Эйд должна прийти со своим приятелем – веб-дизайнером – в обед, и я очень хочу к тому времени подыскать кого-нибудь для Морвены. По-хорошему, мне следовало бы устроить с Морвеной нормальный разговор с глазу на глаз, чтобы выяснить, кого она ищет. Но я потратила все утро, внимательно изучая ее на фотографиях – и словно вижу, как в ее глазах нетерпеливо тикают часики. Я не хочу стать просто очередной ее причудой, которой она будет одержима какое-то время, как аэройогой, а потом забросит так же быстро. Кроме того, в данном случае у меня есть преимущество: она уже рассказала очень многое о себе посредством соцсетей. И мне нет необходимости проводить обычные предварительные собеседования.

Я слышу, как Эйд топает вверх по лестнице – ее шаги такие громкие, что я не могу разобрать, идет ли с ней кто-то еще. Я открываю на экране фотографию следующего мужчины – выразительный подбородок, вьющиеся каштановые волосы, самоуверенная улыбка. Я кликаю на другое его фото, на котором он держит в руках рыжего котенка.

– Почему так много мужчин любят фотографироваться с котятами? – спрашиваю я Эйд, не отрывая взгляд от экрана.

– Потому что они хотят казаться нежными и в то же время суровыми, – отвечают мне. Это не голос Эйд, а мягкий ирландский выговор. И я наконец оборачиваюсь на стуле и вижу самого великолепного мужчину, которого только встречала.

А затем, прежде чем успеваю это осознать, я резко отворачиваюсь обратно и с преувеличенным вниманием смотрю на экран. Я знаю, что если буду глядеть на вошедшего мужчину – кто бы он ни был – слишком долго, то потеряю способность говорить.

– Что же сурового в котятах? – спрашиваю я слегка сдавленным голосом.

– Кликните на следующую картинку, и даю гарантию, что там будет грузовик или… – Передо мной выплывает новое фото. – Ну вот видите, теперь он на мотоцикле.

Я остро ощущаю присутствие этого мужчины за своей спиной. Помещение заполняет древесный запах его лосьона после бритья. Я набираю в грудь побольше воздуха, но нет: ничего даже отдаленно интересного или остроумного не приходит на ум, – и я все еще не могу заставить себя вновь обернуться.

К счастью, в комнату врывается Эйд и сама разворачивает меня на стуле.

– Как невежливо, Кэйтлин, – ворчит она. – Собственно, она света белого не видит, когда подыскивает людям пары. И из-за этого забывает о хороших манерах.

Воцаряется тишина. Эйд пихает меня локтем в плечо:

– Верно я говорю, Кэйт?

– Верно… – с усилием выдавливаю я, а затем, стараясь не встречаться с ним взглядом и не вставая со стула, протягиваю ему ладонь для рукопожатия. – Меня зовут Кэйтлин.

– Стью, – откликается он, пожимая мою руку.

Эйд и Стью устраиваются на диванах, а я выбираю розовый пуфик, стоящий напротив Эйд. Я то и дело невольно кидаю взгляд на руки Стью, загорелые и подтянутые, с хорошо выраженными мышцами и прекрасной кожей.

– Я познакомилась со Стью, когда работала в Лондоне. Он трудился на том же этаже, что и моя команда, проектировал сайты для крупной компании, – говорит Эйд, пока я пытаюсь кивать в нормальном режиме. – Мы поладили: он любит выпить, как и я. И я была очень рада, когда он тоже переехал в Шеффилд несколько месяцев назад.

Он усмехается, и вокруг его зеленых глаз разбегаются лучики морщинок:

– Я просто слишком сильно скучал по Эйд.

Его речь вызывает у меня ассоциацию с крепким виски. От нее так же перехватывает горло.

Эйд смеется, и я чувствую бесконечное облегчение оттого, что она лесбиянка. Стью здесь не потому, что влюблен в нее. Думаю, я могла бы с ним немного пофлиртовать. Мне нужно встряхнуться. Вот только я не способна флиртовать – не знаю, как начать. Было бы намного легче, если бы я могла хоть взглянуть на него. Чего я не в состоянии сделать без полной утраты контроля над своим телом.

– Из-за скалолазания, на самом деле, – поясняет он. – Я люблю скалолазание, а в Шеффилде хорошая площадка для этого.

– О, я понятия не имела, что здесь есть такая стена, – говорю я, с усилием отрывая взгляд от его рук.

– Странно, обычно, когда речь заходит о физических упражнениях, ты сообщаешь, что ничего тяжелее бутылки не поднимаешь, да, Кэйт? – шутит Эйд, и я мгновенно прихожу в ярость. Этот подтянутый, сияющий мужчина подумает, что я ленивый диванный овощ. Лежебока.

Но он только улыбается мне:

– Полагаю, у вас не так уж много времени на всякие хобби. То, как быстро вы выстроили свой бизнес, действительно впечатляет.

Румянец заливает мне щеки. Я буквально чувствую это – они горячие и обжигающие.

– Вот для этого мы здесь и собрались, – говорит Эйд. – Чтобы обсудить, как развивать его дальше. Я хочу полностью изменить то, как Кэйтлин представлена в Интернете: уделять больше внимания лично ей, позиционировать ее саму как бренд, делать упор на ее отношениях с мужем, Гарри. То, чего все хотят.

Она подчеркивает слово «муж» и произносит его имя, «Гарри» – еще громче, словно пытается напомнить мне о его существовании. Она зря волнуется. Может, Стью и превратил меня в нервную растаявшую лужицу, но я не хочу знакомиться с ним ближе. В этом было бы очень мало смысла.

– Проблема в том, что Гарри стесняется сниматься. Он вообще очень не любит быть в центре внимания, – объясняю я. Мне нужно сказать это Стью, потому что всякий раз, когда я говорю это Эйд, она меня словно не слышит. Она просто отмахивается, вот как сейчас, и отвечает: «Не понимаю, почему он не хочет сделать такой пустяк, чтобы помочь своей жене».

Но Стью кивает:

– Я понимаю. Уверен, мы найдем способ провести ребрендинг так, как видит Эйд, но без давления на застенчивого человека.

Теперь я могу взглянуть на него. Я слегка улыбаюсь ему и произношу одними губами: «Спасибо». Но Эйд, похоже, не желает никого слушать.

– Думаю, мы возьмем несколько их удачных совместных фотографий и вложим какие-то деньги в рекламу на автобусах. Стью, ну правда, они так мило смотрятся вдвоем, что весь сайт нужно строить именно вокруг них!

Я пытаюсь напрячь все силы, как на беговой дорожке несколько дней назад. Высказать все отрепетированные слова о сути моего бизнеса, о том, что Гарри не следует уделять столько внимания. Но в состоянии только вяло произнести:

– Совершенно не согласна.

– Не волнуйся, я все выяснила – реклама на автобусах стоит не так уж дорого.

Я прикрываю глаза ладонью. Когда отнимаю руку от лица, Стью уже возится со своим ноутбуком.

– Дело не в деньгах, Эйд. Дело в Гарри.

Мое сердце громко стучит, а румянец будто охватывает теперь все тело. Смущение и влечение превращаются в ярость и страх. Она не в праве заставлять меня это делать. Почему она не хочет слушать?

– А что, если я сама поговорю с ним? – не унимается Эйд. – Скажу, как это важно для будущего бизнеса, для заработка его жены.

– А теперь ты слишком драматизируешь, – вмешивается Стью. – Бизнес не рухнет, если мы обойдемся без фотосессии с каким-то парнем, который даже не является совладельцем компании.

Стью произносит это твердым тоном, словно разговаривает с ребенком или со щенком.

Эйд кидает на него свирепый взгляд:

– Эй! Подразумевалось, что ты на моей стороне!

– Я ни на чьей стороне, я просто хочу хорошо выполнить свою работу. А мы не добьемся от этого бедолаги хорошего материала, если он все это ненавидит.

Забавно наблюдать за их перепалкой насчет Гарри. Интересно, что бы он подумал, если бы услышал? Обычно я делаю все, чтобы избежать конфликта, но сейчас мне нравится слушать их оживленный спор о том, чего на самом деле хочет Гарри. Это странным образом меня успокаивает. Я представляю, как он входит в комнату и говорит: «Эй-эй-эй, к чему вся эта суета вокруг меня?»

– Земля вызывает Кэйтлин, Земля вызывает Кэйтлин!

Я мгновенно возвращаюсь к реальности. Эйд и Стью смотрят на меня выжидающе.

– Прости, что ты сказала?

– Я сказала, что все равно хочу встретиться с Гарри, чтобы получить добро на использование того скудного количества его фоток, которое у нас уже есть. – Эйд закатывает глаза. – Это компромисс.