Красный смотрит моими глазами, ведь он - мой супервайзер.

  - Обработка завершена, - говорю.

  - Хорошая работа, - говорит Красный. - Теперь убей детёныша.

  Красный видит всё, что происходит. Я должен выполнить инструкцию, а он должен проверить её выполнение.

  Я подхожу к детёнышу, сдвигаю с него одеяло так, чтобы был виден живот. Живот у него раздут. Рахит. Это норма для плохо питающихся детей алкоголиков в этих краях. Его мать проститутка, и, судя по всему, дела у неё идут неважно. Я достаю инжектор со "Средством для гуманного убийства детёнышей" и впрыскиваю его в раздутый живот. По крайней мере, так это видит мой супервайзер.

  На самом деле, я незаметно подставляю палец под сопло, и средство выливается на простыню. Красный этого видеть не может, так как я смотрю на инжектор лишь краем глаза.

  Я делаю это потому, что не хочу быть как сапиенсы.

  Думаю - не дать ли этому детёнышу шанс стать взрослым. Не потому, что я верю, что из этого может что-нибудь получиться. Просто не исключаю такую возможность полностью.

  Всё это время стараюсь не смотреть на детёныша. Хорошо, что тот лежит неподвижно и молчит, сейчас это хорошая тактика чтобы попытаться выжить.

  - Детёныш гуманно убит, - говорю. - Буду в точке сбора через 12 минут.

  - Понял, - говорит Красный. - До связи.

  У меня есть 10 минут наедине с детёнышем. Красный убедился, что я провёл обработку в соответствии с инструкцией и даже более того: я обработал три особи вместо одной, как то было запланировано. Он понимает, что мне стоит подождать, прежде чем выходить из дома, и его не интересует, как я проведу эти оставшиеся 10 минут. Сейчас он вряд ли подсматривает и подслушивает, чем я тут занимаюсь. Для Красного теперь главное - чтобы я появился в точке сбора вовремя и с телами.

  - Как тебя зовут, - говорю вслух на местном сапиенском языке. Тем временем обыскиваю самцов.

  В карманах обоих нахожу толстые пластиковые пакеты и мясницкие электропилы. Похоже на то, что их программа на вечер кроме коитуса подразумевала ещё и разделку туш. Все знают, что для сапиенсов мясо их самок и детёнышей - самое вкусное.

  Подхожу к кровати с детёнышем, присаживаюсь на край.

  - Как тебя зовут, - говорю.

  Он дрожит, боится, его пульс высок, гормоны страха у верхней границы, выше уже некуда. Я прикрываю его раздутый живот одеялом.

  - Санёк, - говорит.

  - Хорошее имя, - говорю.

  - Моя мама умерла, - говорит.

  - Нет, - говорю. - Она просто спит.

  Пока это так и есть. Его мама ещё не умерла, она умрёт позже, когда её центральная нервная система пойдёт на изготовление прототипа. Как и те два самца, что лежат рядом обработанные.

  - А ты хороший, - говорит.

  - Да, - говорю, - хороший.

  Хороший я или плохой, невозможно ответить однозначно - это кому как, ответ зависит от частной системы моральных ценностей. Какова мораль у детёныша я знаю, но я не хочу его пугать. Был бы я сапиенсом, может и напугал бы, а так я не получаю от этого удовольствия.

  - А как тебя зовут, - говорит.

  - Синий, - говорю.

  - Ты робот.

  - Да.

  - Ты круто уделал этих дядек, - говорит.

  - Обычное дело, - говорю. - Они слабаки. Только лузеры обижают слабых.

  - Ты их убьёшь.

  - Нет, я их не убью, - говорю, и это правда: их убью не я, а другие - те, кто снимает прототипы и заполняет иерархические модели лесов нейронных сетей данными, извлечёнными из их мозгов.

  - Как это быть роботом.

  - Как обычно, - говорю. - Ко всему привыкаешь. Был бы ты роботом, тоже привык бы.

  - Я мальчик, у меня нет столько сил, - говорит. - Если бы я был сильным, я бы сам этих дяденек убил.

  - Почему ты бы их убил, - говорю.

  - Они плохие. Они делали больно маме.

  - У них наверняка есть дети, - говорю. - Если бы ты их убил, их дети остались бы без пап. Они бы тоже плакали.

  Детёныш на секунду задумался, потом разволновался, даже наполовину вылез из-под одеяла.

  - Я всё равно бы их убил, - говорит.

  Я ему верю. Когда Санёк вырастет, он наверняка будет убивать себе подобных, как это делал его отец, его дед и все соседи-друзья, соплеменники. С вероятностью 99.17275(6). Он и сейчас убил бы этих двух самцов, если бы мог. Но он ещё слаб и физически, и ментально. Всему своё время.

  Детёныш голоден, это видно. Его желудок пуст. Судя по общему состоянию, он не ел более трёх дней.

  На улице раздаются шаги, пока ещё далеко, но они приближаются. Я настраиваю направленный микрофон и слышу приглушённый шёпот - это подельники самцов идут помочь с переноской мяса. Когда они завалятся в дом и не найдут своих товарищей, они наверняка расстроятся. Детёныш послужит им утешительным призом. Скорее всего, они не будут тратиться на снотворное и анестезию, у них таких излишеств просто нет, зато наверняка припасена ещё одна пара мясницких электропил.