– Что это значит? – рано я радовалась.

– Посчитай листья, Мирела, – колдун поднялся и подошел к Арсену. – Их ровно двенадцать, но как только он очнется, один листок исчезнет, сокращая твое время на один месяц.

– Разве это не должно обрадовать тебя? – спросила я.

Адуш нахмурился, не желая раскрывать все свои карты, но и недовольство не сдержал. Усилило его украшение на моей шее.

– Интересное решение, – раздраженно сказал он, – но временное.

Колдун, забыв обо мне, распростер свои пальцы над лицом лейтенанта, и я бросилась к Арсену. Резко откинула руку колдуна, чувствуя, как ярость берет верх над осторожностью.

– Отойди от него! – гневно крикнула я, ощущая, как духи наполняют меня силой.

– Твоя магия растет, – сказал Адуш, будто принюхиваясь, – и питает ее некромантия.

– Пусть так, – делая вид, что его слова меня не напугали, заявила я, – но тебе она не принадлежит. Ни сейчас, не будет после. Об этом я позабочусь!

– Попробуй, – совершенно серьезно сказал он, касаясь пальцем моего лица. Я скривилась, а колдун хмыкнул. – И не делай так больше.

Он указал на тело Арсена и исчез. Только после того, как его физиономия испарилась, я поняла, насколько была напряжена. Стоило расслабиться, и мышцы зазвенели.

Я осмотрела себя и комнату. Кровь лейтенанта залила пол у двери и уже потемнела, засыхая. Грязный мундир валялся на полу, а моя собственная одежда и кожа, покрыты липким багрянцем. Я горько вздохнула и решила привести себя и комнату в порядок. Но мои беды на этом не закончились. Стоило окунуть тряпку в воду, как дверь распахнулась, и в спальню влетели какие-то люди.

Возглавлял их высокий крепкий мужчина с длинными, наполовину седыми волосами, собранными в хвост. Его могучее тело было облачено в широкие черные штаны и просторную рубаху, поверх которой был темный жилет. В руках он держал плетку. Вместе с ним в комнату ворвались ярость, власть и сила. Он посмотрел на мужчину, лежащего на кровати, а потом на меня. От его глаз меня передернуло. Один из них был голубым, чистым, как капля росы, а вот другой напугал меня до чертиков. Разве так бывает? Глаза разного цвета. Второй глаз у него был красный, словно кровью налитый. Может это болезнь какая-то?

С ним были еще трое: женщина средних лет, очень встревоженная, бледная, девушка примерно моего возраста и молодой мужчина. Все, кроме красноглазого кинулись к Арсену. В дверях маячила белая, как сама смерть, Марта. Она пыталась что-то сказать мне, но я не понимала. Ее глаза расширялись, губы шевелились, но как в такой суете что-то разобрать?

– Что происходит? – спросила я, чем обратила на себя всеобщее внимание.

– Это ты мне объясни! – голос красноглазого громыхнул, как весенний грозовой раскат.

– Вы кто? – спросила я, хоть в душе уже догадывалась, кто передо мной.

Марта приблизилась ко мне, схватила за руку, словно одергивая, останавливая.

– Я уже рассказала вам, господин Бруэр, – пролепетала она, сдавливая мои пальцы. – Ваш сын напугал ночью мою постоялицу.

Холод коснулся моего сердца. Неужели Марта рассказала Драгомиру, что здесь произошло? Он убьет меня одним махом, прямо здесь, в этой комнате.

– Он упал на ее дверь, чем разбудил девушку, – продолжила хозяйка, причиняя моей руке все большую боль. – Когда Мира открыла, Арсен упал на пол в коридоре.

Я не могла отвести глаз от пятна на полу, от которого уже распространились следы по всей комнате. Душа ухнула в пятки, стоило Драгомиру Бруэру наткнуться на него. Одна его бровь, что была над красным глазом, поползла вверх, и я поняла, что, если она не опустится, мне конец.

– Я попыталась втащить его в комнату, – голос показался чужим, словно это не я говорила, – но у меня не хватило сил. Некоторое время ваш сын пролежал у порога.

Всего одно мгновение, но мне оно показалось бесконечным. Я слышала, как трепещет мое сердце в приступе паники, чувствовала, как замедляется кровь, замирает пульс.

– Она позвала меня, – сказала Марта, – и я помогла ей положить Арсена на кровать.

От наших объяснений Драгомира отвлек возглас женщины, которая осматривала лейтенанта. Ее глаза блестели от слез, а губы дрожали.

– Драго, – окликнула она цыгана. – Но на нем нет ран.

Снова холод сковал внутренности, меня затошнило от страха. Бруэр хоть и не входит больше в цыганскую общину, но много знает о ней.

– Что это за рисунок? – спросила девушка.

– Кто знает? – пожал плечами молодой мужчина рядом с ней. – Его пять лет не было дома, может, он сделал это в академии?

– Арсен не стал бы, – рявкнул Драгомир. – Он знает, что я не одобрю.

– Будто он когда-нибудь слушал…

Парень не закончил фразу, увидев грозный взгляд отца. Насколько я поняла, вместе с Драгомиром пришли его жена и дети. Бруэр приблизился к сыну и тоже осмотрел его тело. Он все больше хмурился, а я все больше хотела бежать отсюда как можно дальше.

– Мира излечила его, – прошептала женщина. Она желала защитить меня, по непонятным причинам, но делала только хуже.

Драгомир вскинулся и в два прыжка пересек комнату. Он навис надо мной, вглядываясь в лицо, словно душу вытряхивал наружу. Мне казалось, что я чувствую, как он копошится в моей голове. Едва удержалась, чтобы не передернуть плечами. Еле-еле устояла на ногах, когда он отвел глаза и бегло пробежался взглядом по комнате. Остановился на миске и травах, подошел, понюхал, растер между пальцев, снова принюхался.

– Ты шувани, – с неприязнью, сказал он.

Все мои планы рушились на глазах. Совсем не так я представляла себе встречу с Бруэрами. Да, то, что я цыганка скрыть бы не удалось, но вот магию я точно демонстрировать не собиралась.

– Какое совпадение, – вкрадчиво проговорил Драгомир, снова приближаясь, – мой сын вломился в нужную комнату. Будто знал, что здесь найдет помощь.

Марта открыла рот, и я поняла, что то, что она собирается сказать, может погубить меня, поэтому схватила ее за руку, чтобы остановить. Не стоит Драгомиру знать, что я встречала его сына и прежде. Это породит в его голове еще больше вопросов.

Красноглазый цыган изучал меня с особой тщательностью, всматривался в черты лица, в движения и мимику. Немало удивился, заметив жарут, но ничего не сказал. Я тоже рассматривала его. Совсем ничего общего с Арсеном. Тот Бруэр, которого я ранила, был, конечно, снобом и белоручкой, но впечатление производил все же приятнее, чем отец. Его нрав был мягче, глаза теплее. Драгомир же, судя по всему, вспыльчив, громогласен и в своих словах несдержан.

И вдруг меня осенило. Арсен не был кровным сыном Драгомира, поскольку много лет назад цыган взял в жены девушку с ребенком на руках.

– Марта, когда он прибыл? – спросил Бруэр.

– Этой ночью, – прошелестела хозяйка, не поднимая глаз от своих ног. – Господин Адан, – женщина осеклась и резко вскинула голову, а потом съежилась под недовольным взглядом цыгана, – простите, ваш сын просил называть его фамилией матери.

– Дальше, – Драгомир поджал губы, желваки гневно заплясали.

– Он попросил ключ от комнаты, – еще тише продолжила Марта, – сказал, что не хотел бы тревожить семью так поздно и решил заночевать здесь. Ваш сын выглядел очень усталым и сонным. Я спросила его об этом, но он ответил, что долгий спокойный сон вернет его к жизни.

Бруэр задумчиво посмотрел на сына, потом на Марту и на меня. Я под этим взглядом дрожала, словно осиновый лист.

– Кто-то заходил после него?

– Нет, больше никого не было.

– Тогда кто же напал на моего брата? – спросил молодой мужчина резко, от чего бедная Марта подпрыгнула, и вся словно уменьшилась в размерах.

– Остынь, Найт! – рявкнул красноглазый цыган на сына, а потом вновь обратился к хозяйке постоялого двора. – Я верю тебе, Марта. Мы знакомы много лет и не сомневаемся в тебе.

Марта заметно расслабилась, но взгляд все равно был еще затравленным, словно она боялась, что вот-вот благодушие Драгомира сменится яростью и ей достанется.