Он наваливается на нее сверху, елозит, припечатывая своей огромной тушей к мягкой земле. Толиус смердит гнилью и Белладонной. Гермиона не моргает. Не позволяет векам сморгнуть слезы, чтобы очистить путь для взгляда. Не хочет смотреть в его мерзкую рожу. Она чувствует, как он опаляет ее своим стухшим дыханием, чувствует его колом стоящий член своим животом. Ей омерзительна такая смерть.

Раз-два-три.

Четыре-пять-шесть.

На семи Грейнджер понимает, что весь этот счет до десяти, чтобы унять злость, - хуйня полная. Абсолютно отвратительная хуйня.

— Сладкая, ты такая сладкая девочка…

Лижет ее висок, прямо по дорожке крови. И лапает. Лапает. Сминает футболку, приподнимая ее наверх. Тянется к голой груди своими грязными пальцами. Трясется от возбуждения. Смеется хрипло в истерике, как это делает всегда - мерзко, фальшиво. Ему не смешно, он никогда не умел радоваться и это просто давление, думает она. И Гермионе стоит признать, что в таком положении, в такой ситуации давление работает на ура.

— Я поиграюсь с тобой и позволю твоему выродку увидеть в моих воспоминаниях каждый миг, в котором я трахал тебя…

Щелчок.

Кулак сжат до боли. До белых костяшек на нем.

Толиус оказался хитрой крысой. Хитрой, хитрой крысой, но такой тупой. Он дал понять ей, что Драко Жив. Драко жив. И Гермиона выдыхает. Потому что:

«Дышать становится не страшно…»

И вонзает нож прямо в его горло.

Вытаскивает его и вновь вонзает. Даже не закрывает глаза, когда кровь хлесткими струями начинает выливаться на ее лицо. Еще раз.

За Забини.

За Нарциссу.

За всех убитых.

За Драко.

За себя.

Гермиона останавливается только когда тяжелая голова мужчины падает на ее плечо. Шевелиться трудно, придавленной его весом. Но и будто нет этой тяжести. Она скидывает его с себя и смотрит вверх. Сквозь кроны деревьев. Сквозь облака. Сквозь небо. И сквозь атмосферу.

Грейнджер видит, как уплывает ее выдра с призывом о помощи. Теперь уже не удерживающаяся от защитного купола. Он пал. Вместе с ублюдком.

Она приподнимается на локтях и стынет. Ее ошпаривает от одного взгляда на свое оружие. Палочка сломана. Она не дергается. Даже не сглатывает накопившуюся слюну. Удерживает ее во рту максимально замкнутыми челюстями. Так, что болят зубы, так чтобы раздробить себе череп к херам собачим.

Ее палочка сломана. И нет возможности посмотреть. Увидеть его глазами… Путь к Драко закрыт…

Она чувствует, как накатывают на веки слезы, и говорит себе: это просто соль, просто соль. Ничего более. Просто ебучая соль!

Грейнджер не реагирует, когда вдалеке хлопками оглушает тишину Авроры. Не смотрит и не слышит, как кричит Гарри и зовет ее. Она дрожит. Ссутулившись обняв себя руками. Во рту ржавый вкус чужой крови. Перед глазами пелена. И ничего…