– Обветрела, зараза, – проворчал Венька, разглядывая в зеркало своё опухшее лицо. – Обветрела морда, ты посмотри, а!

– Зато теперь вы с Ракушкой на одно лицо, – философски заметил я. – Вернее, на одну кожу. У тебя морда шелушится, у неё – гребень…

После прогулки в окрестностях КМ друг был сильно не в духе. Он бросил на пол мокрую меховую ушанку, стянул ботинки и прошлёпал к своему дивану. Стукнув кулаком подушку, злобно выпалил:

– Терпеть не могу это место.

Помолчал – видимо, в ожидании моей реакции. Но мудрый Антон знает: когда у Веника такое выражение лица, в его монологи лучше не вмешиваться.

– Носки колются. Из носа течёт. Всё бесит! – гаркнул он, вторично вмазывая по подушке.

Я тактично промолчал; Ракушка испуганно выбежала из кухни, но я похлопал её по гребню и тихонько велел не лезть. Она настороженно удалилась.

– Всё бесит, а! – продолжал бухтеть Вениамин. – Хрен знает, что там с этими транзакциями в этом Крае Мира… Какой вообще Край? Это место другим словом надо называть! Депрессивная клоака!

Он плюхнулся на диван, не сняв куртки. Зажмурился. Не открывая глаз, позвал:

– Иди сюда, Кушка, хорошая моя…

Дракониха тут же снова выбежала из кухни и пошлёпала к нему. Я с лёгкой ревностью взирал, как она усаживается рядом с Веником, а тот берёт её лапу и прижимает к своей щеке.

– Фух… Тепло… Я уж думал, морду отморозил, – пробормотал он. – На улице – дубак. В монорельсе – давка. Люди прут, прут… Когда выходил из вагона, меня чуть обратно не запихали. Нельзя же подождать, пока все выйдут, а? Идиоты! Ослы!

Под его недовольные разглагольствования я быстренько соорудил чаю с мятой. Вручил ему покоцанную кружку:

– Хорош ворчать.

– Да как не ворчать, когда вокруг сплошные ослы? – не унимался Вениамин. – Обожаю этих придурков, которые на всю мощь слушают музыку в общественных местах. Бум, бум, бум! Нет бы наушники надеть! Блин, Тони, терпеть их не могу!

Ну всё. Оседал любимого конька… Быть бы ему каким-нибудь правозащитником, а не технарём – вот уж точно рвал бы всех правонарушителей в клочья.

– Мне ногу оттоптали, – жалобно пробормотал он. – Какая-то тётка. Буду звать её Бегемотиха.

– Да ты её не встретишь больше никогда в жизни.

– Ну и что? – Он выпятил подбородок. – Бегемотиха. Пусть ей шлются волны зла от меня. По воздуху. Через волны. Через чипы.

Да… Что-то он разошёлся. Хотя ещё утром, пока мы прохлаждались на катке, Веник кадрил дамочек, выделывал кренделя и развлекался вовсю. Но после поездки в Край Мира… Впрочем, ничего удивительного: наверняка он, как и я, ощущал это нудное, многодневное напряжение. Последние несколько недель нашей единственной целью было выяснить, что там с Краем Мира, и мы подплывали не торопясь: разузнали географию, перелопатили несколько библиотек (я заодно и альма-матер навестил, забрал свой диплом), выяснили, что без ручного дракона никак. Купили вот Ракушку, и наконец вроде пошло-поехало и в работе, и в жизни. Но с драконихой разве поживёшь спокойно! К рабочим делам добавились хлопоты о Кушке, а это сделало бытие весьма насыщенным. То к ветеринару, то за мазью, то деликатесных фрикаделек, то полетать на природе.

Раньше мы не то чтобы жили скучно, но… Уходили рано, возвращались поздно, ужинали готовой едой в вакуумных упаковках («Фуфуд Деливери Сервис») и спать. По выходным разгребали недельный бедлам в махонькой квартире, по праздникам заказывали готовые наборы ингредиентов и запекали, резали, пережаривали и кромсали согласно инструкции. Выходило не очень. А теперь что ни день – приходилось куда-то мчаться, да не по обычным делам, а по драконьим нуждам. И помимо всей этой возни с Ракушкой, мы размышляли над рабочей задачей. Веник несколько раз побывал у самой границы КМ. Я в это время практиковался в нагнетании вакуума – мало ли что там окажется во время первого нашего визита; вдруг придётся срочно обороняться. Вакуум в таких случаях – отличный инструмент: мгновенная и мощная защита. Конечно, нам с напарником хватило бы и простенькой упругой воздушной концентрации, но Ракушку таким уже не прикрыть – вот и приходилось осваивать вакуум.

Периодически мы оба наведывались на лекции – я всё ещё заочно учился по основной программе аспирантуры, а Веник повышал квалификацию: углублялся в сферу технических транзакций и строчил свои статейки о чиповом контроле и платёжных системах. А вообще этот мечтатель всё пытался собрать искусственный интеллект – на основе своих рассуждений, конечно же. Под его диваном давным-давно поселилась целая система – провода, картонки, пружины… Иногда эта композиция непредсказуемо искрит, поэтому Веников диван местами прожжён и дыряв.

Научная деятельность часто будила друга среди ночи и дёргала среди дня. Вот и сегодня после Края Мира ему пришлось заскочить домой всего на полчаса, а потом двинуть по своим учёным делам. Сказал, на встречу по поводу недавней статьи о безопасности чип-платежей – в последнее время он исходил эту тему вдоль и поперёк. Но встреча, вопреки ожиданиям, не затянулась, и вечер Веник всё-таки посвятил нам – своим друзьям, соратникам, соквартирникам и собутыльникам по вечернему кефиру. К счастью, к концу дня его смурное настроение развеялось; впрочем, мы бы всё равно простили ему ворчание – при таком дёрганом ёмком графике без поддержки друзей никуда.

Уложив Ракушку, мы погасили свет и устроились с ночником подытожить дела рабочие. Накануне мы наконец выяснили, почему в Крае Мира пропадают транзакции между реальностями: оказалось, они вовсе не рассеиваются, как мы думали раньше, а натыкаются на блокирующие преграды. Это требовалось обсудить.

Мы подошли максимально близко к КМ, расстояние уже позволяло как следует прощупать импульсы. Впечатления оказались не из приятных. Мы вернулись, угнетённые тамошними «эманациями», как прозвал их друг, усталые и разбитые. Ракушка привычно вытащила нас на каток – хоть немного развеяться после посещения гнетущей прохудившейся реальности. А назавтра нам предстояло вернуться в КМ и попытаться ликвидировать барьеры между ним и другими реальностями. Кто-то намеренно стягивал туда пространственные блокировки, перекрывая провешенные перемещения и зоны перехода. А мы, технари, должны были во всём разобраться. Ну, ничего нового, впрочем. Сделай то – не знаю что, но чтобы всё работало.

Рассуждая о деталях завтрашней вылазки, Веник вновь залип перед кухонным зеркалом с тюбиком заживляющей мази в одной руке и ватным тампоном в другой.

– Слушай, может, попробовать намазать «ДракоДоктором»? – с сомнением глядя на оранжевую баночку-шайбу, спросил он.

– Дурак? – хмыкнул я. – Хочешь опаршиветь, как Ракушка после этой мазюкалки?

Друг оглянулся на дракониху, но та выглядела уже значительно лучше: травяные припарки и мазь, рекомендованные эльфом-лекарем, помогали куда лучше поддельных медикаментов.

– Успокойся, утром будешь как огурчик. Просто ты перекатался, Вень. Ветер, холод, кожа стала сухой, воспалилась. Хватит терзать физиономию. Пошли спать.

Веник угукнул.

Мы выпили подогретого клюквенного морса, накормили сонную лунатившую Ракушку драконьими галетами и устроились на ночлег. Я погасил гроздь золотых шаров под потолком, и наша квартира на двадцать пятом этаже одной из башен Полиса погрузилась в сумерки, разбавленные бликами чужих огней и реклам.

– Мы стены утепляем по старинке, книгами, – процитировал Веник уже в полусне.

Куша, свернувшись в своём гнезде из огнеупорного плюша и резиновых куриц, тоже быстро уснула. Балансируя на грани яви и дрёмы, я на автопилоте проверил охранку. Дверь, стены, потолок… Вроде бы всё в порядке. И вдруг вскочил как ошпаренный: со стороны окна шёл холодный ток.

Не скрою: в первую секунду я струсил и подумал о спланированной атаке. Такое уже было однажды: на эльфийскую фабрику проникли ликвидаторы реальностей и засыпали в котлы порошок кодиума – водоросли, которая, будучи пересушенной на солнце, вызывает галлюцинации и сильные отравления. Порошок осел на котлах, выпарился – жара в автоматических цехах стоит нестерпимая – и по трубам ушёл в воздух над Полисом. Повезло, что это случилось ночью, – большинство горожан сидели по домам.