– Важных для кого? – с раздражением буркнул Рудницкий. – Знаешь, до этого времени я не вмешивался в политику и не хочу это менять. Я не из тех, кто кидает бомбу в полицмейстера, но и с лоялистами мне не по пути.

– Важных для всех, – с нажимом ответил Самарин. – Для меня, для тебя, для русских и поляков. И если речь о тех же политических разногласиях, то я подозреваю, что скоро они утратят какое-либо значение.

– С чего бы?

Карета дернулась и остановилась, полковник выругался, вытирая с рукава алкоголь.

– Держу пари, он сделал это специально, – пробубнил он.

– Кто?

– Кучер. Никогда меня не любил. Когда я был маленький, он постоянно дергал меня за уши.

– Может, ты был непослушным? – предположил Рудницкий, пытаясь сдержать улыбку.

– Очень смешно, – сухо бросил офицер. – Давно бы вышвырнул его на улицу, но тетка не позволяет. Создается впечатление, что это ее забавляет.

Они вышли на улицу, Самарин держал бутылку коньяка. Карета остановилась точно напротив аптеки Рудницкого.

– Возвращайся к княгине, – велел кучеру офицер. – Холодно сегодня.

В его голосе не было гнева, только осторожная просьба.

– Как прикажете, барин, – рявкнул кучер, резко трогая.

Самарин беспомощно покачал головой: отъезжая, кучер обляпал его грязью.

– Я не негостеприимен, но должен зайти первым, – заявил Рудницкий.

– Естественно, мне отвернуться?

– Не нужно, – ответил алхимик.

Рудницкий открыл двери, вместе с поворотом ключа выполняя левой рукой какие-то сложные пасы.

– Voilà!

Самарин зашел следом и внимательно огляделся: помещение было заставлено стеллажами под самый потолок, за аптечным прилавком располагались застекленные шкафчики, заполненные таинственными препаратами. Стоял аромат трав, карболки и влажной земли.

– Идем наверх, – пригласил алхимик. – Что правда, мое жилище не напоминает комнаты, к которым вы привыкли, господин граф, однако…

– Тут есть еще какая-то защита? – прервал его Самарин. – Знаешь, магические ловушки и тому подобное?

– Зачем тебе знать? – осторожно спросил Рудницкий.

– Не хотелось бы поджариться, когда пну тебя под зад, – объяснил офицер. – У меня был тяжелый день, утро провел в комендатуре, имея дело с дураками типа почившего Круглова, потом меня терроризировал восьмидесятилетний кучер моей тетки, а сейчас пытается оскорбить польский алхимик. Лицензированный, – с сарказмом добавил он. – Самое время что-то с этим сделать…

Рудницкий пытался удержать серьезное выражение лица, но расхохотался.

– Я покажу дорогу пану графу, – сказал он, поднимаясь по ступеням.

Самарин выругался и последовал за ним.

Алхимик посмотрел на свет бутылку из темного стекла и, не обнаружив там алкоголя, со вздохом потянулся за следующей. Принесенный Самариным коньяк давно уже закончился.

– Что ты обо всем этом думаешь? – спросил россиянин.

Офицер говорил слегка невнятно, однако четкие движения говорили о том, что он все еще себя контролировал.

– То, что у нас будет похмелье, хотя все мои продукты многократно дистиллировались и…

– Я про анклав, придурок! Думаешь, вся эта теория мультивселенной чего-то стоит?

– А я знаю? Многие религии утверждают, что рядом с нами есть и другие вселенные. Индуизм, буддизм… Наверное, их больше, я не очень в этом разбираюсь.

– Ну, хорошо, пусть будут, но что с анклавами? Почему они появились именно сейчас?

– Черт знает, только ли сейчас. Мир полон мифов и легенд о магах, чудотворцах, контактах с потусторонним. Многие из них рассказывают о временах, когда по миру ходили боги и демоны. Может, это не первое проникновение?

– Сбрендил? Магия ведь не работает! Не работает, – возмутился офицер.

Рудницкий скривился, покатал стакан: они уже несколько часов как отказались от бокалов.

– Возможно, все те явления имеют такой же характер, как приливы и отливы. Понимаешь, наступает проникновение, и появляются у нас существа из других вселенных, вместе с магией, алхимией и черт еще знает чем. Вместе с ними появляются гримуары, алхимические трактаты, возможно, новые религии… Потом проникновение заканчивается, исчезает коридор, что соединяет нас с другими вселенными, и ученые констатируют, что никакой магии нет, а алхимия – это обман.

– Это можно использовать для нападения? Все эти алхимические ингредиенты и магию? По отношению к людям, ведь в фауне, что живет в анклаве, у меня нет ни малейших сомнений.

– Откуда мне знать? Анклав появился только в прошлом году, не проводилось никаких исследований, а я всего лишь аптекарь.

– Олаф, ради бога! Я спрашиваю тебя как друг, а не как царский чиновник! Как ты думаешь, почему я позволил тебе оставить все те твои… трофеи? Не говоря уже про меч. Тебе показалось, что я не заметил, как ты его прятал? Я хочу только…

– Я тоже хочу получить ответ на несколько вопросов, – бесцеремонно прервал его Рудницкий. – До того, как отвечу на твои.

Лицо Самарина побагровело, было видно, что он не привык, что ему выдвигают условия, но в конце концов он гигантским усилием воли взял себя в руки.

– Спрашивай, – процедил он.

– Круглов – твоя работа?

– Моя.

Алхимик кивнул, как человек, подозрения которого подтвердились.

– Что происходит? Откуда такая паника? Ты же не случайно тут оказался…

– Тебе о чем-то говорит фамилия Блиох?

– Ты про Ивана Блиоха[3], того банкира и предпринимателя? Короля железных дорог? – Рудницкий поморщился.

– Именно.

– Так он же умер, кажется, в тысяча девятьсот втором.

– Конечно, однако перед смертью он издал книжку «Будущая война», – сухо проинформировал офицер. – В нескольких томах.

– Не слышал.

– Не ты один, – буркнул Самарин. – Хотя в свое время она наделала шума. Ваша Академия наук выдвинула его на Нобелевскую премию.

– Ну хорошо, и в чем дело?

– Приближается война, – устало произнес офицер. – Не какая-то банальная авантюра, а большой мировой конфликт. Не хватает только одного: предлога. Учитывая международную ситуацию, это вопрос месяцев, самое большее – года.

– Но…

Самарин остановил его, поднимая руку.

– Позволь мне закончить, – попросил он. – Все высшие чины, все эти старые пердуны верят в блицкриг, прирожденное превосходство собственной нации и не сомневаются, что Бог на их стороне. Книга Блиоха – это единственный разумный анализ проблем будущей войны. К сожалению, малооптимистический. Массовые, насчитывающие миллионы солдат армии, огромные потери, возникающие в результате неспособности устаревшей военной доктрины адаптироваться к условиям современного поля боя, экономический упадок вследствие ведения длительных, изнурительных битв и возникающие из-за этого волнения в низших слоях общества… Волнения, угрожающие революцией. Это только некоторые проблемы, ожидающие нас. И если бы только это!

– Я не особенно интересуюсь политикой, но думаю, что проникновение уменьшило споры между мировыми державами, – отозвался с беспокойством в голосе Рудницкий. – Анклав – это проблема для всех…

Самарин выпил одним махом полстакана, вытер губы нетерпеливым жестом.

– Так это выглядело, – признал он. – Вначале… Некоторое время назад немцы и японцы начали эксперименты в своих анклавах. Это секретные проекты, хотя известно одно: они связаны с будущей войной. К тому же некоторые существа оказались на свободе, а в Москве убит начальник охраны. Не от пули или бомбы, а предположительно… – Офицер стиснул зубы, не закончив предложение.

Рудницкий проинформировал собеседника, что думает на тему смерти московского сановника, используя термины, обычно считающиеся оскорбительными. Спокойно и не повышая голоса, но с вызывающим блеском в глазах.

– А сейчас спроси меня, зачем тебе об этом волноваться? – произнес с каменным лицом Самарин.

Алхимик бросил на него гневный взгляд и вместо того чтобы продолжать дискуссию, занялся разливанием водки.