Из размышлений вывел треск рации:

– Внимание всем!!! Говорит «База»! Экипажам доложить о готовности!

– «Кордон шестой» на позиции.

– «Кордон двенадцатый» на позиции…

– «Кордон семнадцать» на позиции, – последним произвёл доклад, как только автомобиль остановился.

– Атака!!! – сквозь треск помех прозвучал приказ.

– Расчёт, покинуть машину! Номера согласно боевому расписанию! Водитель на месте! Контроль расхода воды!

«Эх, времени не хватило. Чуть пораньше бы прибыть, но нам-то дальше всех было ехать.Ну, ничего. Развернёмся, успеем».

Все, даже почти всегда сонный второй номер расчёта Геннадий Николаевич, быстро покинули машину и принялись разворачивать стволы. Сколько помнил, Гена, слегка тучный мужчина средних лет, никогда не спорил, говорил мало, из-за чего складывалось впечатление, что ему всё до лампочки. Но дело он своё знал. Не зря долгое время занимал должность второго номера расчёта.

– Первый и второй номера! Проложить основную линию слева от машины и держать сектор. Третий номер! Проложить линию с разветвлениями. Будем тушить в два ствола! Четвёртый номер! В помощь третьему!

Ответов на команды не последовало, да и не ждал я их. Тут уже не до соблюдения устава. Огонь, разгоняемый ветром, с остервенением бушевал на высоте, что мощности пожарного насоса не хватало, чтобы достать до вершин. Лестницу разворачивать, смысла нет. Остаётся только одно – работать в два ствола, чтобы одна пара прикрывала другую, ставя сплошную стену из воды. Сначала хотел отдать приказ свалить ближайшие деревья, но убедившись, как распространяется огонь, понял, что это бессмысленно.

– Командир! Второй ствол подсоединён!

– Третий, к стволу! Четвёртый, помогай.

– Андрей, доклад о количестве воды каждые две минуты!!! Отставить, каждую минуту!

«Что-то совсем занервничал. При работе в два ствола на полную мощь всей воды хватит от силы на пять-шесть минут активной работы».

– Две трети остаток, – докричался водитель.

Шум выталкиваемой под давлением воды, шум ветра, шум от треска ломающихся ветвей, слился в единый гул. Я внимательно следил, чтобы огонь не обошёл нас и не взял в кольцо, давая указания перенаправить струю воды то левее, то чуть выше, локализуя опасные попытки вырваться из водной западни страшному, всепоглощающему чудовищу под названием огонь.

– Половина, командир!

«Не справимся. Воды не хватит. Запросить резерв?»

Я посмотрел вдаль, стараясь разглядеть, что происходит на правом фланге, но из-за клубов дыма не было видно и ближайший расчёт. Только по сливающемуся в один протяжный гул натужно работающих насосов понимал, что рядом кто-то есть.

– Треть, командир!

– Принял! Готовь машину к отходу. Поедем заправляться.

– Бочку не звать?

– Не думаю, что до нас очередь дойдёт. Сколько экипажей в работе, а сколько автоцистерн?

– Я только три видел, – раздосадовано произнёс Андрей.

– Вот то-то и оно. До нас очередь не дойдёт, тем более и им надо воду набирать.

– Тут, километрах в десяти речка есть.

– Так до неё ещё доехать надо, наполнить объём и вернуться.

– Это верно.

– Стоп!!! Всем стоп! Сворачиваемся!!! – отдал команду, не дожидаясь доклада об опустошении цистерны. Она, конечно большая. Три тысячи литров, но в одиночку, без подвоза воды, такой пожар не затушить.

«Интересно, какую степень сложности пожара присвоят? Если час назад уже присвоили «Вызов №4», это когда подтверждено сообщение о пожаре, сложная обстановка и запрошены дополнительные силы, только где их взять? На месте работают все кто рядом, и это явно больше тринадцати отделений», – размышлял, подходя к машине.

– Вода осталась?

– Литров сто, не больше.

– Серго! Пролейте машину и одежду. Намочите тряпки. Что-то дыма много.

– Командир, думаешь, предстоит прорываться?

– Лучше перестраховаться, что-то соседей не слышно.

– А рация?

– Молчала, – ответил водитель.

И тут я вспомнил, что поставил вызов на минимальную громкость, а световой индикатор в такой кутерьме сразу не разглядишь.

– «Кордон семнадцать»!!! Мать твою! Ответь «Базе»!

– «База», это «Кордон семнадцать», на приёме.

– Что не отвечал?! А ну быстро уходите оттуда. Все отошли, только вы там остались! Видишь, что огонь набирает силу!!!

– Принял. Куда отходить?

– К развилке Панасыча. Там перегруппируемся.

– Понял, – ответил и отключился.

– Развилка Панасыча? Где это? Что-то не припомню.

– Я покажу. Да заводи уже!!! Все на месте?

– Все. Всё собрали, ничего не забыли. Машину пролил, одежду пролил, сам-то, что не стал?

– Время до́рого. Да, поехали уже!

– Куда?

– Разворачивайся и на развилку, где три дороги в никуда уходят. Разве не знаешь? Это и есть дорога Панасыча.

– Во, как! Не знал.

– Будешь знать, Андрей.

Машина дернулась и поехала.

– Лет двадцать назад, – продолжал пояснять, – в лесничестве работал Панасыч. Крепкий мужичок. В Великую Отечественную, говорят, ещё воевал. Так он, чтоб говорит новым супостатам, если они на Родину двинут, тяжелее было сориентироваться, десяток просек-дорог понаделал на участках и ни на одну карту не нанёс. Когда вскрылось, как же незаконная вырубка, нарушение кучи правил и норм. Но, помнишь, хотя откуда, в конце девяностых сильные пожары были. Не такие как в этом году, но тогда, что… всё развалено. Одна автоцистерна на всё лесничество… так эти просеки и помогли сдержать огонь. Вот так вот.

– А Панасыч? – задал вопрос молодой.

– Что Панасыч? Умер он лет десять назад. Не то девяносто ему было, не то девяносто пять.

– А как же ЗАГС, ну там архивы разные, что возраст не могли точно установить? Почему такой разброс?

– Эх, Женька-Женька, и вправду молодой ты ещё, – ответил на развеселивший меня вопрос четвёртому номеру расчёта, – в те время, как документы выдавались?

– Не знаю.

– У нас в селе, например, документы только в тридцатые годы выдавать стали. Мне бабушка рассказывала. Вызвали, говорят в сельсовет, спрашивают, сколько годков от роду, а она и возьми, прибавь себе пару лет. Она сама статная была, не выглядела на свои шестнадцать. Ни школы, ни как ты говоришь, архива не осталось. Церковно-приходская книга, куда записывали родившихся и умерших, сгорела. Вот и прибавила она себе годков, чтоб замуж выйти.

– И что, вышла?

– Куда вышла? – не понял я.

– Ну, бабушка, замуж вышла?

– Конечно! А ты думал, как же я тогда появился?! Отец мой вторым у неё родился. Уже после войны.

– Командир, здесь куда?

Я отвлёкся от разговора. Все были уставшие, а отвлечённая беседа, особенно когда говоришь не заумными словами, располагает к эмоциональной разрядке. Василий, например, хитро́ улыбался. Геннадий мирно дремал, прикрыв глаза. Серго сосредоточенно слушал, а Женька удивлённо, с раскрытыми глазами впитывал каждое слово. Только Андрей смотрел за дорогой.

– Та-ак, по ходу здесь сделали пункт заправки. Становись в конец очереди. Я пойду, поговорю с Петровичем…

– Иван! – не успел отойти от машины, как меня окликнули, – четырнадцатый экипаж не видел? Может, они за вами едут?

– Нет. Мы последние снялись. И по дороге никого не встретили. А что случилось?

– Одного экипажа нет. И рация молчит, но лучше у Петровича узнай. Он на прорыв команду собирает.

Я шёл в сторону наскоро организованного оперативного штаба и считал, сколько прошло времени с того момента, как покинули границу участков. Выходило не больше сорока минут. В принципе, время достаточное, чтобы экипажу не торопясь добраться. Но почему молчит рация? Ладно, я забыл включить громкость, но… кто там командир в четырнадцатом экипаже? Семён Сергеевич – мудрый, опытный. Такого безрассудства, что совершил я, не допустит. Хорошо, что ребята не поняли, что рация была выключена, хотя, скорее всего, поняли. Только виду не подали. Всё, как ни как хорошо закончилось. С другой стороны, может дальше ушли и лес глушит сигнал. Бывает, что стоишь всего в паре километрах, а кроны деревьев такие густые, что радиосигнал не проходит…